Правда, если верить Федеральной службе государственной статистики, прирост потребительских цен в апреле против мартовских оказался выше совсем ненамного - на 0,2 процента (0,8 процента - в марте, 1 процент - в апреле). Настораживают, однако, не эти доли, а сам факт игры "не по правилам". Российская инфляция за последние годы успела приучить нас к жесткому алгоритму своего поведения: максимальный скачок в январе, когда естественные монополии пытаются разом выбрать годовой лимит ценовой свободы, потом - последовательный спуск до августа с его самым дешевым в году плодовоовощным рынком и - осенний, но уже более пологий подъем. Впервые после девальвации рубля апрельские цены этому графику не подчинились и до срока двинулись вспять. Почему и надолго ли?
Тут нам придется прибегнуть к более детальному анализу. Инфляция на потребительском рынке складывается из цен на товары - продовольственные и непродовольственные - и платные услуги. Так вот, в целом цены на товары выросли в апреле на 0,1 процента меньше, чем в марте. А продовольственные - так на целых 0,3. Но если вычесть из товарной массы плодовоовощную продукцию (сезонный фактор на понижение уже начал работать), то окажется, что продукты питания не остались даже на мартовском уровне (все тот же общеинфляционный 1 процент).
И безбожник объяснит, почему в пасхальный месяц рекордно для пищевых товаров (на 6 процентов) прибавили в цене куриные яйца. Но хлеб, отчего опять принялся дорожать он? В марте, казалось, проблему перетерли - 1,4 процента роста, а в апреле опять в гору - 2,2 (с начала января - 11,5, за год - уже 40,1 процента). При этом, как указывают статистики, прирост цен на муку в апреле замедлился.
Можно, конечно, списать апрельское удорожание на бензин (плюс 1,9 процента к марту). Причем "грузовой", марки А-76, на котором перевозят и зерно, и муку, и хлеб, поднялся на 2,1 процента. Но хлеб-то подорожал еще больше. Экономист Владимир Рузавин, объясняя этот феномен, говорит о зоне повышенной, можно считать, двойной неопределенности, в которой находятся хлебопеки. Они не только не знают, сколько будут стоить через полгода "городские" электроэнергия и бензин, но и сельское сырье - зерно, мука, цены на которые зависят не только от урожая. Два последних года были неравноценными по хлебородности. Однако хлебный экспорт рос как в одном, так и в другом году. В результате оптовики вывезли из страны, по экспертным оценкам, 25 миллионов тонн зерна, получив 40 миллиардов рублей прибыли. Сняв сливки один раз, оптовики не прочь сделать это и другой, утверждает доктор экономических наук Василий Узун. Цены на зерно во всем мире нынче небывало высокие. Отсюда постоянный жим на пекарей: пшеничку-де придется прикупать, и, естественно, по ценам мирового рынка, так что готовьтесь... Тут невольно начнешь стелить соломку.
Смягчить ситуацию пытаются местные власти. Но, во-первых, они не всесильны, во-вторых, старания их далеко не всеми приветствуются: административное вмешательство-де искажает прямые сигналы рынка производителю, в нашем случае - земледельцам. Помилуйте! Нормальной рыночной инфраструктуры в сфере агробизнеса как не было, так и нет: биржевая торговля не налажена, о продуманной системе зерновых интервенций остается только мечтать, с экспортом полная неразбериха и безграничное всевластие перекупщиков... Какие же сигналы мы ждем от такого рынка?
Конечно, новые ценники на бензин сказались не только на продуктах питания, и на промышленных товарах (плюс 0,6 процента к марту), и на платных услугах (2 процента), где особенно подорожал пассажирский транспорт (4,4 процента). Говорят, инфляционный потенциал копился здесь давно, и с регулированием цен даже припоздали. В итоге проезд в метро, сообщают статистики, поднялся в цене на 20,6 процента, в муниципальном автобусе, трамвае, троллейбусе - на 7,2-9 процентов, в пригородных электричках - на 10 процентов. Но это в среднем. В Москве все вмиг подорожало на 33 процента - и наземный, и подземный транспорт, и пригородные поезда, и вдобавок на столько же стали дороже автобусы и маршрутные такси в Подмосковье, откуда ежедневно отправляются на работу в столицу сотни тысяч человек. Ну понятно, монополии, кабинетные цены: но зачем же вот так, обухом...
Впрочем, городские власти и транспортники скорее всего тянули с ценами не по своей воле. Взгляните на календарь последнего полугодия: то одни выборы, то другие - не ко времени. Интересно, что и бензин в марте не подорожал ни на копеечку - сдается, по той же причине. А жилищно-коммунальные услуги и тот же хлеб имели в марте самую скромную ценовую прибавку, а в апреле будто сорвались с цепи. Похоже, в марте инфляцию просто придержали, а в апреле отпустили, и то, что в марте подспудно бродило, дозрело и вылилось в апреле. Так что чистой, истинной инфляции апрель нам не показал. Остается ждать окончания безвыборного мая.
Два вывода тем не менее напрашиваются. В экономике, где инфляция во многом регулируется вручную и не считается грехом ориентировать ее "по датам", необходима по меньшей мере объективная информация на выходе. К госстатистике и прежде были вопросы - и по методикам, и по счету (вспомните хотя бы конец прошлого года). Подчинив Госкомстат Минэкономразвитию РФ, отмечает большинство аналитиков, мы создали почву для типичного конфликта интересов. Ну ненормально это, когда одно и то же министерство разрабатывает прогнозы и за них же отчитывается. Зачем вводить людей в заблуждение, воскликнул по этому поводу один из экспертов.
В принципе, учитывая наш менталитет, идеально было бы Госкомстат, как церковь в советские времена, отделить от государства. Но поскольку советская власть давно канула, надо искать другие варианты. Вполне оправданно замкнуть статистическое ведомство на премьере - как МАП, как Федеральную службу по финансовым рынкам, заявил "Российской бизнес-газете" доктор экономических наук Сергей Журавлев. Кстати, месяц назад о таких намерениях было вполне официально объявлено.
И второе. Борьба с инфляцией дается нам все труднее, это видно невооруженным глазом. Выход на новые рубежи - 6,5-8,5 процента в 2005 году, 4-6 процентов в 2007-м - могут обеспечить только структурные реформы. Но в том-то и беда: время идет, а в экономике мало что меняется.