Поделиться
В канун саммита эксклюзивное интервью "Российской газете" дал Сергей Ястржембский, недавно назначенный помощником президента РФ и его спецпредставителем по вопросам развития отношений с Евросоюзом.
- Если посмотреть повестку дня нескольких саммитов Россия-ЕС, складывается впечатление, что в ней фигурируют одни и те же или сходные вопросы. Когда же будут на них ответы?
- Думаю, впечатление обманчивое, если посмотреть на ситуацию изнутри, хотя, возможно, со стороны и возникает ощущение дежа вю. На самом деле существуют безусловные отличия одного саммита от другого. Скажем, в прошлом году в Санкт-Петербурге приняты важнейшие решения о создании четырех совместных пространств между Россией и Евросоюзом, и началась работа по определению их границ. Речь идет об общеэкономическом пространстве, пространстве свободы, безопасности и правосудия, пространстве внешней безопасности и пространстве науки и образования, включая культурные аспекты. В рамках каждого из них вырабатывается "дорожная карта" - конкретный план действий по реализации задач. За год удалось продвинуться вперед, особенно по формированию общеэкономического пространства.
- Что называется продвижением вперед?
- Хотя бы четкое определение сфер, в которых Россия и Евросоюз намерены сформулировать совместные "правила игры". Речь идет о торговле и стандартизации, процедурах оценки промышленных товаров и интеллектуально-промышленной коммерческой собственности, об инвестициях и конкуренции, финансовых услугах и предпринимательской деятельности, сельском хозяйстве и таможне и т.д.
На нынешнем саммите будет проведена сверка часов по тому, как идет работа по каждому из пространств и соответствующим "дорожным картам". Евросоюз уже оформил свои предложения и буквально на днях передал их в Москву. Сейчас мяч на российской стороне, мы форсированно готовим наши ответные предложения. Думаю, к следующему саммиту, который состоится в Голландии в ноябре, эта работа окончательно завершится и будет принято совместное решение по этим четырем пространствам.
- Судя по названиям, эти четыре пространства охватывают весьма широкий спектр проблем. А в Москве уже разобрались, кто за что отвечает в отношениях с Евросоюзом? Кто у нас собеседник Брюсселя?
- Главный собеседник - это, конечно, президент, поскольку именно он представляет Россию на саммитах с Евросоюзом, которые проходят дважды в год.
Кроме того общая координация работы возложена на премьера, возглавляющего правительственную комиссию по вопросам участия России в интеграционных объединениях. Такая межведомственная комиссия - новшество в российской практике.
Определены и координаторы по каждому из четырех пространств. За общеэкономическое отвечает Виктор Христенко, за пространство внешней безопасности - Сергей Лавров, за пространство свободы, безопасности и правосудия - помощник президента Виктор Иванов, а за четвертое пространство, назовем его гуманитарным, - ваш покорный слуга. Плюс к этому в мою сферу ответственности входит координационная работа по подготовке и проведению встреч на высшем уровне, информационно-аналитическое обеспечение деятельности президента РФ по вопросам развития отношений с Евросоюзом, координация работы и взаимодействие с Федеральным Собранием РФ по развитию отношений с Европарламентом и ряд других направлений.
- А какая роль отведена МИДу?
- Очень большая. МИД - ключевой игрок на этом направлении, ему, естественно, подчиняется наше представительство в Брюсселе. МИД ведет также либо самостоятельно, либо вместе с другими ведомствами переговоры по многим направлениям с Евросоюзом. Не говоря уже о том, что на МИД возложена ответственность за пространство внешней безопасности.
- Можно ли считать, что создание этих четырех пространств - промежуточный этап на пути к более амбициозной задаче - вступлению России в Евросоюз, о чем, кстати, говорит итальянский премьер Сильвио Берлускони?
- Мы определили наши взаимоотношения с Евросоюзом как стратегическое партнерство, которое и практически претворяется в жизнь в совместных решениях по созданию четырех пространств. Причем обращаю внимание: эти четыре пространства настолько широки и всеобъемлющи, что по сути дела охватывают всю ткань современной экономики как России, так и Евросоюза, культурных, научно-исследовательских обменов, касаются вопросов создания в будущем безвизового пространства. То есть, на мой взгляд, нет ни одного мало-мальски значимого вопроса, который не попал бы в поле зрения этих четырех пространств. Это свидетельствует о том, что с обеих сторон есть стремление к сближению позиций, к взаимодействию, а где возможно - и к интеграции. На данный момент вопрос об официальном оформлении заявки России на членство в Евросоюзе не стоит. Произойдет ли это в будущем? Сегодня я не могу дать ответ. Думаю, что важнее всего добиться благодаря нашему взаимодействию трех крупных целей. Первая - в полной мере реализовать амбициозные совместные планы по формированию четырех пространств. Вторая - существенное сближение российского законодательства с европейским правом, без чего невозможна эффективная интеграция. Третья - сближение России и Евросоюза в понимании ценностей, на которых строится современное общество. Все эти задачи достаточно масштабные, требующие немало времени для их решения. После чего, возможно, встанет вопрос о следующем этапе во взаимоотношениях между Россией и Евросоюзом.
- Прибавило ли проблем в наших отношениях с Евросоюзом его недавнее расширение, вступление десяти новых стран?
- Дополнительных проблем, по крайней мере значимых, расширение пока не принесло. Прежде всего благодаря тому, что своевременно была проведена работа по обсуждению озабоченностей России в связи с расширением Евросоюза. Мы заблаговременно передали в Брюссель список этих озабоченностей в экономической и гуманитарной сферах, просчитав заранее, что расширение ЕС безусловно затронет многие наши экономические, торговые и иные интересы. В свое время Брюссель не обратил серьезного внимания на этот документ, тем не менее в начале этого года такая работа была начата. В результате в конце апреля в Люксембурге приняты два совместных документа. Один из них - протокол к Соглашению о партнерстве и сотрудничестве, который распространил действие этого соглашения на десять стран, вступивших в ЕС. Думаю, процесс ратификации протокола Европарламентом и Федеральным собранием начнется осенью, после парламентских каникул. Второй документ касается учета российских озабоченностей. Там 16 пунктов, в том числе такой важный, как положение русскоязычных и национальных меньшинств в некоторых государствах, вступивших в ЕС. Теперь дело за реализацией тех совместных обязательств, которые взяли на себя стороны, подписав этот документ.
- Я бы добавил туда еще один пункт - психологическое восприятие россиянами расширения Евросоюза. Достаточно долго мы, по крайней мере нейтрально, следили за процессами западноевропейской интеграции. Но когда речь зашла о десятке стран из Восточной Европы, многими в России это было воспринято как некая новая стена, отделяющая нас от Европы.
- Отношение к объединительным процессам в Европе у нас действительно претерпело серьезные изменения. Если вспомнить учебники, по которым я в свое время учился, Соглашение по углю и стали или позднее образование ядра нынешнего ЕС в виде "Общего рынка" рассматривались марксистской политэкономией исключительно в негативном свете как объединение капиталов против интересов трудящихся. Что касается сегодняшнего дня, я думаю, оценки совершенно иные. По крайней мере мы видим в этом крупнейшем объединении, население которого насчитывает почти полмиллиарда человек, нашего крупнейшего торгово-экономического партнера, стратегического партнера. На его долю приходится 53 процента российской внешней торговли, и совершенно очевидно, что мы заинтересованы во всемерной интенсификации всех связей. Так, мы стремимся к тому, чтобы основные свободы, являющиеся фундаментом существования Евросоюза, постепенно распространялись на Россию, а именно свобода передвижения капиталов, услуг, товаров и людей. И чтобы не возникали никакие новые стены, барьеры, границы, которые мешали бы реализации этих фундаментальных ценностей ЕС.
Особо я бы выделил вопрос о свободе передвижения людей. Безусловно, национальный интерес России состоит в том, чтобы наши граждане пользовались правом свободы передвижения в пределах Европы. Совместно с ЕС мы заявили о том, что наша стратегическая цель - прийти к безвизовому режиму. Понятно, что в одночасье такую задачу не решить. Скажем, те же самые страны "десятки" уже много лет адаптируются к общим правилам Шенгенской зоны. Их вступление в Евросоюз не означает автоматического присоединения к ней. На это уйдет еще несколько лет. Для нас принципиально важно, чтобы, во-первых, не произошло ухудшения ситуации с поездками граждан как в страны "десятки", так и в Евросоюз в целом. Есть договоренность, что на переходный период "десятка" сохранит все те особые режимы, которыми пользовались российские граждане. А мы тем временем начинаем переговоры с ЕС о приемлемой формуле облегченной процедуры выдачи виз в рамках возможностей, существующих в шенгенском механизме. Эту задачу надо постараться решить в самом ближайшем будущем. Тем более что есть хорошие примеры сотрудничества на двусторонней основе с Францией, Италией и Германией, ведущими странами Евросоюза. Речь может идти о достаточно широком списке категорий граждан, на которых будет распространяться льготный визовый режим, - молодежь, студенты, пенсионеры, деятели искусств, представители сферы культуры, науки, спорта. И в ЕС прекрасно знают нашу позицию: вместо Берлинской стены не должна появиться Шенгенская стена.
- Одна из тем, по которой можно судить о реальном стремлении к сближению, - Калининград. Что все-таки удалось сделать для решения этой проблемы?
- Мы неоднократно подчеркивали, и ЕС признает это, что Калининградская область как часть Российской Федерации занимает уникальное положение. Предвидя расширение ЕС, были предприняты совместные усилия для того, чтобы избежать ограничений в свободе передвижения жителей области в Россию и соседние страны и обратно. В ноябре 2002 года принято совместное заявление о транзите между Калининградской областью и основной территорией РФ. Решение очень своевременное. По большому счету, если учесть масштаб задачи, удалось добиться в целом беспроблемного введения схемы пассажирского транзита. Ее основным элементом стал упрощенный проездной документ на железной дороге для однократных поездок. При этом порядок выдачи документа предельно прост. За все время реализации этого соглашения не было ни одного случая реадмиссии, то есть возвращения в Россию людей, которые на незаконных основаниях проникли на территорию Литвы. Сам по себе этот факт говорит о многом. Ведь сколько копий было сломано на страницах европейской печати по поводу того, что в Европу-де хлынет вал черной миграции. Наши партнеры и в Литве, и в Евросоюзе теперь убедились, что все эти страхи и опасения были беспочвенными.
Я думаю, это ободряющий пример для решения других вопросов, связанных с особым положением Калининградской области. Так, с расширением Евросоюза встал вопрос о грузовом транзите. Уже подтверждено, что будет применяться на практике принцип свободного транзита товаров, включая энергетические, между Калининградской областью и остальной территорией России. Что товары, находящиеся в таком транзите, не будут подлежать излишним задержкам, ограничениям, будут освобождаться от таможенных пошлин и транзитных сборов. Есть договоренность о применении упрощенных необременительных таможенных процедур в отношении товаров, которые следуют автомобильным и железнодорожным транзитом в Калининградскую область и из нее через территорию Евросоюза. Без решения таких вопросов невозможно говорить о полноценном жизнеобеспечении Калининградской области.
- Относительно недавно Европарламент опубликовал довольно жесткий документ, содержащий чуть ли не ультимативные требования к Москве по чеченской проблеме, ситуаций со свободой слова. Какое место эти вопросы занимают в наших отношениях с ЕС?
- Европарламент - важный, но в данном вопросе совещательный орган Евросоюза. Брюссель может следовать, а может и не следовать рекомендациям Европарламента. У исполнительных органов власти ЕС могут быть иные подходы. И мы видим это не только на примере с Россией, но и, скажем, с Соединенными Штатами в связи с их требованием о дополнительных данных на граждан при авиаперевозках.
Позиция Европарламента, по моему мнению, была неоправданно жесткой, поскольку основывалась на непонимании или отсутствии информации о реальной ситуации в России, в том числе в Чечне. Думаю, нам надо это учесть и по-иному подойти к работе с Европарламентом нового созыва, который будет сформирован после выборов в июне. Это, безусловно, будет другой парламент, поскольку в него уже войдут депутаты от десяти новых стран-членов ЕС. Думаю, и исполнительной власти России, и Федеральному Собранию надо больше общаться и работать с европарламентариями, не жалея времени; чаще приглашать их в Россию, потому что, как правило, вакуум в информации заполняется демагогами, людьми, которые преследуют свои политические цели, и нередко большинство в эмоциональном порыве идет за такого рода активным меньшинством. Конечно, хотелось бы, чтобы наши отношения с Евросоюзом были свободны от подобных, ничем не оправданных негативных всплесков.
Мы не уходим от обсуждения любых вопросов, которые ставят перед нами партнеры из ЕС. Чечня, свобода слова, так называемое дело "ЮКОСа" - наши еврособеседники получали ответы на все эти вопросы. Но тональность, в которой была выдержана та резолюция Европарламента, я считаю недопустимой ни с точки зрения качества отношений, которые нас связывают с Евросоюзом, ни с точки зрения реального положения дел в России. Это, мне кажется, скорее идеологический документ, который потребовался определенным политическим силам в Европе как раз накануне выборов в Европарламент.
- Очень часто говорят о неповоротливости брюссельской бюрократической машины. Удалось уже в этом убедиться?
- Было бы, наверное, самонадеянно после первых встреч и контактов делать какие-либо выводы. В Брюсселе работают несколько десятков тысяч еврочиновников. Я пока знаком лишь с несколькими из них. Но совершенно очевидно, что в лице этой бюрократической машины мы видим уникальный инструмент многонационального согласования и выработки единой позиции. Возможно, кому-то она кажется чрезмерно забюрократизированной, тяжелой, но, как показывает практика, она себя оправдывает и дает возможность Евросоюзу развиваться.
Так что хочется нам того или нет, но евробюрократическая машина - реальность, с которой надо научиться работать так же эффективно, как мы умеем сотрудничать на двустороннем уровне со многими государствами - членами Евросоюза. Почему бы не позаимствовать что-то у таких стран, как Норвегия, Швейцария, Исландия, Израиль, которые, не будучи членами ЕС, наладили свои механизмы взаимоотношений с евробюрократией. Здесь, я думаю, очень важна роль нашего представительства в Брюсселе. Кстати, это тоже достаточно уникальный организм, по численности уступающий только нашей нью-йоркской миссии при ООН. Так вот, именно брюссельское представительство позволяет многим министерствам и ведомствам, которые работают на европейском направлении, существенно повысить интенсивность диалога с Евросоюзом.