Большой нефтяной круг
Известно: экономический рост последнего времени в основном был обусловлен наращиванием объемов вывоза углеводородного сырья, металлов и иных полуфабрикатов (в 2003 году нефть, газ и металл составили, по данным ГТК, 64 процента российского экспорта). Это трудно рассматривать как устойчивую модель развития в среднесрочной перспективе для такой крупной и "амбициозной" страны, как Россия.
Как видно из графика 1, в последние два-два с половиной года рост российского ВВП почти целиком обеспечивается за счет расширения экспорта. С этого времени объемы внутренне ориентированного производства практически стагнировали, остановившись на уровне, лишь немного перекрывавшем показатели 1995 года. (Во всяком случае, так было до второго квартала прошлого года, когда некоторые внутренне ориентированные отрасли были вовлечены в начавшийся годом раньше инвестиционный бум, о чем, правда, на основании предварительных статистических данных можно говорить лишь с определенной осторожностью; см. ниже.) Практически весь прирост внутреннего спроса восполнялся импортом.
Больше того, современная экспортно-ориентированная модель роста принципиально отличается - причем не в лучшую сторону - от сложившейся в начальный послекризисный период более сбалансированной модели, когда ВВП рос преимущественно за счет восстановления производства в секторах, поставляющих продукцию на внутренний рынок. Так, если в 2003 году вклад расширения экспорта в совокупный рост использованного ВВП составил 5,4 процента из общего прироста в 7 процентов, а в 2002 - и вовсе 4,4 процента из 4,5 процента, то в 2000 году соотношение этих факторов было обратным - за счет поставок на внутренний рынок ВВП вырос на 6,7 процента, а за счет экспорта - на 3,3, в 1999-м - соответственно на 2,5 и 3,9 процента.
В определенном смысле переход к нынешнему механизму роста можно рассматривать как шаг назад и возврат к прошлому. Обратившись к истории, начало предыдущей аналогичной "волны" роста можно датировать примерно серединой 1996 года. В этот момент вклад в ВВП растущего вывоза сырья и полуфабрикатов, высвобождавшихся по мере свертывания производства во внутренне ориентированных отраслях, также перекрыл снижение ВВП, связанное с сокращением поставок отечественной продукции на внутренний рынок.
Было бы неправильно утверждать, что рост, который ведет за собой экспорт, пусть даже сырьевой, однозначно плох. Вообще говоря, в феномене "роста, следующего за экспортом", нет ничего необычного. В этом смысле случай России мало чем отличается от подавляющего большинства стран с переходной экономикой, демонстрировавших "чудеса" экономического роста. Там, где они были, они также носили в основном "экспортный" характер. И для запуска механизмов экспортного роста не очень важно, процессоры это или металлолом, образовавшийся в результате разрушения предприятий, созданных предыдущей социально-экономической формацией. Важно, что в конечном счете запускается механизм распространения "волны спроса" на остальную экономику, распределения экспортной выручки через потребности в товарах и услугах смежных отраслей.
Тем не менее модель роста, ведомого исключительно экспортом, без поддержки внутренне ориентированных отраслей далеко не всегда можно считать базой для устойчивого среднесрочного роста. Что же конкретно не устраивает в ней применительно к нашей стране?
Утечка спроса
Получается довольно парадоксальная ситуация: располагая внушительными финансовыми ресурсами, страна вывозит капитал, чтобы затем ввести его обратно в виде иностранных займов.
Начнем с того, что вполне очевидны пределы роста, поскольку производство сырья трудно наращивать высокими темпами. При существующих масштабах сырьевого экспорта поддержание высоких темпов выглядит крайне дорогостоящим делом, даже при благоприятной конъюнктуре. Диверсификация экспорта, о которой много говорится, пока остается крайне абстрактной целью.
Объемы вывоза сырья в какой-то мере уже приближаются к своим физическим пределам и растут в основном благодаря огромным инвестициям. Так, в 2004 году прогнозируется рост производства нефти на 7 - 8 процентов, а в 2005-м на 5 процентов, и при таких темпах Россия останется в числе наиболее быстро развивающихся мировых производителей. Это будет означать увеличение объема производства с прошлогодних 8,4 миллиона баррелей в день до 10 миллионов к 2005 году. Небольшой рост, наверное, возможен и в дальнейшем, но эта цифра уже близка к максимальному советскому показателю в 12,7 миллиона баррелей в день, достигнутому в 1987 году (в котором доля России была примерно 2/3). Поддержание высоких темпов может потребовать определенной переориентации с европейских рынков на Юго-Восточную Азию и США. Рост экспорта нефти в какой-то мере уже начала тормозить нехватка экспортных трубопроводов, и решение этой проблемы также требует огромных вложений.
Второе. Несмотря на значительные масштабы, экспортный сектор все же сравнительно мал по габаритам российской экономики (с точки зрения занятости, потребляемых ресурсов), в итоге распространение генерируемой им "спросовой волны" медленное. Очевидно, что сырьевой экспорт - это вообще довольно слабый "катализатор" роста, поскольку потребность в продукции сопряженных отраслей небольшая, а сама экспортируемая продукция не требует большого количества технологических переделов.
Следствием этого является "двухслойная" структура российской экономики, состоящей, с одной стороны, из секторов, обслуживающих материальные и финансовые потоки экспортного сектора, а с другой - из отраслей и регионов, не затронутых этими потоками. Внутренне ориентированные производства вынуждены довольствоваться более низким качеством ресурсов и более низкими доходами. Хотя границы между ними постепенно размываются, все тот же контраст в уровнях доходов и прочих социальных параметрах весьма ощутим.
Немаловажно и то, что оставляет экономический рост после себя. Если сравнивать нынешнюю ситуацию с двумя предыдущими "длинными волнами" экономического подъема в России (80 -90-е годы XIX века и 30 - 50-е годы двадцатого), то они обе, хотя и завершились в конечном счете тяжелейшими рецессиями, оставили после себя по крайней мере потенциал для дальнейшего роста в виде инфраструктуры и научно-технических кадров. Несомненно, что и нынешний экспортно-сырьевой рост в конечном итоге также модернизирует страну, но без включения в этот процесс внутренне ориентированных отраслей он будет идти слишком медленно.
Третье. Рентабельность экспортного сектора и соответственно количество зарабатываемой им валюты столь велики, что позволяли (во всяком случае, до недавнего времени) практически полностью блокировать распространение создаваемой им же "волны спроса" на внутренне ориентированный сектор через расширение импорта. Как видно из графика 2, основные компоненты внутреннего спроса (потребление домашних хозяйств и инвестиции в основной капитал) в последние годы росли в среднем даже более высокими темпами, чем ВВП, тем не менее внутренне ориентированное производство по существу не вносило вклада в экономический рост, поскольку замещалось импортом. Из-за этого экономический рост оставляет мало шансов для внутренне ориентированных производств, не привязанных жестко к месту потребления их продукции, таких, как услуги, строительство, стройматериалы.
Можно сказать, что наблюдается определенная диспропорция между тем, что зарабатывает экспортный сектор, и тем, что ему нужно от остальной российской экономики, имеет место определенная "утечка" спроса. Если бы эти параметры совпадали, то рост ВВП примерно соответствовал бы росту экспорта, то есть измерялся бы двузначными цифрами независимо от размеров импорта. Импульс роста, задаваемый экспортным сектором, имеет, можно сказать, довольно низкий коэффициент полезного действия.
И ни то чтобы "да"...
Некоторые признаки изменения этой модели роста можно усмотреть лишь с середины прошлого года, когда наблюдающийся второй год подряд инвестиционный бум все же дал импульс возобновлению роста в отраслях, ориентированных на внутренний рынок. Наибольшие темпы роста отмечаются в отраслях, испытывающих слабую конкуренцию со стороны внешнего мира - в строительстве и коммерческих услугах, особенно в транспорте, связи, торговле. Правда, по некоторым оценкам, из-за особенностей налогообложения торговля просто аккумулирует значительную часть доходов, фактически создаваемых в нефтегазовом секторе. Выросли темпы роста и во внутренне ориентированных отраслях промышленности, в первую очередь - инвестиционных (машиностроение, промышленность стройматериалов) отраслей при сокращении вклада в рост потребительских отраслей (пищевой и легкой промышленности). Если эти тенденции окажутся устойчивыми, то можно будет говорить о распространении "спросовой волны" от расширения экспорта на следующий круг отраслей и о постепенной смене характера роста. Но пока с уверенностью судить об этом еще рано.
Наконец, кратко отметим еще две особенности экспортно-сырьевого роста.
Это огромная концентрация прав собственности и доходов, свойственная экспортно-сырьевым отраслям, и соответственно, финансовых ресурсов, без каких-либо обязательств, что они будут вложены за пределами сырьевого сектора именно в России.
И зависимость от мировой конъюнктуры. Правда, что касается влияния на рост в среднесрочном плане, то роль экспортных цен, на наш взгляд, не следует переоценивать. Скорее, оно даже обратное. Достаточно вспомнить конец 1998-го и 1999 год, когда при самых низких ценах на нефть благодаря включению в контур роста внутренне ориентированного сектора наблюдались весьма высокие темпы прироста ВВП. Однако это задает предрасположенность экономики к девальвационным шокам, сменам моделей роста и и т.п.
Что же можно предложить, чтобы придать нынешней модели роста более продуктивный и устойчивый характер? И здесь важно различать два принципиально различных подхода.
Первый состоит в том, чтобы сосредоточиться на структурных реформах в российском финансовом секторе с тем, чтобы за достаточно короткий срок существенно повысить его способность трансформировать сбережения в инвестиции. Казалось бы, какое это имеет отношение к характеру роста? Однако попытаемся представить себе, что будет происходить в ближайшие несколько лет.
Как уже отмечалось, период, когда для наращивания "экспортопригодных" ресурсов требовались лишь небольшие инвестиции, а скорость роста определялась чисто институциональными условиями проникновения на внешние рынки, закончился где-то на рубеже 2000 - 2001 годов. Как бы отсроченный благодаря этому переход в инвестиционную фазу роста в последние два года сменился инвестиционным бумом с темпами роста инвестиций, превышающими скорость роста ВВП и даже экспорта. И этот процесс будет нарастать. Чтобы сохранить набранную динамику, российской экономике предстоит "на ходу" перестроиться так, чтобы осваивать ежегодный объем инвестиций существенно больший, чем сегодня. По оценкам специалистов Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, среднегодовые инвестиции в топливно-сырьевых отраслях в 2004 - 2007 гг. должны быть на 40 - 50 процентов больше, чем в предыдущие четыре года, и составлять не менее 25 миллиардов долларов ежегодно. Сходная проблема привлечения инвестиций будет стоять и перед внутренне ориентированными производствами - у тех из них, кто не сумеет модернизировать производственный аппарат, не будет никаких шансов в конкуренции с импортом.
Вывезти, чтобы ввезти
В этих условиях предприятия скорее всего столкнутся с нехваткой собственных средств для инвестиций и неготовностью российского финансового сектора предоставить такие средства, несмотря на наличие денежных ресурсов, преимущественно - коротких и малопригодных для долгосрочных вложений. До сих пор эта проблема решалась привлечением иностранных займов. Их объем за период инвестиционного бума последних двух лет вырос до 19,2 миллиарда долларов в 2003 году против 7,9 в 2001-м и 4,7 миллиарда долларов в 2000-м. Сегодня они составляют существенно больше половины в общем объеме ресурсов сроком более года. (Это явление мы не раз отмечали в прошлых обзорах.) В результате получается довольно парадоксальная ситуация, когда, располагая финансовыми ресурсами, страна просто вывозит капитал, чтобы затем ввести его обратно в виде иностранных займов.
Такой путь финансирования инвестиций приемлем лишь как временная мера, поскольку он потенциально создает угрозы корпоративных дефолтов и девальвационных рисков. Кроме того, обслуживание зарубежных займов будет уносить значительную часть доходов. Наконец, такой способ финансирования оставляет за рамками инвестиционного процесса заемщиков "второго эшелона", к которым как раз и относится основной массив внутренне ориентированных предприятий. Поэтому концентрация и удлинение сроков предоставления ресурсов в банковском секторе, развитие небанковских форм финансирования инвестиций (через фондовый рынок и процедуры IPO), формирование инструментов рыночного контроля за рисками компаний-инвесторов, повышение инвестиционного "качества" самих сбережений становятся неотложными задачами. Чтобы в конечном итоге перейти на собственные источники финансирования инвестиций, а иностранные привлекать главным образом в форме прямых инвестиций. Такой подход предполагает кропотливую работу по укреплению финансовых институтов, способных существенно повысить инвестиционный потенциал российского финансового сектора.
Варианты, варианты...
В последнее время активно популяризируется и второй подход, когда предлагается за счет макроэкономических мер (налогово-бюджетной и курсовой политики) разом изменить сложившуюся модель экономического роста, активизировать внутренне направленные отрасли и ограничить бессмысленный на первый взгляд вывоз невоспроизводимых ресурсов. В общем и тут есть определенные резоны - ведь ниоткуда не вытекает, что сложившиеся достаточно случайным образом налоговые ставки и финансовая политика правильны, и им нет альтернатив? Беда, однако, в том, что последствия таких заманчивых предложений не всегда достаточно тщательно просчитываются.
К чему, например, приведет реализация предложения кратно повысить зарплату в бюджетной сфере, которая по замыслу должна по цепочке привести к повышению зарплаты во всей экономике и тем самым стимулировать спрос? Что предлагается обычно сделать параллельно с отъемом сверхдоходов экспортеров, либо - в более современном варианте - за счет снижения избыточного бюджетного профицита, сокращения чрезмерных резервов и взносов в стабилизационный фонд бюджета. В мировой практике от таких "накачек" отказались еще в 70-х годах, поскольку они приводят в действие разнообразные механизмы "вытеснения" и, в конечном счете, лишь подхлестывают инфляцию. В нашем случае мы получим в результате либо замещение дополнительного спроса импортом (если в стимулировании будут задействованы резервы и как следствие - укрепится рубль), либо инфляционный всплеск, если будет сокращен бюджетный профицит и уменьшено его стерилизующее воздействие на эмиссию денег, связанных с накоплением резервов.
К тому же надо иметь в виду, что из-за удорожания труда соотношение его оплаты и валовой прибыли в ВВП сегодня вплотную приблизилось к предкризисному уровню. Из-за чего, кстати, в прошлом году при весьма высоких темпах роста ВВП наблюдалось высвобождение занятых и рост безработицы. По этой причине можно ожидать, что дальнейший сдвиг этого соотношения в сторону зарплаты приведет просто к отсечению сразу становящихся неэффективными производств. Достаточно высокий уровень валовой прибыли, а соответственно и производства, как видно из графика 3, и так поддерживался в последнее время за счет снижения доли налогов на производство и импорт (точнее, вероятно, за счет роста уклонения от них).
Можно показать, что и идеи усиления налогообложения сырьевиков также не столь однозначно воздействуют на параметры экономического роста, особенно учитывая предстоящий уже в ближайшем будущем ощутимый рост инвестиционной нагрузки на экономику.
Поэтому, на наш взгляд, для поддержки экономического роста и наметившихся тенденций эволюции его механизмов в сторону более внутренне ориентированного развития гораздо продуктивнее сосредоточиться на выстраивании "обеспечивающих подсистем" этого роста, чем на макроэкономических экспериментах с трудно предсказуемыми последствиями.
Иллюстрации: