Поделиться
Кен Кизи. Демон Максвелла. СПб., Амфора. 2004.
Да, это тот самый Кен Кизи, которого все знают по роману "Полет над гнездом кукушки" и знаменитой экранизации Милаша Формана с Джеком Николсоном в главной роли. Тот самый Кизи, который стал лидером американских хиппи в 1960-х, экспериментировал с психоделиками, отправлялся в кислотные путешествия, сидел за хранение наркотиков в тюрьме и терпеть не мог своего первого романа, написанного в 27 лет. Сборник автобиографических рассказов и эссе "Демон Максвелла" внятно объясняет, почему.
В отличие от других битников, Керуака, Берроуза, Гинсберга, чьи тени и имена то и дело скользят по этим рассказам, Кизи взял да и вырос. Созрел.
В одном из самых сильных рассказов сборника "На следующий день после смерти Супермена" описывается встреча автобиографического героя Девлина Дебори со старой подружкой и бродягами, посетившими бывшего хипповского гуру. Меж ними бездна. Они с лошадиными дозами таблеток, марихуаны, с бесконечным говорением ни о чем, с морями спиртного и свободной любовью, там. Он - с домом, фермой в Орегоне, собаками, любимой женой, детьми - здесь. Подружка сообщает ему о смерти близкого друга, веселого, напористого и как будто такого талантливого Хулигана, он же Супермен, а Дебори вдруг осознает, что у Хулигана "никогда не было цели, что за всей этой страстьдю и шумом, большими гонками и гулянками не было ровным счетом ничего...". Калифорнийские хиппи остались пустоцветами. Но проститься с ними до конца все равно невозможно, они в сердце, рассказ кончается поименным поминанием их всех.
В итоге книга получилась удивительно мудрой. "Кукушкинского" бунтарства против усредненности и диктата системы в ней уже не осталось. И это позади. Осталось же лишь усталое осознание того, что мир охвачен энтропией, что "все тикающее, жужжащее, вращающееся и дышащее рано или поздно обречено остановиться и погибнуть". Но понимание этого ведет не к депрессии, а лишь обостряет яркость каждого мгновения и любой мимолетной встречи, бесценность которых и передает в своей прозе Кен Кизи.
О.Негин. П.Ушкин. СПб.-М., Лимбус-Пресс, 2004.
Эта история намного печальней. Его пример другим наука. В Москве, а быть может, и в другом русском городе жил одаренный молодой человек. Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей: к чему бесплодно спорить с веком? А потому свой первый роман юноша пропитал суетливым духом нынешнего века и назвал его "Модельеры". Получилась глянцевая проза о жизни золотой молодежи и модельном бизнесе. Стройные девушки, белый "Мерседес", стильные интерьеры, запах очень больших денег, легко узнаваемые кутюрье Слава Волков и Константин Ромашкин. Повествование непринужденно скользит вперед, полукриминальная интрига держит в напряжении, пока наконец не случается страшное. Короче, русская хандра им овладела понемногу. В смысле автором. Он застрелиться, слава Богу, попробовать не захотел, но к модельному бизнесу и легкомысленному развлекательному жанру вовсе охладел. Однако проделанного труда (немалого) стало жаль. И молодой повеса решил всех обхитрить - прицепить к недописанным "Модельерам" виртуального автора, некоего Велемира Швеца, а затем подсоединить "Модельеров" к совсем другой истории.
Чувства в общем понятные, дебютировать с книжечкой, годной лишь для пляжного времяпрепровождения, обидно. Хочется быть... ну хотя бы как Пушкин. Авторские амбиции и разъели вторую часть книги - ее сюжет как будто сошел с ума. Реинкарнации, видения, бурные эротические сцены - вакханалия, не поддающаяся пересказу. И все только для того, чтобы не быть банальным. Увы, в итоге все равно выигрывают приглуповатые "Модельеры", в которых хотя бы заметны легкость пера, мастерство в конструировании интриги, которых хотя бы можно читать. Пробиться сквозь воспаленный текст, следующий после, практически невозможно.
О.Негину в отличие от его тезки труд упорный не тошен, ямб от хорея он отличает запросто, в русской литературе ориентируется с закрытыми глазами, будем надеяться, что первая неудача - интригующий пролог. А несомненный литературный талант молодого писателя только увеличивает его шансы вовремя созреть и однажды все же различить даль свободного романа, свободного - то есть собственного, написанного под своим именем и названием.