Поделиться
Они прошли по красной дорожке дружной шеренгой с плакатиками на спинах, вкупе образовавшими слово "Переговоры". Приехавшие в Канн политические активисты французской шоу-индустрии решили не бузить, и церемония открытия 57-го международного кинофестиваля прошла нормально.
Единственное, что ее омрачило, - абсолютно осенняя погода с моросящим дождиком, подпортившим обычно сверкающий каннский пейзаж. Гламур от этого полинял, да и звезды, не знающие, каких сюрпризов им ожидать от прифронтового Канна, задержались: на красной дорожке не появились Брэд Питт с Томом Хэнксом. Зато продефилировали Венсан Перес, Тильда Свинтон, Кэтлин Тернер, Макс фон Сюдов, изысканно растрепанная Эммануэль Беар. Педро Альмодовар, приехавший на премьеру внеконкурсной картины "Дурное воспитание", появился в обществе своих мушкетеров - бравой мужской команды, сыгравшей в этой "черной драме" без женщин все главные роли.
Название своего фильма Альмодовар объяснил так: "Воспитание, которое получил я и многие испанцы моего поколения, зиждилось на чувстве вины и на страхе наказания". Это самая личная его картина, и, хотя считать ее автобиографической нельзя, в каждом из героев, по признанию режиссера, есть частица его самого.
Как и десятилетние Энрике и Игнацио, он провел детство в церковной школе, где сполна познал тамошние нравы. Как и они, травмирован этим опытом на всю жизнь. Как и они, относится к церкви с брезгливым безразличием как к оплоту развращенного ханжества. Вслед за нашумевшей мексиканской лентой "Преступление отца Амаро" он сделал одну из самых ярких антиклерикальных картин: родители отдают своих чад в лоно церкви в надежде уберечь их от мирских соблазнов, но именно церковники и становятся их совратителями. Сам он не считает эту историю о растлении малолетних учеников их пастырем-педофилом антиклерикальной.
Сюжет развивается многослойно и почти детективно, здешние критики видят в нем сходство с русской матрешкой. Фильм начинается в 80-е годы, когда молодой гей-режиссер Энрике, уже снявший три успешные картины, ищет материал для четвертой. Тут к нему неожиданно является симпатичный малый и заявляет, что он - его школьный друг Игнацио. Теперь он актер, живет под сценическим именем Анхел и пришел предложить для фильма свою повесть об их общем церковно-приходском детстве.
"Черный фильм" о черных сутанах и темных инстинктах.
И начинаются переброски то в прошлое, когда Игнацио стал объектом и жертвой вожделений своего учителя отца Маноло, то в сюжет написанной им повести, где выросший герой становится трансвеститом, то в реальность, где этот же герой меняет пол, обзаводится выдающимся бюстом и, окончательно потеряв себя, кончает самоубийством. Персонажи снимаемого Энрике фильма и реальности переплетаются в одном фабульном клубке, у героев неожиданно появляются и полноправно вступают в действие живые прототипы. Восходящая звезда мексиканского кино 25-летний Гаэль Гарсиа Берналь сыграл здесь в сущности три очень разные роли, одна из которых женская. Во всех трех он безупречно органичен и максимально эротичен - его уже считают главным секс-символом Канна. Мы его знаем по фильму "И твою маму тоже", а зрителям фестиваля предстоит увидеть актера еще и в роли молодого Че Гевары в конкурсной картине "Дневник мотоциклиста" бразильского режиссера Уолтера Сэйлса.
Чувствуется, что для Альмодовара "Дурное воспитание" имеет особое исповедальное значение. Всегда ироничному и склонному к эксцентриаде режиссеру здесь изменил даже его обычный юмор: картина мелодраматична, и к ее материалу автор относится очень серьезно. Он утверждает, что сделал "черный фильм" о черных сутанах и темных инстинктах, но эту его работу менее всего можно отнести к "жанровому кино" - здесь скорее некое спонтанное излияние души. Фильм о непоправимо переломанных судьбах, но даже эта сломанность представляется автору прекрасной. 52-летний Альмодовар, который так долго был enfant terrible, юным бунтарем испанского кино, теперь словно осознал, что время восхитительных безумств позади, а волнующая его красота ускользает, становится недоступной. Он даже отца Маноло снимает так, что тому можно посочувствовать: в измученных борьбой с самим собою глазах патера - вожделение невозможного, запретного, в этих эпизодах есть странная поэзия, напоминающая о висконтиевской "Смерти в Венеции".
Возникают и параллели с живописными фильмами-воспоминаниями Феллини - в сценах в "кинотеатре моего детства", где маленькие герои наслаждаются игрой Сары Монтьель, такой же иконы для всех геев Испании, как Барбра Стрейзанд - для их американских собратьев. Картина вообще выдержана в духе фильмов 60-х, но при этом Альмодовар верен своему стилю: герои легко меняют обличья, мистифицируют друг друга, каждый не совсем то, чем кажется; его актеры виртуозны и могут одинаково безукоризненно сыграть представителей всех трех полов. В отличие от кино 60-х, Альмодовар никого не хочет судить - ни падре-насильника, ни его жертву-шантажиста. Не судит он и образ жизни героев - относится к нему как к данности, сфере жизни, которая была запретна для показа, но существует и может быть предметом искусства. Без экзотики, коммерческой клубнички и увещеваний. Поэтому первые зрители приняли его картину с сочувствием и пониманием, а международная пресса уже объявила старт 57-го Каннского фестиваля самым удачным за многие годы. На экраны России картина выйдет 24 июня.
Рассказывает Педро Альмодовар.
- Я должен был сделать "Дурное воспитание". Должен был освободиться от этой идеи, пока она не стала навязчивой. Я возвращался к работе над этим сценарием в течение десятилетий. Что меня особенно интересует - это исторический взрыв свободы, который пережила Испания, освободившаяся от обскурантизма и репрессий франкистских 60-х. 80-е стали идеальной средой для того, чтобы мои герои, теперь уже взрослые, получили возможность стать хозяевами своих судеб, своих тел и желаний.
- Образ отца Маноло - не аргумент против церкви, хотя у нее множество проблем, требующих решения, включая сексуальную жизнь ее священников. Если бы не существовал обет безбрачия - не было бы такого количества случаев сексуального насилия в церковных школах. Но я создал этих героев не для того, чтобы нападать на церковь. Эти образы позволяют мне поговорить о страстях, которым подвержены люди. Мой фильм вообще не о противостоянии "хороших парней" и злодеев. Я не собираюсь судить героев, что бы они ни делали. Моя задача - их представить, объяснить во всей их сложности и при этом создать зрелище, которое будут смотреть.