Октябрь
Журнал заканчивает публикацию романа Василия Аксенова "Вольтерьянцы и вольтерьянки" - вольную фантазию о екатерининских временах, "филозофе" Вольтере и внимающих ему двух петербургских "уношах"- тайных агентах российского двора. Впрочем, в главных героях здесь и не Вольтер, и не уноши, но Стиль, сочиненный писателем находчиво и вдохновенно - французские, немецкие корни, высаженные на русскую почву, дали причудливейшие всходы, от созерцания коих испытываешь "натуральное щастие". Публикацию романа венчает беседа главного редактора "Октября" Ирины Барметовой с будущим лауреатом - не нужно быть провидцем, чтобы предсказать роману блестящую будущность, а все ли то золото, что блестит, рассудит мудрое время.
Здесь же и "Зиганшин-буги" Андрея Геласимова, рассказ из эпохи 1960-х о трех студентах-стилягах, которые, рискуя головой, танцуют твист, носят брюки-трубочки, а однажды на институтском вечере исполняют буги - с неизбежными трагическими последствиями. Впрочем, мир Геласимова выдерживал и не такое, однако никакая жизненная драма не способна нарушить царящих в нем теплой гармонии и нежной отзывчивости героев друг к другу.
В мемуарном разделе публикуются письма Ариадны Эфрон Маргарите Алигер, принимавшей деятельное участие в публикации наследия Марины Цветаевой. Вот только одна поразительная цитата из опубликованного в журнале письма. Это о том, как Эфрон относилась к мужу, с которым разлучилась еще в молодости: "Я любила его вначале, очевидно, потому, что он меня любил. Потом потому, что сама не могла не любить. Потом нас "судьба разлучила" - любовь сделала свой первый шажок поверх барьеров вполне реальной колючей проволоки и выжила, но все это было еще - не то, и высота была не та; любила-то я для себя, чтобы выжить и дожить самой. А потом наступило самое главное: мне от человека нужно стало, не чтоб он любил меня - (ждал меня, сулил мне) - а просто, чтоб он жил на свете". "Просто, чтобы он жил на свете" - вот и вся формула любви.
Новый мир
Любовь совсем иного рода продолжает занимать главного героя романа Людмилы Улицкой "Искренне Ваш Шурик", Шурик по-прежнему безотказно предоставляет страждущим женщинам все те же услуги. Роман Улицкой - качественная ремесленная поделка, от которой за версту веет упорством, трудом и расчетом. С особой неприязнью выписана в романе казашка Аля Тогусова, старательная отличница и карьеристка, приехавшая завоевывать Москву и несчастного Шурика. Упорно и слепо исполняет Аля намеченную жизненную программу, как вдруг ее настигает падучая и она попадает под машину. Улицкая разделывается с неприятной ей героиней с жестокостью, никак не оправданной художественно, - то ли уже не справляясь с количеством окружающих Шурика дам, то ли просто оттого, что замечает, как из отрицательной героини Аля превратилась в авторское альтер-эго.
Выразительные, острые, психологически точные зарисовки Евгения Шкловского из дачной и московской жизни, веселая бестолковость героев, описанных с безоговорочным сочувствием и снисходительным юмором, позволяют перевести дух и испытать при чтении его рассказов подлинную читательскую радость. Да и как не порадоваться тому, что не перевелись у нас писатели не только талантливые, но и добрые. В том же номере опубликована военная повесть Олега Ермакова "Возвращение в Кандагар" и очерк Солженицына о "Генерале и его армии" Георгия Владимова.
Знамя
Поминовение по недавно скончавшемуся в Германии писателю творит и "Знамя", публикуя воспоминания и переписку с Владимовым критика Льва Анненского.
А еще, точно бы в оправдание своего несколько военизированного названия, журнал, напечатав в прошлом году повесть Евгения Даниленко о спецназовцах, теперь публикует роман о дисбате. "Быть Босхом" Анатолия Королева - цепь автобиографических эпизодов из жизни лейтенанта Анатолия К., филолога, присланного после университета служить на Урал в наказание за причастность к кругу диссидентов. Лейтенант пишет роман о художнике Босхе с говорящим заглавием "Корабль дураков". Подобно персонажам знаменитой босховской картины, в сомнительное плавание на утлой посудине отправились почти все, кто окружает героя, - начальство, закрывающее глаза на пытки штрафников, но готовое посадить под арест офицера, случайно ранившего полковничьего любимца-спаниеля, никому не нужные и потому кровно заинтересованные в антисоветчиках гэбэшники, да, в общем, и вся родная Советская армия, весь КГБ. Жутковатые подробности из жизни дисбата озаряются неверным светом инфернальных картин художника, но один ужас не объяснить другим. И роман о Босхе остается неокончен. А финал романа "Быть Босхом" остается открытым - служба подошла к концу, и лейтенант ликует. Лишь всеведущий автор знает, что радость освобождения и преждевременна, и напрасна. Век свободы не видать.
Занятной, хотя и не бесспорной, представляется публикация рассказа 23-летнего автора Арсения Данилова "Мир ванн" - антиутопия о победе консурмизма и рекламы в мире будущего. Деревянный язык, разительное сходство с замятинским "Мы" и пелевинским "Generation Р", обрывы в сюжете не дают забыть о литературной неопытности автора, которую, однако, в итоге прощаешь за остроумие некоторых художественных решений. Так, в конце рассказа герой попадает на настоящую равнину ванн и отыскивает покупателей с помощью бинокля. Не менее драгоценно и то, что рассказ - весть из не гуманитарного мира - и по образованию и по способу мыслить Арсений Данилов - человек технический.