Поделиться
- Почему аварии на шахтах и именно в Кузбассе учащаются?
Сергей Шатиров (СШ):
- На самом деле чаще они не случаются. Горная промышленность по определению сопряжена с авариями и несчастными случаями, в том числе и с летальным исходом. Это горькая правда и самой профессии, и отрасли во всех странах, где добывают уголь. И Кузбасс - не исключение. А то, что география аварий в основном ограничивается им, понятно: на него приходится основная нагрузка на добычу угля в России. Кузбасс дает 60 процентов энергетических и более 80 процентов коксующихся углей для металлургии, обеспечивает почти две трети угольного экспорта. При этом уголь сегодня практически с колес уходит к потребителю. Естественно, что при такой интенсивности производства возможность возникновения чрезвычайных ситуаций здесь выше, чем в тех наших угледобывающих регионах, где добыча практически свернута.
- Действительно ли, что травматизма и смертей при шахтных авариях у нас больше, чем в других угледобывающих странах?
СШ: - Сразу оговорюсь: катастрофа на шахте "Тайжина" - из ряда вон, и ее нельзя рассматривать в контексте других аварий в отрасли. В целом же в таких странах, как, скажем, Китай и Индия, ситуация хуже. А вот в США и Австралии травматизма, и прежде всего с летальным исходом, меньше. Но это зависит не только от условий труда, которые там лучше, но и от горно-геологических условий, которые у нас сложнее - и по взрывчатости, и по концентрации метана, и по горным ударам. Последний фактор, кстати, и стал первопричиной аварии на "Тайжине".
- И все же, почему аварии продолжаются?
СШ: - Горное производство - сложнейший технологический комплекс. Помимо капитальных и общешахтных выработок это и выработки для спуска и подъема, включая транспортные устройства для доставки на поверхность угля. Кроме того, это стационарные установки по проветриванию, разжижению и выносу метана из шахтной атмосферы. В этом комплексе не может быть ни одного слабого звена, и каждое из них требует колоссальных затрат. Между тем уже в СССР (при стопроцентном дотировании отрасли) нарастало отставание как в проведении выработок, так и в оснащенности их стационарными установками. Проветривание на большинстве шахт было на пределе. Реструктуризация отрасли лишь усугубила ситуацию. Государство поспешило сбросить с себя обузу, а выделяемые Мировым банком средства шли в основном на закрытие шахт. Продолжавшие работу предприятия без значимой государственной поддержки все больше впадали в долги. Тут уж не до модернизации оборудования! В результате его износ по отрасли в целом составил на сегодня порядка 60-80 процентов. И нынешним владельцам шахт никаких денег не хватит, чтобы в одночасье улучшить ситуацию.
- А чего им надрываться - уголь в цене, только давай, а уж безопасность работников отложим на потом?
СШ: - Подобные тиражируемые СМИ обвинения беспочвенны. Ни одно горное предприятие у нас не работает без государственной лицензии, главное условие получения которой - обеспечение техники безопасности на производстве. Надзор в этой сфере был, есть и будет за государством. И именно оно должно обеспечивать здесь должный уровень требовательности. В том числе принятием законодательства, предусматривающего по отношению к нарушителю такие штрафы, которые бы просто вышибали его из бизнеса. Как это было сделано при рейгановской администрации в США, когда там резко вырос травматизм на производстве, угольном в том числе.
- Тем не менее та же "Тайжина" заработала на тех же угольных полях, где была шахта "Высокая", закрытая как раз по причине опасности...
СШ: - Тогда у нас все рудники в основном по этой причине и закрывали. Но закрывали огульно, без трудоустройства шахтеров и без учета того, сколько там и какого качества запасы. "Высокая" добывала коксующийся уголь редчайшей и наивысшей марки, запасы которого - десятки миллионов тонн. С закрытием шахты они остались втуне. А потом, что делать оставшимся не у дел горнякам? Так что открытие новой шахты обусловлено и социальной, и экономической необходимостью. Но при всем при том "Тайжины", безусловно, не было бы, будь она такой же опасной, как "Высокая". Да, она открылась на тех же полях. Но уже совершенно с другой технологией и техникой.
Повторюсь: ни одно предприятие в эксплуатацию не пустят без необходимого горно-шахтного оборудования и вентилирования. Иначе - тюрьма для давших "добро" инспекторов Горнотехнадзора. Кто же из них в здравом уме будет рисковать? А разговоры, что там не работала вентиляция, пахло газом - обывательские фантазии. У метана, как известно, нет ни цвета, ни вкуса, ни запаха и уловить его концентрацию могут лишь специальные датчики. И вранье, что их якобы прятали. Могут, конечно, быть собственники-рвачи, стремящиеся к прибыли любой ценой. Но ведь есть же и директор, и главный инженер, потому и главный, что он - основной ответственный за производство, в том числе за его безопасность. И первым отвечает по любой аварии.
- Но зарплату-то ему платит хозяин...
СШ: - Хозяин может быть хоть марсианином, и никаким надзорным органам с этим ничего не поделать. Зато без их согласия никакой хозяин не наймет ни директора, ни главного инженера, без которых любое производство немыслимо. А на нем без соответствующего допуска и квалификации инженерно-технический работник не появится. И в дальнейшем государство следит за его подготовленностью и за тем, как идут горные работы. Если они ведутся не так, инспектор Гортехнадзора их блокирует. До устранения нарушений. Собственник же все это время несет убытки. Угадайте с трех раз: выгодно ли ему своевременно выполнять все требования по технике безопасности?
- Действительно ли на "Тайжине" не был вовремя проложен дополнительный ствол для вентиляции?
СШ: - Шахта - не цех со стационарно расставленными станками. Шахта проходит зрелость, старость, затухание. Шахта - это всегда динамика в пространстве, где работы двигаются в том направлении, что создала под землей природа. Поэтому и предприятие развивается поэтапно. Удлинились горные работы, понадобились дополнительные стволы - их и прокладывают. Бывает, с этим можно и повременить, но при обязательном при этом проведении комплекса мер по обеспечению безопасности.
- Какую роль играет человеческий фактор в безопасности труда горного производства?
Сергей Неверов (СН):
- Не верьте, когда говорят, что будто бы шахтеры сами закрывают приборы, контролирующие концентрацию метана. Это все равно что заходить в пороховой склад с факелом. За 16 лет работы на шахте я с таким явлением не сталкивался. Как и с тем, что под землей можно закурить. Такому недоумку просто не быть в коллективе, где от действий каждого зависит жизнь всех. А вот когда человек в пылу работы, ради экономии пары минут что-то сделает, а точнее, не сделает второпях, это и может привести к беде - такое случается.
Вот, скажем, в январе на Есаульской шахте ребята, чтобы быстрее отодвинуть породу от остановившегося комбайна, не стали задвигать прикрывающий шнек козырек. В результате, когда комбайн вновь заработал, два человека попали под механизм. Подобная личная халатность, действительно, случается.
СШ: - Каждый человек, прежде чем спуститься в шахту, проходит инструктаж и сдает экзамены. Для каждого рабочего места есть своя позиция. Как действовать при пожаре, при взрыве. Должностные инструкции есть у каждого конкретного работника - от подземного горнорабочего до директора. И в этих инструкциях расписано, кто, как и чем должен заниматься и за что отвечать. За то, чтобы шахтер всегда был "в форме", отвечают горный мастер и электрослесарь, которые есть в каждой смене, в каждом забое. Исполнение же ими своих обязанностей обязательно контролирует главный инженер. Все это - ответственные и квалифицированные кадры. Именно от них зависит все, что происходит на шахте. Насколько подготовлен коллектив, насколько он цивилизован, насколько он динамично работает. Но при этом, конечно, никто не застрахован от небрежности непосредственного работника. Дело житейское. Только, к сожалению, в шахтных условиях обходится всем крайне дорого. Шахтеры это прекрасно понимают. И потому надеются друг на друга. Это как в разведке или в море, где надо опираться на плечо товарища.
- Каковы настроения в шахтерских коллективах после трагедии на "Тайжине"? Правда ли, что горняки идут в забой только потому, что им просто некуда деваться - семьи-то кормить надо?
CН: - Подобные трагедии для горняков, а я отработал на шахте 16 лет, никогда не проходят бесследно. Остаются в подкорке. И все же шахтеры - определенной породы люди, осознающие риск своей профессии. Кто сразу не сдюжил, тот и не работает на угольном предприятии, а оставшиеся не то что привыкают к подобному, но стараются об этом не думать. Как и прежде спускаются в забой, как прежде работают. Это труд, который человек выбрал сам.
В тех же Осинниках живут 75 тысяч человек, а на трех здешних шахтах работают порядка четырех тысяч. В самом поселке Тайжине - 6000 населения, из которых на шахте трудятся чуть больше 10 процентов. То есть это никак не градообразующие производства, где задействовано не менее трети населения. К тому же здесь немало работающих на шахты предприятий - транспортных, сферы обслуживания. Другое дело, что на шахте более привлекательный режим работы, да и заработки выше и стабильнее.
Осинники находятся в 60 километрах от Новокузнецка, где в рабочих местах недостатка нет, да и сообщение между этими населенными пунктами отличное. Вот поэтому многие из Осинников каждый день ездят туда на работу. Нет сегодня и безработицы среди шахтеров. Напротив, в некоторых местах их недостает. А Осинники, кстати, уникальны своим климатом и являются единственным в области местом, где вызревает вишня. Сколько раз губернатор предлагал наладить производство по ее переработке и заготовке, ведь выгодное же дело! Не хотят. Крестьянский труд - ежедневен, к тому же от капризов природы зависит.
А что такое шахта? Пришел, отработал три дня по 6-8 часов, - двое суток отдыхаешь. На круг - 15-17 рабочих дней в месяц, плюс 60 суток отпуска, 200 выходных в году. Хватит времени и на подсобное хозяйство, и на домашние дела. Учитывая же, что ситуация на шахтах меняется, появляется более производительное оборудование, снижающее интенсивность ручного труда, становятся меньше и физические затраты горняков.
СШ: - Кто хотел уехать, давно это сделал и устроился на другую работу. Я вот отработал весь шахтерский стаж и не знаю коллег, что пошли бы, например, в поле пахать. В Кузбассе действует губернаторская программа по поддержке фермерства, которая предусматривает предоставление земельных наделов (20 гектаров) и ссуды на постройку дома. Очереди выстроились? Нет.
Есть ведь такие профессии, как моряки, летчики. У них ведь, при их-то риске, тоже зарплата не ахти какая. Но ведь работают. Так и с шахтерами. Ты сам выбрал свое ремесло. А если оно для тебя слишком рискованно - поменяй его. Но горняк знает, куда и на что идет, и рассчитывает на верность товарища, на опыт и разум мастера. Поэтому говорить, что шахтеров за гроши загоняли в забой - не более чем игра на их чувствах, использование ситуации в целях, не имеющих к горнякам никакого отношения.
- Какова сегодня в угольной отрасли Кузбасса средняя зарплата?
СН: - Только за последнюю пару лет она увеличилась вдвое и достигла 7 тысяч рублей, хотя ближайшая задача - довести ее до 10 тысяч. По некоторым компаниям (тому же "Южкузбассуглю") она уже превышает 11 тысяч, а во многих бригадах ежемесячный заработок горнорабочего составляет 15-20 тысяч целковых.
- Насколько вопросы безопасности труда учитываются в коллективных договорах на предприятиях отрасли?
СН: - Отраслевое соглашение угольщиков, подписанное еще в 1991 году Егором Гайдаром и ставшее первым в России, основано на опыте заключения подобных договоров в Германии, где производственной безопасности уделяется исключительное внимание. Все, что записано в отраслевом тарифном соглашении, переносится в соглашения между территориальными профсоюзами и компаниями-работодателями. В нашем случае - в соглашение территориальной организации профсоюзов в Новокузнецке с тем же "Южкузбассуглем", куда входит и "Тайжина".
Соглашение распространяется на все 8 шахт компании, на каждой из которых действует еще непосредственно свой коллективный договор с планом-приложением по безопасности и охране труда. При этом все его элементы расписаны по прецеденту - на основе конкретных аварий, травм, летальных случаев на предприятиях отрасли. Каждое новое расследование вносит уточнение, написанное, как говорят шахтеры, кровью. Это постоянно меняющийся документ. Но на сегодня, как считают специалисты, в нем нет случаев, которые бы оставили без внимания. Коллективный договор на шахте "Тайжина", ответственно заявляю, составлен очень грамотно, в том числе и в части обеспечения безопасности труда.
- А как решаются вопросы страхования горняков?
СН: - Помимо предусмотренных законом обязательных отчислений в государственный фонд социального страхования (у угольщиков здесь самый высокий тариф - 9-12 процентов), в коллективных договорах есть непременное положение о дополнительном добровольном страховании работодателем работников. Так вот, подход к определению степени этой добровольности должен быть, по моему мнению, серьезно изменен. Так, на "Тайжине" страхование работника от несчастного случая по коллективному договору составляло от 5 до 9 тысяч рублей. А ведь в стране уже есть предприятия, страхующие своих работников и на 150 тысяч рублей. Сейчас собственник этой шахты вынужден компенсировать потери родственникам погибших и пострадавших из своего кармана. А заплатил бы за страховку больше, расплачивалась бы уже страховая компания. Не случайно сегодня, после переговоров с профсоюзом, "Южкузбассуголь" пошел на пересмотр положения договора в части страхования работников в сторону его увеличения до 50-100 тысяч рублей.
- Скажите, а какие выплаты семьям погибших и пострадавших уже сделал "Южкузбассуголь"?
СН: - Согласно коллективному договору, единовременное пособие составляет годовой заработок работника. На "Тайжине" это в среднем 130 тысяч рублей. Плюс за каждый год работы в отрасли 15 процентов среднего заработка. В результате переговоров с профсоюзами и областной администрацией сразу же после трагедии владельцы "Тайжины" согласились пойти на единовременные выплаты семьям погибших и пострадавших в среднем по 500 тысяч рублей в каждом случае (что вместе с выплатами от государства составит порядка 700-900 тысяч рублей). Кроме того, как прописано в коллективном договоре, предприятие, наравне с государством, будет выплачивать ежемесячно по полторы-две тысячи за потерю кормильца до достижения ребенком совершеннолетия, а если он учится в вузе, то до 23 лет. Плюс оплата его обучения, если необходимо.
Из всего сказанного выше напрашивается вывод: состояние собственника напрямую зависит от уровня безопасности труда его работников, и потому он обязан ее обеспечивать в полной мере...
СШ: - Естественно. А как ты разовьешься на паршивом-то оборудовании? Ведь оно, как мы заметили, приносит убытки. Разве может с этим примириться собственник? Поэтому часть прибыли он просто вынужден тратить на модернизацию, обеспечивающую в том числе надлежащую безопасность труда на своем производстве.
Другое дело, что нет оптимальных расчетов средств, необходимых на технику безопасности. А ведь горное предприятие, как отмечалось выше, постоянно развивается в пространстве. И новая выработка - это всегда новое оборудование. Да, государство продавало шахты с изношенной техникой, но теперь это - вопрос уже к их нынешним владельцам. Государству же надо думать не о конкретных вентиляторах, а сосредоточиться на краеугольных вопросах проблемы. Таких, как разработка нового поколения оборудования и новейших технологий безопасности.
Любое внедрение высокотехнологичного оборудования автоматически улучшает технику безопасности на производстве. Поэтому инвестиционные проекты в этой сфере должны получать от государства спонсорскую поддержку. Скажем, собственник, защитивший в Минэнерго свой проект по повышению производительности труда с одновременным улучшением техники безопасности, получает льготный кредит в одной трети ставки рефинансирования, где две трети компенсирует государство.
СН: - Совершенно верно. Вот буквально неделю назад руководители крупнейших шахт Кузбасса вернулись с международной ярмарки новейших систем и технологий по безопасности горного производства. Я спрашивал у человека, заключившего договора на поставку такого оборудования, насколько оно дорого. А мы не смотрим на цены, ответил он, а смотрим на уровень эффективности и безопасности этой техники. Время, когда покупали чреватый авариями секонд-хенд, прошло. Компании начинают понимать, что тратиться на безопасность выгодно. Помножьте-ка упомянутые выплаты "Южкузбассугля" на 47 человек - фантастические траты. И не факт, что они не подкосят предприятие, в которое были вложены колоссальные средства. Например, пережившая в начале года меньшую трагедию шахта "Зыряновская" так и не смогла оправиться от удара. И предприятие закрыли с потерей всех ранее вложенных средств...
- Говорят, что шахтеров "Тайжины" уже предупредили, что через неделю им снова идти в забой...
СШ: - Решения возобновить работы на шахте не будет до тех пор, пока не будут проведены соответствующие охранные мероприятия, разработанные на основе выявленных причин аварии. Только после этого шахта откроется вновь. И лишь тогда пойдут туда рабочие. Ни днем раньше.