Поделиться
Гусь муравью не товарищ
И все-таки армейская лингвистика живет не за счет официозных и "генеральских" озарений. Армейский сленг родился в недрах казарм, на учениях, на привалах, в палатках. В первую очередь он коснулся классификации военнослужащих: "воздух" - гражданский человек;"запах" - призывник до принятия присяги;"дух" - солдат до первого приказа о "дембеле"; "муравей" - солдат осеннего призыва; "фазан" - молодой солдат весеннего призыва; "гусь" ("скворец") - солдат второго полугодия первого года службы; "черпак" - солдат, служащий третьи полгода; "дед" - солдат второй половины второго года службы и, наконец, "дембель" - солдат, ожидающий увольнения в запас.
Взорванный рай
Для обозначения реалий солдатской жизни в ход пошел весь киношный и песенный фонд: подъем - "Взорванный рай", а отбой - "Я люблю тебя, жизнь". "Курс молодого бойца" в силу его своей сложности и альтернативности "гражданке" получил название - "Тайны бритоголовых", а строевая подготовка стала "Хождением по мукам". Часовой у знамени - "Деревья умирают стоя". Марш-бросок - "9 кругов ада", причем кросс на 1 км называют - "Hикто не хотел умирать", а кросс на 3 км - "Живые и мертвые". Солдат в противогазе - "Человек-амфибия". Повар в столовой, видимо, не без оснований, получил кличку "Багдадский вор" (он же - "Кому на Руси жить хорошо?"), наряд по кухне - "Али-Баба и 40 разбойников", мойка посуды - "Дискотека", обед стал "Борьбой за жизнь". Популярные в прошлые годы фильмы дали названия казарме ("Дом, в котором я живу"), госпиталю ("Верьте мне, люди"), санчасти ("А зори здесь тихие"). Легендарная каптерка, ставшая притчей в солдатских языцех, - "Остров сокровищ", а сон на посту - "Тревожное счастье". Незабытый школьный запас дал себя знать в обозначении письма из дома - "Луч света в темном царстве". Помывка в бане получила песенное название - "Каким ты был, таким ты и остался". Отпуск - "Десять дней, которые потрясли мир".Не была забыта самоволка: патруль заставил вспомнить детскую классику - "Тимур и его команда", а возвращение из самоволки со знанием дела именуется - "По тонкому льду".
Я спросил у Ясина...
Жанр армейского фольклора мало изучен, нет ни одного серьезного исследования на эту тему. А жаль. В наше время, когда в литературе такая тишина, что слышно, как летят пустоты вослед за своими Чапаевыми, было бы полезно рассмотреть эту область народного творчества. Именно в ней, в солдатском фольклоре, своеобразно преломляются социальные, экономические и культурные процессы, происходящие на нашем Поле Чудес, занимающем шестую часть Земли с названьем кратким - сами знаете каким. В известном смысле,армия - модель нашего общества. Обычно солдатский фольклор передается из уст в уста, декламируется в курилках, выучиваются наизусть в часы ночных дежурств. Интерес представляют солдатские песенники, которые составлялись главным образом в санчасти, в госпитале, на "губе". В этих песенниках можно увидеть студенческие контаминации давних лет: песни про ясень из рязановской кинокомедии: "Я спросил у Язова:"Где моя любимая...". Рядом - "стройбатовская" переделка известного романса Верещагина из "Белого солнца...": "Ваше благородие, госпожа лопата,\ Стала ты родной сестрой, ну а лом стал братом.\ Два вагона щебня - попробуй разгрузи! \ Не везет мне в службе, повезет в любви..." Родовой чертой и песенников, и дембельских альбомов, и солдатских блокнотов является преданность своему роду войск. Это может быть крылатый афоризм:"Десантники - народ бескультурный. Даже покидая борт самолета, они не закрывают за собой дверь". Или метафора бойцов противовоздушной обороны, за которую можно принимать в Союз писателей:"ПВО - это щит страны, а все остальные войска - заклепки для него".
Пилотка как самая эрогенная зона
Конечно, альбомы и блокноты заполнены самодеятельными стихами. И пусть порой шутят, что самая эрогенная зона солдата - пилотка, все эти стихи идут из самого сердца - и профессиональные претензии к ним применимы очень условно:"А когда молодые ребята\Вечерами целуют девчат?\ Я тебя вспоминаю, родная,\ Прижимая к груди автомат". Обычно альбом или блокнот открывается таким четверостишием:"Кто не был в армии суровой,\ Не проводил там юные года,\Не тосковал по девушке любимой,\ Тот не поймет солдата никогда". Здесь можно найти двустишия, о которых могут только мечтать профессиональные литераторы. Например, такое:"Бог создал отбой и тишину,\ А черт - подъем и старшину". Или:"Жду приказа, как сыр ворона,\ От министра обороны". И конечно, легендарное, существующее не одно десятилетие четверостишие:"Масло съели - день прошел.\ Съел яйцо - прошла неделя.\ Чтоб еще такого съесть,\ Чтоб два года пролетело?" Рядом - образцы армейской афористики: "Не забывайте о тех, кто не может прижать к своей груди ничего, кроме автомата";"Кто был студентом - видел юность. Кто был солдатом - видел жизнь".
Демаркационная линия между официальной и фольклорной армейской поэзией неуловима. Иной раз солдатская мудрость бывает отчеканена в форме афоризмов, словно позаимствованных из журнала "Советский воин": "Любить солдата - это гордость,\а ждать солдата - это честь". Впрочем, рядом с этими чеканными строками закономерно существуют и другие, более точно выражающие взаимоотношения любящих сердец:"Есть в штанах у солдата заветное место - \Там карман, в нем хранится письмо от невесты".
"Курки" на взводе
Особое место занимает фольклор "курков" - курсантов военных училищ или студентов, проходящих службу на военных кафедрах. С особенной ностальгией звучит контаминация давнего шлягера "Песняров" - "Березовый сок": "Лишь только дневальный объявит отбой,\лишь только улягутся спать все сержанты,\ Над грязным ведром проливается пот:\ то плачут курсанты, то плачут курсанты..."
Неустанные курсантские собиратели (сочинители?) косноязычных командирских изречений - приказов, команд, советов, вопросов, реплик и прочих военно-патриотических фишек, прибамбасов, приколов - право, повторяют подвиг Владимира Даля. Железобетонный язык армейских уставов и инструкций порождает массу двусмысленностей, режущих ухо юным интеллектуалам. То, что для российского прапорщика - языковая норма, для филологического ботана -лингвистический ад. В каком-то смысле курсанты и студенты на "военке" сделали с канцелярско-армейской феней то же, что постмодернисты - они ее высмеяли на ее же территории. Нечеловечески мертвый язык внезапно обнаружил свою новую, ироническую сущность. Сработало правило: если вы с третьего раза не понимаете, о чем вам говорят, значит, вы разговариваете с ефрейтором или Жириновским:"Первой любовью молодого бойца должен стать Устав, второй - командир"; "Куст, товарищи студенты, - это совокупность веток и листьев, растущих из одного места"; "Вот вы тут сидите, а у вас там старшину на Доске почета отодрали"... Курсанты создали особый жанр в армейской лингвистике. Например, студенты Таганрогского радиотехнического института обогатили "золотой фонд" афористики такими приколами:"Товарищ курсант, не делайте умное лицо, не забывайте, что вы будущий офицер"; "В увольнение пойдут только образцовые тумбочки"; "По команде "отбой" наступает темное время суток". И, наконец, классическое: "Копать траншею от забора до обеда!".
"Лучше буду сиротой!"
Блестящие образцы армейской лингвистики демонстрирует командирский юмор с его фирменной грубоватинкой:"Это в институте вы можете ходить хоть в лифчиках, но перед военной кафедрой вы обязаны по всей военной форме". А чего стоят такие директивы и правила безопасности: "Товарищи курсанты, при обнаружении вспышки ядерного взрыва самое главное - это повернуться к нему спиной, чтобы сталь со штыка не капала на казенные сапоги..." Вот и гадай после этого, почему порой круглая фуражка делает голову квадратной?
Ну а плакаты в воинской части:"Солдат, помни, честь твоей части - это часть твоей чести!" или лозунг в солдатской столовой:"Ешь морковь, картошку, хрен - будешь как Софи Лоррен!" - только стимулируют какого-нибудь армейского Лермонтова на сочинение для дембельского альбома очередного откровения: "Старшина мне - мать родная.\ Замполит - отец родной.\ На фиг мне родня такая?\ Лучше буду сиротой!"