Поделиться
К тому же я не приемлю сам этот расхожий термин "этническая чистка" - мне видится за ним лукавое желание спрятать или недосказать суть дела.
Нет, напрасно я забыл тот карабахский конфуз теперь, когда давал согласие на поездку в Косово.
Конец марта 2004 года. Окраина Европы. Обугленные стены домов и церквей. Тягостные разговоры с албанцами и сербами. Мучительное ощущение тупика. А еще - пугающее чувство огромной опасности, которая просто разлита в воздухе и грозит не только Балканам.
В итоге я решил не писать аналитическую статью, а скорее поделиться своими ощущениями, иногда это бывает правильнее, нежели просто перечислять факты и делать выводы. Начать пришлось издалека.
Приштина, "Гранд-отель". Весна 1999 года
В дни натовских бомбардировок Югославии все говорили, что доехать из Белграда до Косово невозможно. Железнодорожные мосты разрушены. На дорогах стоят сербские блокпосты, которые заворачивают журналистов. И ни один водитель ни за какие деньги не повезет туда. Невозможно. Но на войне часто оказывается так, что к цели ведут самые примитивные пути.
Я пришел на автовокзал, купил билет, сел в рейсовый автобус и спустя девять часов оказался в Приштине.
Высадив пассажиров, водитель автобуса как-то сразу резво развернулся и умчал обратно.
Город напоминал декорации из фильмов ужаса. Я брел в поисках гостиницы по абсолютно пустым улицам, усыпанным битым стеклом и мусором. Редкие прохожие бросали на меня взгляды, в которых были удивление, недоверие и страх. Многие имели при себе оружие. Ни один магазин не работал. Ветер гнал в лицо пыльные смерчи.
Но я окончательно понял, что влип только тогда, когда вошел в гостиницу, которая называлась, конечно, "Гранд-отель". В просторном лобби дремали громилы в черном - я уже знал, что это спецназовцы Милошевича, - а за стойкой скучал человек по имени Радован, отрекомендовавшийся мне руководителем медиа-центра.
- Зачем вы приехали? - не очень любезно спросил он. - Я не могу вам помочь. Телефон не работает. Воды и электричества нет. Бензина нет. И вообще в этом отеле оставаться опасно. Рядом находится военный штаб, и американцы его обязательно будут бомбить. Возможно, уже сегодня ночью.
- А другой отель есть?
- Другого нет.
- Как же быть?
- Не знаю, - равнодушно пожал плечами Радован и сделал попытку уйти.
- А уехать отсюда можно? - я бросился вслед за ним.
- Сегодня уже нет. Следующий автобус будет только завтра. Может быть.
Портье, протянув мне ключ от номера, сказал, что ночь в "Гранд-отеле" стоит шестьдесят долларов.
- Воды и электричества нет, телефон не работает, а ночевать вы рекомендуете в подвале. За что же такие деньги?
Он равнодушно пожал плечами:
- Не хочешь - не бери.
Поднявшись на четвертый этаж, я выглянул в окно - так и есть: моя комната расположена прямо напротив этого чертового штаба сербов. Вот он - ощетинился антеннами - метрах в тридцати от отеля. Даже если американская бомба угодит прямиком в этот штаб, меня похоронят осколки окон и штукатурка. Но что делать? Уже смеркалось. Поздно покидать и это хилое прибежище.
Я вышел из отеля и пошел налево по улице. Через пять минут наткнулся на дымящиеся развалины, которые вчера были почтой, банком и жилыми домами. Кое-где еще пробивалось пламя и стоял жуткий смрад - этот тошнотворный запах бывает всегда, когда бомбы в куски разносят людей. Одинокий старик ковырял палкой пепел и обломки. "Двоих убило на почте, - поднял он на меня слезящиеся глаза. - И вот тут жила семья, которая не успела уехать, - трое взрослых и двое детей. Перепутали, - старик показал на небо. - Наверное, хотели разбомбить штаб, а попали сюда".
По дороге обратно я спрашивал редких прохожих: где можно купить фонарь или свечи? Не улыбалось сидеть всю ночь в кромешной тьме. "Нигде", - пугливо отвечали прохожие и торопливо отводили взгляд.
Ловушка захлопнулась.
Когда стемнело, весь город погрузился в ожидание смерти. Даже собаки перестали лаять. Тот, кто мог, спустился в подвалы, оборудованные под бомбоубежища. Кто не мог, тот покорно ожидал рассвета в своем жилище. Только рассвет мог принести иллюзию избавления.
Это была самая плохая ночь в моей жизни.
Помню, как, с тоской ожидая рассвета - сначала в переполненном бомбоубежище, потом, наплевав на все, у себя в комнате, - я думал, что это напоминает генеральную репетицию грядущего апокалипсиса.
*
Да, если честно, то я не могу быть объективным в этом деле. У меня свои личные счеты к тем сторонам, которые оказались втянуты в многовековой конфликт между сербами и косовскими албанцами. Трудно и сейчас, спустя пять лет, избавиться от чудовищного унижения, которому подвергли натовские бомбардировки всех тех, кто в ту пору случайно или намеренно оказался на Балканах.
Тогда миру было объявлено, что удар сил альянса направлен против Милошевича и его головорезов, которые якобы очень сильно нарушают права человека на территории Косово, обижают албанцев, осуществляют эти самые "этнические чистки". А раз так, то и получайте!
Подумать только: 78 дней (78!) Югославию днем и ночью - ночью в особенности - бомбили тысячи самолетов с опознавательными знаками многих цивилизованных стран. Бомбили аэродромы, штабы, административные здания, мосты, склады, заводы, казармы, банки, поезда, колонны... Бомбили сугубо гражданские объекты, которые сверху казались военными. Когда заподозрили в симпатиях к сербам китайцев, то тремя крылатыми ракетами вдребезги разнесли посольство КНР в Белграде. Когда с изумлением осознали, что народ не спешит приветствовать "освободителей", то прямыми попаданиями бомб обрушили телецентр вместе с находившимися там журналистами.
А ведь Югославия никому в Европе или Америке не угрожала. Там не было гнезд терроризма, не скрывалась наркомафия, не печатались фальшивые доллары и не создавалось оружие массового поражения. Там существовал, повторяю, тлевший веками сложный межэтнический конфликт. Конфликт, в котором - как и во всяком межэтническом конфликте - почти невозможно бывает определить правых и виноватых, в котором обе стороны годами копили взаимные обиды и взвешивать эти обиды на весах - дело абсолютно безнадежное.
Пять лет назад, сорвавшись из Москвы на Балканы с желанием своими глазами увидеть происходящее, понять его, я почувствовал: нет, не забота о правах человека лежит в основе бомбардировок. Не гуманизм по отношению к "бедным албанцам" движет Вашингтоном и Брюсселем. Что-то другое. Но что?
Косовска Митровица, наши дни
Опять все начиналось примерно, как и тогда. В Белграде говорили: "Вы что - сумасшедший? Русских в Косово не пускают. А если прорветесь, то вас камнями забьют на первом же километре". Но вот она - знакомая еще с тех времен автостанция рядом с железнодорожным вокзалом. Рейсовый автобус. Правда, до Приштины он не ходит, но нам и Митровица хороша - это первый город в северной части Косово, река Ибр разделяет его на сербскую и албанскую части. Именно здесь 17 марта начался тот бунт, который затем захватил весь край и обернулся большой бедой. Семь часов езды, и попадаешь в мир, существующий исключительно под прицелами бронемашин миротворческих сил.
В Митровице есть наши милиционеры, входящие в международный полицейский контингент. Это, конечно, необычные милиционеры: они свободно говорят по-английски, приглашают в бар "Лондон" на чашку кофе и вообще чрезвычайно любезны (где вы видели у нас таких милиционеров?). Они вводят в обстановку, но осторожны в деталях и оценках - статус обязывает.
Именно здесь, неподалеку от города, у селения Чабра, вечером 16 марта в реке Ибр утонули три албанских мальчика, после чего и полыхнуло в Косово. Четвертый мальчик - тот, который уцелел, якобы сказал, что их загнали в воду сербы с собаками. Правда, дня через два, когда началось официальное расследование, этот мальчик от своих слов уже отказался ("просто играли и утонули в бурном потоке"), но уже было поздно. Албанцы словно того и ждали. 17 марта практически одновременно во всех городах и селениях края начали бить славян, жечь их дома, храмы и православные монастыри. Итог известен.
Хавьер Солана - тот самый, кто возглавлял НАТО пять лет назад и считался основным идеологом бомбардировок, теперь заявил, что имели место "этнические чистки" в отношении сербов. То есть если этот Солана в своем уме, то, по его же логике, надо немедленно мобилизовать военный альянс для нанесения бомбоштурмовых и ракетных ударов по Приштине, а также по Тиране (там тоже живут албанцы, правда, другие, ну и что?).
Впрочем, не будем спешить с предложениями. Мы ведь еще только в начале пути.
Добрые люди дали мне телефон косовара, живущего "на той стороне", который за гонорар соглашается возить журналистов по Косово.
Он попросил называть его Ахметом и на последующие три дня стал для меня переводчиком, водителем, гидом, а также "крышей". У него было время выучить русский: вместе с тремя тысячами других косовских албанцев Ахмет в середине 90-х работал в фирме своего скандально известного земляка Беджета Паколли на объектах в Москве и Якутске. "Я реставрировал Кремль, Белый дом, гостиницу "Золотое кольцо" и дачу Ельцина", - не без гордости отрекомендовался он мне, едва наша машина тронулась по направлению к Приштине. Сами понимаете, это сразу расположило к человеку. Ахмет поинтересовался, с кем я хочу повстречаться в Косово, и попросил не говорить по-русски в людных местах. Мы условились, что своим соплеменникам в сомнительных ситуациях он будет представлять меня финном.
Как и пять лет назад, здесь царила весна, и фруктовые деревья в садах уже зацвели. Я опять подумал о том, что земля, из-за которой разгорелся кровавый конфликт, очень красива: невысокие зеленые горы, плодородные долины, мягкий благодатный климат. За пустыню они бы так не дрались. Хотя, кто знает...
Приштина, бульвар Клинтона
Приехали. Господи, как неузнаваемо изменился город! Чистый, ухоженный, светлый. Полно машин, магазинов, ресторанов и отелей. Жизнь кипит, и не видно ни намека на смертельное противостояние. Если бы не безумное количество мечетей (когда они успели их настроить?), Приштину вполне можно было бы признать за типичный провинциальный европейский центр.
А еще в глаза бросается, что нигде нет ни единой надписи на сербском языке - только на албанском и английском. И что в качестве официальной валюты - евро. Никаких динаров. И чуть позже узнаешь, что в главном городе края - юридически являющемся частью Сербии - с недавних пор нет ни одного серба. Было несколько семей - они жили в одном доме с международными полицейскими и миротворцами КФОР, жили скорее как заложники, а многоэтажный дом в центре города был для них как резервация. Но две недели назад дом подвергся осаде толпой молодых людей, в окна полетели бутылки с зажигательной смесью, квартиры разграбили, а запаркованные рядом автомашины - в том числе принадлежавшие полиции и военным - сожгли. Теперь в доме никто не живет, я лично убедился в этом, попросив Ахмета подъехать в квартал Ульпяна.
Странно, что ни полиция, ни военные сопротивления погромщикам не оказали.
Но сейчас я беседую на бульваре Клинтона под красочным плакатом "Пять лет новой жизни" с человеком, который считается совестью косовских албанцев. Профессиональный диссидент Адем Демачи 28 лет провел в югославских тюрьмах. Он сидел и при Тито, и при Милошевиче. Увидев меня, он широко распахивает объятия и на чудной смеси русского, английского и сербского языков прямо с порога обрушивает на гостя лавину слов. Он любит Толстого, Тургенева, Достоевского и Чайковского.
- Русские - славные ребята. Но странно, почему они поддерживают только сербов? Вы глядите назад, а надо обратить свои взоры в будущее. В скором будущем Косово станет независимым - это очевидно, да, да, мой друг, не спорьте, это уже практически свершившийся факт. Мы не против сербов, а против реакционного сербского режима...
- Стоп, - мягко говорю я Адему Демачи, слегка привыкнув к его необыкновенному темпераменту. - Но раз вы не против, то зачем жгли и убивали их две недели назад?
Он так и вскакивает со стула. Глаза под толстыми стеклами очков смотрят на меня укоризненно:
- Надо отделять миролюбивое население Косово и кучку бандитов. Криминал есть везде, но не он определяет у нас истинное положение дел.
- Слишком большая кучка, - добиваю я правозащитника. - По данным международной полиции, в беспорядках участвовали более ста тысяч человек. Они что, все - бандиты?
- Проблема в сербах. Да, мы относимся к ним с подозрением. Они вот-вот опять примутся за свое. В Белграде снова поднимают голову националисты. Там есть угроза тоталитаризма. Оттуда идет все напряжение.
- А что вы думаете по поводу того, какое наказание должно быть применено к погромщикам?
- Только сильное и независимое государство будет способно предотвращать подобные инциденты и по закону наказывать преступников.
-То есть других путей решения косовской проблемы вы не видите? Только независимость?
-Только! Она решит все вопросы здесь, ослабит напряженность в Македонии, Черногории, Греции, где тоже проживают албанцы.
- А не получится ли так, что воодушевленные вашим примером те албанцы тоже захотят на волю? Это ведь как цепная реакция...
- Нет, - уверенно отвечает он. Но затем, правда, сдает назад: - Пока нет.
...В Приштине и других местах мятежного края я встречался с разными албанцами - политиками, журналистами, юристами, полицейскими. Но процитировал здесь именно разговор с интеллигентом Адемом Демачи. Раз правозащитник и диссидент настроен так решительно, то можете себе представить, что говорили мне остальные. По сути все доводы сводились к одному: не хотим жить под сербами и рядом с сербами. Впрочем, иногда встречались нюансы. Так, заместитель главного редактора самой популярной косовской газеты "Коха диторе" Насер Мифтари убеждал в том, что существующий курс международного сообщества - а Косово находится под протекторатом ООН - очень скоро приведет к краху не только здесь, но волна насилия прокатится по всем соседним балканским странам. А возглавлявший край при коммунистах Азем Власи - 56-летний седовласый адвокат с лицом и манерами матерого функционера - предсказал, что следующей целью толпы станут подразделения КФОР и лица из ооновской администрации. "Потому что толку от них никакого нет", - сказал адвокат, аппетитно прожевывая кусок бифштекса и запивая его местным пивом.
Как ни странно, я был вынужден почти согласиться с ним.
Призрен, город на юге Косово
Около ста километров на юг по приличному шоссе, серпантин горного перевала - и вот на фоне нереально красивых заснеженных вершин открывается панорама города, который до последнего времени считался едва ли не самым благополучным в крае. Все думали, что немецкий генерал Х. Каммерхофф, командующий силами КФОР в Косово, и его 3700 земляков, расквартированных тут, удачнее других справляются с порученной задачей. В Призрен возили крупных международных чиновников, чтобы показать, как мирно сосуществуют здесь два народа.
Иллюзии развеялись в один день. 17 марта толпа погромщиков сожгла все (!) дома, в которых оставались сербы и все (!) православные святыни, в том числе храм Богородицы Левишской, возведенный в XIII веке.
Больше славяне здесь не живут.
Образцово-показательный немецкий военный контингент не смог противостоять хулиганам. Вопрос - почему?
Было воскресенье, когда мы приехали в Призрен. Ярко светило солнце, и горожане гуляли по набережной, сидели за столиками в ресторанах и кафе, дети ели мороженое, громко звучала музыка. А на заднем плане, совсем рядом, просто рукой подать, крутой склон горы представлял собой сплошное пепелище: множество сгоревших домов и то, что осталось от старинного храма. А дальше по набережной мы набрели на то, что осталось от семинарии Кирилла и Мефодия. На закопченной стене была намалевана свежая надпись: "Смерть сербам!" Они и нашли там смерть. Старые клены рядом были обклеены уже знакомыми глянцевыми плакатами "Пять лет новой жизни".
Да, жуткое впечатление оставлял этот уикенд на пепелище. И вот ведь что странно: никто из встретившихся нам местных жителей не выразил ни намека на сожаление. Так, словно все случившееся и есть норма, словно они только того и ждали, чтобы утонули мальчики в реке Ибр, и тогда у них появится повод для расправы.
Вот где на полную катушку мне пришлось отрабатывать свою "финскую легенду". Даже невозмутимый Ахмет, и тот выглядел испуганным. Когда мы закончили, он пулей вырулил свою машину из этого зловещего города, еще недавно считавшегося курортом.
Этническая чистка? Нет, ребята, столь грязное дело чисткой не назовешь. И не о кучке хулиганов надо вести здесь речь. Дома, предназначенные к сожжению, накануне заботливо пометили краской. Толпу молодых людей вели за собой взрослые дяди с автоматами. А другие дяди, когда толпу требовалось взбодрить, постреливали по ней из автоматов. Об этом мне сами албанцы рассказывали в Приштине.
Не слепая толпа, а вполне грамотная могучая сила шаг за шагом, вполне осознанно и планомерно, идет к своей цели. Де-факто при попустительстве (а возможно, и при помощи) международного сообщества эта сила, вытеснив с огромной территории проживавшее там коренное население, уже создала собственное государство - с президентом, правительством, парламентом, банками, полицией и даже вооруженными формированиями. Что это, если не начало глобальной перекройки границ? К каким последствиям это может привести?
Тремя днями позже, встречаясь в Белграде с известным сербским политиком и демократом Вуком Драшковичем, я услышал от него горькую фразу: "Иногда в истории бывают ситуации, когда сила сильнее, чем правда".
То есть если согласиться с такой формулой, то следует окончательно смириться с тем, что отныне мир существует не по законам, в основе которых лежат принципы демократии и справедливости, а по праву кулака.
Деревня Чагловица, ресторан "Чао"
Сегодня демографическая ситуация в крае выглядит так: косоваров - более двух миллионов, сербов - около ста тысяч. Все эти цифры очень условны, поскольку подсчитать население в такой ситуации практически невозможно. Сербы компактно проживают на севере за рекой Ибр и мелкими очагами внутри Косово. Их поселения сразу можно узнать: на околицах теперь стоят бронемашины миротворческих сил, поводят в разные стороны пулеметами. Такие же посты выставлены у немногих оставшихся целыми церквей и монастырей.
В сербское село Чагловица я по вечерам приезжал ужинать. Часть домов здесь тоже сгорела, но большинство еще целые. Из жителей остались только те, кому некуда переселиться. Настроение подавленное, никаких перспектив для себя люди не видят. Они даже жаловаться уже перестали, слезы выплаканы, претензии высказаны, надежд нет.
На окраине, в маленькой сельской таверне можно было расслабиться и не корчить из себя жителя Суоми. А заодно пообщаться с народом и международными полицейскими, тоже облюбовавшими этот ресторан.
Здесь, за рюмкой грушевой водки, мы пытались сообща разобраться, отчего же эта немалая сила - 20 тысяч военнослужащих, почти четыре тысячи полицейских, броневики, вертолеты, разведка, космическая связь, слезоточивый газ - сила, за которой стоят самые могучие мировые державы, оказалась не в состоянии сдержать натиск албанских националистов. Тех самых хулиганов, о которых говорил мне правозащитник Демачи. Я намеренно сводил разговор только к событиям 17 марта, к этому, можно сказать, локальному проявлению, чтобы разобраться было проще. И вот что у нас получалось.
Присутствие КФОР и полицейского контингента только обозначено в Косово. Чаще всего эти люди заняты тем, чтобы защитить самих себя. Командование проявляет и нерешительность, и некомпетентность. Рядовые же миротворцы не хотят применять силу против погромщиков по очень банальной причине: любой выстрел означает неминуемое расследование с неизбежной высылкой из Косово. А уезжать никто не хочет: платят миротворцам очень приличные деньги. Я так понял, что большинству этих хорошо экипированных солдат и офицеров до фени, кто здесь албанцы, кто сербы, главное - не подставлять свою шкуру.
Мандат ООН предполагал участие в миротворческих операциях силовых структур самой Сербии, и, наверное, свои бы защитили своих, но сегодня это, увы, нереально. А завтра и защищать уже будет некого.
Приштина, "Гранд-отель". Весна 2004 года
Да, полезно иногда вернуться в те места, с которыми у тебя связаны незабываемые воспоминания. Конечно, в одну и ту же реку нельзя войти дважды, но зато можно лишний раз убедиться в том, что история развивается по спирали. Тогда здесь не было ни одного албанца, теперь нет ни единого серба. В "Гранд-отеле" за ночь берут все те же 60 монет, только теперь в евро. Когда я заселялся, попросив всю ту же комнату на четвертом этаже, Ахмет шепнул мне, что этот отель все знают как гнездо наркомафии, а также любимое место встреч шпионов со своей агентурой. Выглянув в окно, я увидел все тот же штаб с паутиной антенн, который тогда почему-то не разбомбили и где сегодня размещены ооновские структуры.
Кажущееся благополучие Приштины связано с пребыванием здесь нескольких тысяч иностранцев - военных, полицейских, чиновников ООН и других международных организаций. Они - основные клиенты отелей, магазинов и ресторанов. Что же касается экономики самого края, то, кроме старой электростанции, ни одно другое предприятие не функционирует. Безработица составляет 80 процентов от всего трудоспособного населения. Деньги албанцы зарабатывают в основном в странах Западной Европы. Или занимаясь криминальным бизнесом на Балканах: наркотики, оружие, контрабанда.
Может быть, я чего-то не понимаю, но еще одно ощущение, которое осталось у меня, связано как раз с этим: на окраине Европы зреет гигантская злокачественная опухоль. А если она даст метастазы?
Поговаривают, что поддерживать огонь в очаге на Балканах выгодно американцам. От них конфликт далеко, их интересы не затрагивает, зато всегда есть повод вмешаться, помахать дубиной. Такая точка зрения существует, и отвергать ее нельзя. Но старушка Европа? Отчего она - битая, мудрая, много повидавшая - так опрометчиво разбрасывает мины на своей дороге в будущее?
Участие западных стран в косовском конфликте - сначала бомбардировки, затем "миротворческие операции" - привели к тому, что сегодня на землях, исторически принадлежавших сербам, их практически не осталось. Более того, уничтожены почти все следы их многовекового проживания, их культуры. Рядом с черными от копоти стенами древних монастырей воздвигнуты уродливые памятники албанским "героям" недавних битв. Называя вещи своими именами, надо признать, что западное сообщество - по недомыслию или осознанно - приняло участие в геноциде, сделало все для того, чтобы процесс мирного и справедливого решения конфликта стал невозможен.
Нет, не права человека защищали натовцы тогда и обещают отстаивать сейчас - теперь это очевидный факт. И не мифические "этнические чистки" происходят сегодня в краю зеленых гор и чистых рек. Один народ расширяет свое жизненное пространство за счет другого народа, попирая при этом и нормы международного права, и мораль.
Так что же, сила сильнее правды? В последнее время очень многое в окружающей нас жизни говорит в пользу этого утверждения.
Согласиться?