Поделиться
Слепца-массажиста Затойчи играет Бит Такеши. Китано взял себе этот сценический псевдоним, еще когда был комиком в варьете. Затойчи - сгорбленный старец с головой не седой, но платиновой, со старательно зажмуренными глазами - слепой, значит, и с виду беспомощный. Но тронь - и кровь хлещет из неосторожного самурая: одним неуловимым движением бедняжка расшвыривает молодых и сильных. У этого Затойчи цирковая выучка, несмотря на кимоно. Кимоно - примета XIX века, а сам Затойчи - герой японского фольклора ХХ столетия: в 60-80-х годах не было сериалов любимей, чем про Затойчи. Японского Ивана-дурака тогда играл знаменитый актер Шинтаро Катсу.
Затойчи неостановим, как Терминатор, и справедлив, как "Великолепная семерка". Люди из банды Гиндзо держат в страхе жителей заштатного городка, и на защиту обиженных встает разъяренный слепец. В деле участвуют молодой телохранитель Хаттори и две прелестные гейши, одна из которых парень, дерзкий и опасный. Ситуация фольклорная и располагает к беспрерывной комической импровизации: и плохие, и хорошие парни неуловимо смешны. Смешна кровь, которая хлещет, как из прохудившегося пожарного шланга. Элементы мюзикла вторгаются неожиданно и тоже весело: крестьяне начинают отбивать тяпками хитроумный ритм. Рассказать о финальном массовом стэпе не хватит слов; для участия в этой сцене Китано привлек гениальную японскую тэп-группу The Stripes.
Насчет слепоты героя обольщаться не нужно, Как признается Китано, он и сам не решил, слепой Затойчи или понарошку. Его подвиги в темноте оправдывает тем, что в кино все возможно. В одной из сцен по своему обыкновению Китано хулиганит и на этот счет: на миг перестает играть в жмурки, так что уже и мы не знаем, где правда, а где игра-притворяшка.
Вот что Такеши Китано рассказывал на премьере своей картины в Венеции 2003 года. "Считается, что исторический фильм ограничивает свободу фантазии: надо быть точным в костюмах и все такое. Совсем нет. Я чувствовал полную свободу, потому что тут надо придумать все, от облика героев до обстановки. Сейчас в моде компьютерные эффекты, но раньше я не любил ими пользоваться. Но в исторической картине они могли дать эффект мультфильма, что меня вполне устраивало. И я к ним прибегал, когда надо было показать кровь и раны. А вот в боевых сценах старался все делать по-настоящему.
У нас на площадке был специалист по боевой хореографии, но я его услугами воспользовался только в эпизодах с гейшами. А так обходился без него, потому что не хотел, чтобы картина походила на фильмы типа "Крадущийся тигр...". В этом фильме у меня больше монтажных склеек, чем в каком-либо другом. И камера подвижней, чем всегда. Потому что если в историческом фильме использовать еще и статичную камеру, он будет смотреться почти как немое кино.
Японские исторические фильмы про избавителей всегда заканчиваются одинаково: герой выполнил свою миссию и уходит вдаль меж рисовых полей, а крестьяне, работающие на полях, вдруг начинают петь и танцевать. И я подумал: почему бы не сделать собственный вариант традиционного японского хеппи-энда? Но если крестьяне запоют японские народные песни, это будет скучно. Тогда я пригласил группу "Стрипперс", облачил ее в костюмы крестьян, дал им соломенные башмаки с деревянными подошвами, и они танцуют у меня по новейшей моде в ритмах хип-хоп".
Китано в мире кино - фигура уникальная. Мир узнал его как автора фильмов о гангстерах "якудза", они принесли ему призы в Венеции и Коньяке. Сложился стереотип: если Китано - значит повествовательный стиль с героем-рассказчиком, обязательный сеанс самоанализа, исповеди перед самим собой.
А в Японии славу Такэси Китано принесли не "якудза", а его прошлое комика. Оттуда же пришло его актерское имя "Бит" Такэси. И даже лицо этого многоликого артиста, режиссера, художника и литератора было совсем иным.
Он уроженец Токио. Отец красил дома, но сыновья подозревали, что папа связан с мафией. Сыновей было четверо, и им запрещали якшаться с книжками и бегать в кино. Такэси стал учиться на инженера. Но тут в семье появился телевизор, и вся улица повадилась его смотреть. Так Китано заинтересовался политикой и шоу-бизнесом. За политическое бунтарство его вытурили из школы, а в шоу-бизнес он вошел легко и естественно, словно рожден был для танца, песни и соленой шуточки. Один из первых опытов на радио был почти трагичен. Режиссер предупредил: выкинешь что-нибудь - и ты уволен. И Китано тут же выдал в прямом эфире такой монолог: "На улице вещество, похожее на дерьмо. Я вышел и понюхал - дерьмо. Потрогал - дерьмо. Попробовал - и на вкус дерьмо. И тогда я ушел, слава богу, ни разу в это дерьмо не наступив". "Услышав такое, режиссер должен был немедленно отключить мне микрофон, - вспоминает Китано. - Но не отключили. Режиссер вылетел с работы, а продюсера перевели подальше от Токио".
Потом он работал лифтером в ночном клубе со стриптизом и очень скоро, воспользовавшись болезнью комика, успешно его заменил. Потом организовал с приятелем комический дуэт "Двое Битов", где его увидел режиссер Нагиса Осима и заявил, что из Китано выйдет отличный персонаж криминального фильма. Такэси послушался и сыграл роль на ТВ психованного убийцы. Поначалу зрители распознавали в нем комика и заранее принимались хохотать. Всерьез его впервые восприняли в картине Осимы "Счастливого рождества, мистер Лоуренс!" (1983). После чего он стал культовой фигурой японских масс-медиа, появлялся в семи телепрограммах, снимался в рекламе, вел колонки в нескольких изданиях, писал стихи и романы и занимался живописью.
Режиссерский дебют состоялся в 1989 году. Постановщик гангстерского фильма "Жестокий полицейский" захворал, и Китано его заменил. Опыта не было, знаний тоже - чистая авантюра, но она удалась: фильм получил шесть национальных призов. В 1994 году, закончив комедию "Куда направляетесь?", на радостях хорошо напился, умчался на мопеде в ночь и уснул за рулем. Выжил чудом. От катастрофы остались полупарализованное лицо и нервный тик. О продолжении актерской карьеры мечтать не приходилось. Он бросил пить, предался изящным искусствам и сожалел о времени, потраченном на пьянку.
В 1997-м рискнул снова появиться на экране - в фильме "Фейерверк". Потом была неожиданно добрая, почти сентиментальная комедия "Кикуджиро" с полетами в облаках и лучезарными грезами. Потом - медленный, невероятно живописный шедевр "Куклы". В "Затойчи" ему уже 57, но он по-прежнему эпатажник, хулиган и главный прикольщик японского кино.