Поделиться
Черный наезд
Буквально на днях в районе РУДН избили очередного иностранца. На этот раз из Пакистана. Московские улицы Волгина и Миклухо-Маклая - зона особого внимания правоохранительных органов. Темнокожих иностранцев здесь бьют периодически. Причем даже девушек. Студентку из Ямайки окружили сразу пятнадцать человек, обзывали, толкали...
К слову, в Воронеже, где в феврале этого года был убит студент Амару Антонио Лима, за последние пять лет погибли 11 иностранных учащихся: трое были убиты, трое утонули, еще двое попали под машину, остальные умерли при невыясненных обстоятельствах.
По сведениям Ассоциации иностранных студентов в России, по числу "наездов" на иностранцев лидируют Москва, Санкт-Петербург, Тверь, Владимир, Ростов-на-Дону.
- Пытались вести статистику, но плюнули, - объясняет президент ассоциации Габриэль Кочофа. - Ни к чему конструктивному это не привело. Пострадавшие рассуждают так: не убили, и - слава богу. Милиция тоже не торопится регистрировать все случаи нападений. Вы скажете, что русских ребят тоже бьют на улицах. Но по международным правилам та сторона, которая принимает студентов, обязана нести ответственность за их жизнь и здоровье.
Габриэль рассказывает, как в прошлом году студенты из Африки сдали в 27 отделение милиции Москвы юного скинхеда, буянившего в общежитии на улице Бутлерова. А через несколько часов его отпустили. "Почему?" - спрашивают милиционеров. - "Родители плакали, а он извинялся", - отвечают.
- Когда его поймали, - продолжает Габриэль, - я спросил парнишку: "Ты когда-нибудь общался с африканцами? Нет? Так что ж они тебе плохого сделали?" Молчит.
Впрочем, гости тоже не ангелы. За торговлей наркотиками некоторых ловят сами студенты-иностранцы. И, как заверяет руководитель ассоциации, наказывают беспощадно. Когда поступает информация о том, что в каком-нибудь общежитии замечено подозрительное оживление вокруг иностранных студентов, тут же собирается актив, проводят свое расследование с привлечением авторитетных ребят из землячеств и посольства.
Сколько "стоит" сын?
После пожара в РУДН родители погибших получили по три тысячи долларов. В случае с воронежским студентом - сложнее. Во время переговоров, в которых представители Ассоциации иностранных студентов участвовали как переводчики, речи о том, что семья погибшего получит материальную помощь, не шло. Между тем Амару Антонио Лима был единственным сыном, мечтал быть врачом, и родители его - люди небогатые - сделали все, чтобы его мечта осуществилась. Академия, где он учился, взяла на себя все затраты по отправке тела на родину, а ректор и мэр обещали "чем-то помочь".
Конкретная сумма на случай таких трагедий не оговаривается. К слову, в учебные заведения на Западе без страховки попросту не принимают. В России же все по-другому. В контрактах, которые заключают студенты с вузами, не прописаны такие важные вещи, как условия проживания, страховка, производственная практика.
- Сейчас нефтяник может получить диплом и ни разу не видеть скважину, - сетует Габриэль Кочофа, студентом объездивший когда-то нефтяные промыслы на Кавказе и в Татарии. Последнее время приходится договариваться об обучении самим. "Газпром", к примеру, вообще не берет на практику иностранных студентов. А вот мировые гиганты, наоборот, их привлекают, чтобы потом иметь своих людей в Африке и поставлять туда газ.
Жизнь российского студента-иностранца, если он, конечно, не наследный принц, не из легких. Чего стоят некоторые студенческие общежития. По общему мнению московских иностранцев, первое место в номинации "Самое опасное для жизни общежитие" занимает общага Второго меда, где жить, по большому счету, просто невозможно. Комнаты годами не ремонтировались. Допотопная мебель, сантехника, поставленная еще при царе Горохе. "Электрика не докличешься, - жалуется студентка из Вьетнама, поэтому ремонтируют проводку сами. Отсюда и пожары". А плата за проживание не маленькая. В горевших осенью злополучных пятиэтажках РУДН жилье стоит 300 долларов в год, а в аспирантском корпусе - все 1200.
Лучшие же общежития в Москве принадлежат МГУ, Институту нефти и газа имени Губкина, Институту русского языка имени Пушкина.
В вуз по бумажке
Посмотришь на все это и подумаешь: что ж они к нам по-прежнему приезжают? На то, как показал экспресс-опрос в общежитиях московских вузов, есть три причины. Первая - основополагающая. Российское образование, несмотря на все "но", одно из самых лучших в мире. И наш диплом очень даже котируется. Вторая причина - не менее важная. Обучение сравнительно дешевое. Что в России стоит 2-3 тысячи долларов в год, скажем, во Франции обойдется в 8-10 тысяч. Причем там придется самостоятельно снимать себе жилье. Впрочем, справедливости ради, нужно уточнить, что в зарубежных странах студентам-иностранцам разрешено подрабатывать в свободное от учебы время. И "подхалтуренных" денег хватает, чтобы платить за учебу. В России же работать иностранцам запрещено.
И в-третьих. Западные вузы резко сократили прием иностранцев. К примеру, если раньше Франция каждый год предоставляла по 10-20 мест даже такой маленькой стране, как Бенин, то сегодня не больше трех. В небольших африканских республиках, как правило, всего по одному национальному университету, и тот переполнен студентами. Учиться негде. А в России еще совсем недавно поступить в какой-нибудь провинциальный вуз было очень просто.
- Знаю случаи, когда в вуз поступали люди, которые практически никогда не учились, даже в школе, - говорит Габриэль. - Они приезжали в глубинку, показывали в приемной комиссии какую-то бумажку на экзотическом языке с печатью и становились студентами. А вуз интересовали лишь деньги, которые ему заплатит этот лжеабитуриент.
Впрочем, есть еще одна причина, по которой к нам едут. Это ностальгия. Иностранцы, закончившие советские вузы, а их около 700 тысяч человек, навсегда приросли к России: до сих пор главные жизненные разговоры ведут на кухнях, любят жареную картошку, а детей присылают учиться в "Тимирязевку" или "Керосинку".
Комментарий
Никита Банцекин, кандидат исторических наук:
- Мы находимся на очень важном этапе развития международного образования: есть планы удвоить количество иностранных студентов, постепенно повышать плату за обучение. Однако вряд ли это удастся, если использовать те же мощности и методы, с помощью которых учили иностранцев в СССР. Пока занятия проводятся практически полностью на русском языке. Мы ориентируемся только на полный пяти-, шестилетний курс обучения. И к безопасности студентов во многом относимся так же, как относились во времена Союза, когда и проблемы-то такой не стояло. Но на дворе ХХI век, и если уж выходить на новый уровень подготовки студентов, нужно учитывать все.
Думаю, что безопасность учебы иностранных граждан - это головная боль не только милиции, но и самих вузов. Наши учебные заведения зарабатывают на студентах-иностранцах неплохие деньги, вот пусть и потратятся на обеспечение спокойной жизни во время учебы! В нынешних условиях это не менее важно, чем передача знаний.
И что особенно обидно: в декабре прошлого года наше министерство и Воронежский госуниверситет провели конференцию по развитию международного образования. Посмотрели, как ведется образовательный процесс, в каком состоянии общежития, как они охраняются. И казалось, что уж в Воронеже все в порядке. Ведь это старый и хорошо зарекомендовавший себя центр по обучению иностранцев. Прекрасное впечатление произвели оперативные студенческие отряды города. Особенно университетский. К тому же последние год-два правоохранительные органы там очень серьезно поработали и решили скинхедовскую проблему. И вдруг эта трагедия со студентом из Гвинеи-Бисау!
Когда началось расследование этого убийства, была создана специальная комиссия, в которую вошли представители городских и региональных властей, вузов, МВД, ФСБ и прокуратуры. Она будет теперь функционировать постоянно. Помимо безопасности в обязанности нового органа войдет обеспечение комфортного совместного проживания горожан 1600 граждан другой культуры.
К слову, уже два года действует Федеральная целевая программа по усилению толерантности и профилактике экстремизма в обществе. Так вот она предполагает работу с детьми уже с детского сада. Тогда еще не поздно объяснить человеку, что другой - не значит чужой или опасный.