Поделиться
Все театры в гости к ним
Открытый, свободный и демократичный "Золотой конек" в Тюмени проводится в четвертый раз. Держится во многом он усилиями одного человека - председателя оргкомитета и директора Тюменского государственного театра драмы и комедии Владимира Коревицкого. В 1998 году, когда отмечалось 140-летие Тюменского театра, он решил подойти к празднованию юбилея творчески и придумал свой тюменский фестиваль, пригласив участвовать в нем шесть театров Тюменской области. Никто и предположить тогда не мог, что "Золотой конек" быстро, как в ершовской сказке, станет открытым и станет впечатлять своими масштабами и прогрессами не только ближайших соседей. В 2000 году на второй фестиваль (проводится "Золотой конек" раз в два года) помимо областных приехали театры из Екатеринбурга, Магнитогорска и Шадринска. В 2002-м число участников перевалило за двадцать. В 2004-м 22 театра провели в Тюмени 15 фестивальных суток. "Отсидели", как шутили потом на церемонии закрытия...
По причинам все-таки еще молодого возраста фестиваль не имеет четкой программы, красивого девиза, экспертного конкурсного отбора и жесткого внутреннего ценза. Театрам предоставляется свободное право показать то, что они считают уместным. В связи с чем качественная амплитуда получается большая, зато картина объективная. И география обширная: Озерск, Челябинск, Петропавловск, Екатеринбург, Новосибирск, Курган, Омск, Магнитогорск, Уфа, Нижневартовск, Сургут, Тобольск, Томск, Якутск...
Уложилась эта палитра уральских театров в 55 тысяч долларов плюс 700 тысяч бюджетных фестивальных рублей. В этих скромных ценовых рамках (бюджет московской "Золотой маски" для сравнения - 2 млн. долларов) вслед за Иоанном Златоустом освещали потомкам дорогу к высшим духовным ценностям, сопереживали видениям Наполеона, исправляли ошибки молодости, распутывали клубок шекспировских страстей под песни Высоцкого, наблюдали за превращением мужчины в женщину (на которое обрек Петр Гладилин рядового солдата в армии); чертили кавказский меловой круг по Брехту, знакомились с якутским эпосом, расходились с мужьями и сходили с ума от любви по Володину, вкушали вкус меда и даже мужской стриптиз на тему Гоголя оценивали... А в конце раздали 19 золотых коней на постаменте из уральских самоцветов. И к номинациям отнеслись неформально. Среди прочих, например, попадались: премия имени Папы Карло (досталась Михаилу Яремчуку из Челябинского областного театра кукол); приз за режиссерскую дерзость (вручили Александру Бороку из Екатеринбургского муниципального театра кукол). "Надеждой" года признали Дмитрия Ефимова за исполнение Хлестакова в тюменском "Ревизоре" - популярности его в Сибири мог бы позавидовать Леонардо Ди Каприо. Номинировались в Тюмени даже за лучшие роли второго плана; за ансамбль (жюри единогласно отдало его спектаклю "Моя Марусечка" Новосибирского театра "Глобус"). Лучшим драматическим спектаклем признали "Кавказский меловой круг" Русского театра драмы Башкортостана. Во многом за диалог культур: ставил в Уфе Брехта литовский режиссер Линас Мариюс Зайкаускас, сейчас работающий в Польше. Польско-литовский десант "холодную немчуру" в Башкирии приручил, как ласкового котенка, что и оценили по заслугам.
Далекое - близкое
Судили театры по строгим столичным меркам. Члены жюри - профессор Ирина Мягкова, профессор Ирина Уварова, кандидат искусствоведения Ольга Галахова и профессор, завкафедрой истории русского театра и театральной критики Санкт-Петербургской академии театрального искусства Юрий Барбой - каждую ночь после просмотров вели свой гамбургский счет в Тюмени. К тому же курировали приезжающие театры не дежурные менеджеры, а местные актеры. Ни на одном другом российском фестивале до такого не додумались, и традиционные в таких случаях выражения о "необычайной атмосфере тепла и душевного комфорта" оказались не просто словами.
А два проекта, проведенных в рамках "Золотого конька", столь выгодно подчеркнули оригинальность фестиваля в ряду прочих российских, что стоило лететь ради него за тысячи километров из Москвы. Первый проект назывался "Далекое - близкое. Журнал "Театр" - Западная Сибирь". "Было единое театральное пространство России. Была обратная связь. Сегодня то ли она есть, то ли ее нет..." - сокрушались гости со сцены. Лично присутствовавший главный редактор "Театра" Валерий Семеновский задался целью приблизить столицу к Сибири и познакомить сибирских зрителей с камерными столичными постановками, пообещав привозить спектакли пусть маленькие, но хорошие. И в качестве первого шага к такому сближению представил в Тюмени моноспектакль Алексея Девотченко "Концерт Саши Черного для фортепиано с артистом", поставленный Григорием Козловым 15 лет назад и все это время идущий при полных аншлагах.
Ректор же Школы-студии МХАТ Анатолий Смелянский с двумя педагогами, набирающими в этом году актерский курс, - Алексеем Гуськовым и Михаилом Лобановым совершили подвиг, равный которому история Художественного театра не знала: поехали в Сибирь искать новые таланты- на бесплатное обучение с хорошим общежитием на улице Тверской в городе Москве. "С Волги к нам поступать еще доезжают, дальше - нет, - комментировали они свое появление в Тюмени. - Дорого билеты стоят". Есть, правда, еще ряд обстоятельств, знакомых что столице, что провинции.
Птица гордая
О том, что престиж актерской профессии стремительно падает, известно и в Москве. В Тюмени картина подтверждается. Высокие и красивые идут учиться на юристов и экономистов. "Вы бы видели, какой Голливуд собирается в Тюмени в Институте нефти и газа", - сокрушались педагоги Тюменского государственного института культуры и искусств, в котором среди прочих специальностей готовят и актеров с режиссерами. Но выпускают в институте специалистов широкопрофильных, которым в будущем, возможно, придется ставить не Гамлетов с вишневыми садами, а культмассовые праздники со свадьбами. И учат с юмором относиться к жизни. В мастерской Сергея Кутьмина, например, висит памятка для будущих режиссеров: "Материальные проблемы - твои проблемы; ради творчества - пропали все даром; амбициозность - это хорошо, сентиментальность - это ужасно. Быть дипломатом (потихоньку интриговать) - это хорошо, лезть на рожон (резать правду-матку) - это плохо". И в конце: "второй режиссерский курс - птица гордая, пока не пнешь, не полетит..."
Revizor
Если раньше Тюмень называли "столицей деревень", то теперь в ходу определение "офонаревшего" города. Потому что ночью в нем светло, почти как днем: иллюминации больше, чем в Москве. В свете ночных фонарей расклад фестивальных сил выглядел примерно одинаковым - хоть в Москве, хоть в Тюмени, хоть в Можайске. Там оказалось три-четыре интересных спектакля (ни на одном фестивале больше вы не увидите), парочка приличных, множество средних и несколько особо выдающихся в том плане, что понять, за каким чудом их привезли, сложно. Некоторые спектакли из заявленных, как и полагается при фестивале с большой афишей, до Тюмени не доехали, а некоторые, не вошедшие в конкурсную программу, заставили о себе говорить и говорить. К последним относился спектакль "Сторож" Тюменского театра драмы, премьера которого пришлась аккурат на финал "Золотого конька". Поставил его Олег Куликов - режиссер молодой, петербургский, многообещающий, работающий и в Англии (при представлении его вам обязательно шепнут, что жена у него англичанка и что учился он вместе с модным теперь режиссером Бутусовым). Прививка западной культуры на сибирской почве ему удалась. В "Стороже" Пинтера увидели современное воплощение "Идиота" Достоевского. Причем интеллектуальное. От традиционного уютного и всем понятного театра не осталось и следа, но ни один человек в Тюмени не покинул зал до победного конца. А в провинции, говорят, это главный показатель. Ведь живет там самый искренний зритель, который, если уж столкнется с какой-нибудь заумью, которая не понравится, не будет делать умного вида и сидеть мучиться - уйдет. Но это к слову о том, что среди столичных фестивальных спектаклей-ребусов тюменский "Сторож" вполне мог бы претендовать на ту же "Золотую маску", в Тюмени на которую смотрят как на недостижимую "терру инкогниту"...
"Ревизор" Тюменского театра драмы, показанный в последний день фестиваля, оказался спектаклем показательным в другом смысле - парадоксальном. Режиссер московского Вахтанговского театра Александр Горбань особенно с классиком не церемонился и сделал из Гоголя эстрадное шоу, вердикт которому жюри вынесло безжалостное: "Если бы Гоголь увидел ваш спектакль, он бы вырезал немую сцену".
Публика с таким мнением была решительно не согласна. Она знала каждый вздох Хлестакова - Дмитрия Ефимова и каждый поворот головы другой ключевой фигуры спектакля - почтмейстера - Сергея Скобелева.
Она - публика - смотрела своего "Ревизора" 25 раз, и это был далеко не предел... Хлестаков в доме тюменского городничего под просто стадионные вопли восторга представлялся лучом света в темном царстве, приехавшим прививать столичную культуру. Где-то на верхотуре он устраивал стриптиз, и все милые жители города N пытались разучивать движения диковинного для них танца. Крик городничего переходил в песню, гоголевский сюжет - в дискотеку, показ большого искусства - в стриптиз... И приходилось констатировать, что язык массовой культуры, на котором очень ловко изъясняются в столичных театрах, не без помощи Москвы достиг и провинции. И что тем, кто театр любит, но язык этот плохо знает, вскоре придется его выучить. Потому что театр, этот последний бастион элитарного искусства, стремительно и повсеместно теряет свою привилегированность. И ты, одинокий московский критик, сидишь в растерянности в зале. А зал ревет...