Второй манок, он же источник назревающей аллергии, - жанр спектакля, который театр упорно отказывается назвать мюзиклом, но поет и танцует все три часа, именуя это, как Мусоргский в "Годунове", музыкальной драмой. Автором спектакля выступила Алла Сигалова. Музыку написал Раймонд Паулс. Текст типа "Любовь накрылась мокрым Тибром" создан Еленой Сиговой и Владленом Дозорцевым. Звездная роль, навек слипшаяся с обликом Джульетты Мазины, досталась Александре Урсуляк, и это единственное, что должно примирить зрителя с новой версией "Кабирии".
Уйти от хрестоматийного рисунка Мазины актриса то ли не смогла, то ли не захотела, и в ее арсенале полный феллиниевский набор, от грима печальной клоунессы до походки как у маленького тарана, идущего на штурм собственной планиды. Только все это рассчитано на 45-й ряд балкона, т.е. по театральной необходимости гипертрофировано. Герои спектакля, по замыслу постановщика, марионетки в руках жестокой судьбы - Кабирия, как и ее товарки, дана в пластике подпрыгивающей куклы с растопыренными руками и резкими алогичными движениями.
Подстать ей нежданный жених Брунелло (Александр Арсентьев): в нем тоже повадка романтического любовника причудливо уживается с угловатым прискоком паралитика. Оба всем своим видом должны ежеминутно напоминать зрителям о том, что и убогие чувствовать умеют. Тема и сверхзадача вещи выявлены с прямотой, какая, по явному убеждению автора спектакля, должна быть присуща музыкальному жанру, где для психологических разработок просто не хватит места.
И это правда: психологические нюансы должны быть в музыке.
Но здесь мы приближаемся к самому скользкому месту московских "Ночей Кабирии". Они не интерпретируют сценарий фильма, как лукавит программка, - они, как ни грустно, обезьянничают. Этого не заметит зритель, столкнувшийся с сюжетом впервые, - он будет плакать над сломанной судьбой и бить в ладоши. Так на одном канадском фестивале были в восторге от убогого русского фильма "Ревизор": "Какой придуман гениальный сюжет!" - восклицали канадцы, ничего не знавшие о Гоголе. В этом смысле на Тверском бульваре случился успех выдающийся.
Но дело в том, что мысль сделать мюзикл на сюжет "Кабирии" впервые пришла в голову хореографу и режиссеру Бобу Фоссу. И в 1968 году он снял фильм "Милая Чарити" с музыкой Сая Колмана, где сменившую имя Кабирию играла Ширли Маклейн. Фильм грандиозен, но я его вспомнил из-за четкого ощущения дежавю, не отпускавшего меня на премьере Аллы Сигаловой.
Точно так же, как Чарити, московская Кабирия из уличной проститутки превратилась в певичку и девочку по вызову из дешевого кабаре. Точно такие же лохматые парички носили ее преувеличенно неказистые товарки. Они точно так же гротескно, как в фильме, выстроились на авансцене, заманивая клиентов из зрительного зала песенкой "Приглашаем к разврату" - у Фосса это звучало как "Do You Wanna Have Fun?", т.е. не хотите ли развлечься?
И точно так же встреченный Чарити-Кабирией кинокумир вел ее в кабак с эстетским уклоном, где, подтанцовывая в декадентском изгибе, выходили точно такие же неприступные дамы-господа с такой же длинной сигареткой в руке с оттопыренным мизинчиком.
Я понимаю, что выбранный жанр сам просит этих сюжетных перемещений: петь и танцевать Кабирии сподручнее в должности какой-никакой артистки, чем на римской Виа Венето. Я понимаю также, что сигаретка, как и приглашение к разврату, - еще не плагиат. Но удручает отсутствие собственной творческой фантазии. Так в отгороженной от мира дыре могут простодушно скопировать виденный в столице спектакль - его нищету заметят только те, кто видели оригинал. И раз уж на программке спектакля Сигаловой обозначено "По мотивам киносценария Федерико Феллини", то стоило бы из вежливости упомянуть и Боба Фосса, которого там ничуть не меньше. Да и сценарий "Ночей Кабирии" Феллини писал не в одиночестве, а с тремя знаменитыми соавторами - но это уж совсем придирки буквоеда.
Перед нами трехэтажная адаптация сюжета: высокая драма Феллини в фундаменте - бравурный мюзикл Фосса в бельэтаже - посмертный призрак оперы у Сигаловой на чердаке. Получилась черно-белая ксерокопия цветной иллюстрации к выдающемуся первоисточнику. А ксерокопия - жанр скучный: сюжет известен, играть его не могут, потому что надо петь, а петь не могут, потому что умеют только играть. Остается ждать спасения в музыке. Но маэстро Паулс был не в ударе. Он начал обещающе - печальной трубой, как у Нино Рота, но потом пошла интернациональная невнятица, и в итоге, на весь первый акт оказалась только одна по-настоящему шлягерная мелодия "Strangers in the Night", да и ту написал Берт Кемпфер.
Второй акт наконец оставил в покое Боба Фосса. Теперь Кабирия, как у Феллини, побывала в полупустом кинотеатре на сеансе гипноза, там пристал к ней такой же неказистый, как в фильме, Брунелло, у героини появилась надежда на любовь и новую жизнь. Необходимость наскоро пересказать фабулу у создателей спектакля сменилась потребностью что-то выразить. Паулс предлагает несколько вполне качественных номеров: "Как ты посмела любви желать!" и "Дом с окнами на любовь", которые на хорошем нерве спели Урсуляк и Арсентьев. Сюжет возвращается к Феллини, Сигалова по мере сил адаптирует знаменитую улыбку Кабирии к возможностям театральной сцены, Урсуляк старается идти след в след за Мазиной, почти ее копируя, - и катарсис автоматически сваливается к прослезившимся зрителям.
Я уважаю идею вернуть шедевр публике. Ценю отвагу, с какой артисты вступили в заведомо неравное состязание, - некоторые вышли из положения с честью и дали зрителям, особенно в финале, несколько минут искусства. Но я не понимаю маэстро Паулса, рискнувшего своей репутацией мелодиста и заполнившего большую часть шоу среднеарифметическим битом. И совсем не понимаю Аллу Сигалову, которая из всех творческих идей ограничилась самой начальной, причем тоже не своей, - поставить музыкальные "Ночи Кабирии".
В недавнем интервью Сигалова призналась, что не помнит свои прежние постановки. Зато, как выяснилось, хорошо помнит чужие, возможно, на уровне подсознания. С таким багажом фантазии было бы честнее на экране, что установили в сцене с гипнотизером, просто показать замечательные фильмы Феллини и Фосса. Удовольствия было бы много больше.