Поделиться
Кто такой этот Пушкин
Осенью прошлого года редакции центральных газет облетели факсы и e-mail "В Туле открывают памятник Пушкину! Нет, не Александру Сергеевичу - Геннадию Александровичу! Известному всему городу мастеру-оружейнику. Не поп-звезде, не олигарху - слесарю!".
Чтобы понять, зачем и как мы ставим памятники, надо опоздать на открытие.
- Что за человек этот Пушкин? - спросила я в пресс-службе губернатора два месяца спустя.
- Этим мероприятием занимался город, обращайтесь в мэрию.
В мэрии от комментариев отказались:
- Памятник ставил завод, все вопросы к комитету ветеранов ТОЗа.
- У нас много прославленных рабочих работает на заводе, - ответили мне в комитете ветеранов - и среди них Пушкин. У него были очень высокие производственные показатели. Сейчас все критикуют план, а он этот план, между прочим, перевыполнял. Участвовал в движении за коммунистический труд. - Начинаю обреченно думать: а что, если б не было движения за коммунистический труд, был бы Пушкин?
- Расскажите мне, наконец, о Пушкине - прошу зама генерального по кадрам. Кому как не ему знать на заводе "штучных" людей.
- Во время конверсии мы, конечно, рухнули и рухнули капитально, в середине 90-х зарплату по полгода не платили. А Пушкин ни разу ее не задержал! Смог найти для завода заказы. Сколотил команду единомышленников. - Зам по кадрам как ни в чем не бывало рассказывает мне о генеральном директоре, тоже Пушкине.
При слове "Пушкин" все думают о чем угодно, о соцсоревновании, о директоре, даже о поэте, но только не о слесаре, которому два месяца назад поставили памятник.
- Пушкин честный, добросовестный, скромный, ему всегда выпадало нести знамена, - начальник цеха Юрий Зенкин задумывается. - Но когда мы даем задание в начале месяца и чего-то вовремя не поставляем, он может взорваться. Но это потому что он педантичный. И переживает. Вы, конечно, спросите, почему мы его до сих пор держим, ведь он пожилой человек? Но без него мы не научим молодых.
- А он что, потерял квалификацию?
- Нет...
Умершие стенды, запыленные знамена трудовой славы под стеклом, стойкий запах прорвавшейся канализации в коридоре - эстетика "Сталкера".
В полупустом шестом цехе прыгает теннисный шарик, рабочие разворачивают свертки с едой.
Традиционное заклинание работяг "Только пишите правду". Я открываю блокнот.
- Знаете, как было в советские времена, кто-то должен был попасть в герои. Вот так и с ним получилось. Это случайность. Просто на него Бог пальцем указал.
- Бог? Не начальство?
Шестой цех красивый: огромные окна с обеих сторон, пронизанное светом пространство, больше похожее на артмастерскую, чем на производственное помещение. Крайнее слева у окна место пусто. Пушкин на бюллетене.
- А я уважаю Пушкина, - говорит мне один из двух молодых Сереж, работающих в 6-м цехе, потому что "умше мы работы не встречали", тот, что окончил политех и собирается получать второе высшее. - За железобетонную целеустремленность. Неужели для кого-то Пушкин - не общее место?
10 тысяч долларов за памятник
Памятник Пушкину стоит прямо перед заводом, в сквере, рядом с дореволюционным памятником Петру I.
По бюсту живого Пушкина не угадать, в бронзе ему лет 50, а живому говорят за 80. Как же и по чьей инициативе он тут появился прошлой осенью, такой молодой?
Звоню автору памятника скульптору Арнольду Чернопятову.
- Когда в середине восьмидесятых появилось постановление Правительства о присвоении Пушкину звания дважды Героя Соцтруда, я сразу пригласил его и стал лепить бюст, у меня был на это контракт с Министерством культуры. Но потом началась вся эта чехарда в стране, и про бюст забыли. А тут прошлой осенью мой знакомый поэт Валерий Ходулин звонит: слушай, ты не можешь сделать памятник Пушкину, слесарю с ТОЗа? А я ему: да у меня готовый бюст в мастерской. Ходулин срочно пишет в газету статью: давайте поставим в конце концов памятник Пушкину! Ну я внес в гипсовый вариант кое-какие поправки, чисто архитектурные. Отлили памятник и поставили. Там какая-то партия в этом участвовала.
- Сколько вам заплатили за работу?
- Я за так работал.
- Это моя идея - поставить памятник Пушкину, - подтверждает Валерий Ходулин, тульский поэт и журналист. - Я в прошлом году как раз работал редактором газеты "Тульский алфавит", она издавалась у нас в городе на деньги Народной партии. И партия придумала акцию "Народный герой": в пику прославлению поп-звезд, проституток и наркоманов находить настоящих народных героев.
И тут я вспомнил про Генку Пушкина.
Я его знал, когда ему было лет 40. Он ходил к нам но новую Кузнецкую слободу к своей Дуське, Евдокии Николаевне, в Гусеничный переулок. Там т-а-акие рабочие жили - Евсеев, Тарунтаев Василий Алексеевич, Михеев. У Михеева все стенки в доме были оклеены почетными грамотами. А Гена Пушкин был небольшого роста да еще по привычке всех рабочих людей держал руки за спиной. И все говорили "Вон Генка Пушкин идет, он лекальщик, хорошо зарабатывает. Микроны ловит".
Я был удивлен, узнав, что Пушкин до сих пор работает. В его годы лук выращивают и газеты в сквере читают, а он по-прежнему свои микроны ловит. Думал, что его держат как символ. А он на меня обиделся, какой символ, говорит, я работаю сдельно.
Геннадий Райков, глава Народной партии, Пушкиным заинтересовался. Из Тулы ребята поехали к нему, он дал денег.
- Миллион? - шучу я.
- Не миллион, но на хороший автомобиль хватило бы.
- Десять тысяч долларов?
- Вроде того.
- А на что же они пошли? - мой интерес становится менее шуточным.
- На памятник.
- А Чернопятов говорит, что "за так" его делал.
- Это правда.
- Кому ж заплатили? Заводу?
- Нет, завод за свои деньги постамент отлил.
- Так куда же ушли 10 тысяч долларов?
Поэт Валерий Ходулин мнется, как мнутся люди сами ничего не бравшие, но...
- Ну, на акцию. Послушайте, не надо об этом писать. Народная партия ведь проиграла. И Пушкин, мне кажется, опасается, как бы постановка памятника этой партией не поссорила его с губернатором. Вы не забыли, что у нас "красный пояс"?
Оказывается, не той партии разрешил Пушкин поставитиь себе памятник. Не той партии подарил свой рабочий бренд.
Материк жизни
В квартиру рабочего Пушкина - в альбомы, книги, сувениры - впечатана его трудовая биография и слава. Заметив два портрета Есенина, спрашиваю "почему" в надежде услышать "любимый поэт", а слышу "Это мне пионеры подарили". Останавливаюсь возле красивой морской раковины: "Это с празднования 200-летия Севастополя". О романтическом пейзаже маслом спрашиваю только, к какому юбилею он подарен, к последнему или предыдущему.
Показывает фотоальбом с юбилея, чуть оправдываясь: "Это все жена бережет". Но, похоже, что и самому ему нравится общественный почет, как талантливому актеру аплодисменты: вот это директор завода, здесь мы в музее оружия, а это мой ученик, ему уже 40.
- Какое время в вашей жизни было самым лучшим?
Без запинки - "брежневское". Нравилось ему все это: поездки на ВДНХ, в Севастополь, членство в райкоме партии. Не были эти регалии, звания и статусы ему как корове седло.
Но когда к нему в прошлом году подошел директор и спросил: "Мы тут тебе памятник решили поставить, ты не против?" откровенно отмахнулся - не надо, на могиле поставите. Директор психанул: "Тебе не надо - нам надо!". Пушкин-слесарь имел право так сказать Пушкину-директору: про геройство его трудовое не вспоминали 17 лет. "Сейчас рабочий класс не в цене, его как бы нет".
Невысокий, очень спокойный человек, он начинает мне в коротком варианте рассказывать свою жизнь, которая теперь не в цене: как он пришел на работу в 1937 году, как учился на лекальщика, долго не принося матери зарплаты, как работал в эвакуации, потом вернулся и опять работал. И отец его здесь работал. И сын, пока не ушел "в Инвестбанк что ли". "На заводе сейчас сами знаете как платят".
Пушкин очень ровен и открыт. Ничего не скрывает, кроме легкого паркинсонизма - дрожи в руках. Руки для лекальщика как для пианиста.
- А это правда, что вы до сих пор ловите микрон?
- Ловлю. Микрон увидеть нельзя, а два - можно. Он берет лист бумаги и начинает показывать мне, как увидеть два микрона.
Пушкин делает калибры.
- Чтобы калибр изготовить, нужно много сообразительности! Работа лекальщика очень разнообразная и точная. Головой надо думать. Бывает, соберешь прибор по чертежам, а он не работает. Отладить надо так, чтобы работал. Ко мне технологи не раз подходили: Ген, подскажи, как лучше сделать.
Женщины на заводе ко мне приходят, зонтики ремонтировать. "Ой, мы все могем - и рубанить, и фуганить, и тесы хорохорить. - цитирует Пушкин любимую присказку. - А часы ремонтировать? Могем! Только там с топором не развернешься". Я приспособление изобрел, чтобы спицы зонтичные гнуть. Но, правда, потом отдал его ребятам из цеха, они теперь зонты ремонтируют. Деньги за ремонт? Они берут. А я не могу. Не могу и все. Что я им буду бизнес портить.
Пушкин помнил еще довоенных тозовских рабочих, их звали "королями". Был такой знаменитый Гуреев, если ему не давали что положено - детали, инструменты - он отказывался работать. (Я вспомнила жалобы начальника цеха на "взрывы" Пушкина - "королевская" школа).
Мы проговорили с Пушкиным до глубокого вечера. Из-под парадных альбомов он вытащил старые, с собственными черно-белыми снимками. В 60-е он увлекся фотографией, по 200 снимков делал за ночь.
На снимках - старый осенний сад, дым, Дусин племянник, сын в ромашках, влюбленная пара соседей, голая рука жены с часами, травинка во рту. А еще глубже, в 40-е, веселая мама, друг Лялька с трагическим взглядом, букет на гитаре. Целый материк жизни - огромной, единственной. Которой мы пока не научились ставить памятники. Героям Соцтруда - да. А любимой матери, бывшей домохозяйкой и книгочеей, ромашкам, стесняющейся жене, пятилетнему сыну, целующему девочку, - нет.
В других странах можно встретить памятники уткам, собаке, соседу, чему-то частному, задержанному для вечности. Может быть, когда у нас появятся такие памятники, это засвидетельствует нашу свободу очевиднее, чем выборы парламента или президента.
Напоследок Пушкин рассказал мне о встрече с последним, приезжавшим в Тулу незадолго до постановки памятника.
На встречу эту пригласили 18 человек, и Пушкин Путина встречал. Вначале набросились журналисты: "Что вы у Президента попросите?" Пушкину как раз долго обещали и не давали квартиру. "Но с какими глазами я буду просить что-то для себя, он всего на полчаса приезжает?!" Правда, одна из ветеранов труда не выдержала, попросила телефон, на другой день поставили. А Пушкин стал говорить Президенту о том, что на заводе мало молодежи. "Президент: платить надо больше. Я: легко сказать, но вы вот все военные заказы сняли и платить нечем, как и за разработки на новое производство. Президент: вывертываться надо." И тут директор чужого завода переключил разговор на себя. И вскоре по протоколу увел его показывать новые разработки, которых "американцы боятся". А ничего для себя не попросивший Пушкин подарил Путину тульский пряник весом 15 килограммов и вернулся к себе на завод - фуганить, рубанить и тесы хорохорить. "Там в коллективе в движении все время, и голова работает, и руки, и все тебя знают".
На памятник Пушкину иногда садятся синицы, в дирекции излагаются проекты по перенесению его в кремлевский сад, в общем, идет обычная жизнь.