Поделиться
"Жизнь чудесна" (программа "Гала-премьеры"). Свежая, только что из каннского конкурса лента Эмира Кустурицы, подхватывающая финальную фразу из его же "Андерграунда": когда-то у нас была Страна. 1992 год, сербское село на границе с Боснией, последние дни перед войной. Главный герой - добродушный и спокойный инженер-железнодорожник, переехавший из большого города в глушь ради осуществления амбициозного проекта - построения сложного туннеля. Сына, перспективного футболиста, забирают в солдаты, и в первые же дни войны он попадает в плен. В ответ односельчане берут в плен молодую девушку-фельдшера с мусульманской стороны. Превратности стокгольмского синдрома: сердобольный пленитель и заложница влюбляются друг в друга, и замаячившая впереди перспектива обменять любимую на сына начинает казаться главному герою вовсе не радужной.
Режиссеру не изменяет его умение ткать экзистенциальные драмы из нитей бурлеска и гротеска - снова почти карикатурные, но при этом любовно выписанные характеры, брызжущий через край балканский национальный колорит, снова замечательные актеры-животные, выделывающие неописуемо комичные трюки, снова драки, угар и боевитая духовая музыка, без которых Кустурица не мыслит себе рассказа о своей стране. Когда в действие вступает война, камера суживает свой окоем до жизни двух главных персонажей: и игра характеров автору фильма дается не менее хорошо, чем массовые сцены и игра натур.
Это кино - словно сертификат взросления, который балканский талант выписал самому себе: он не сочувствует, не веселится, он по-стариковски любуется как на душевные терзания главных героев, так и на сербско-боснийские холмогоры и рощи на склонах, оскверненные войной. Своим выходом на новые этапы личного развития режиссер задал критикам задачу - потому как ругать эту зрелищную, ритмичную, мастеровитую и чрезвычайно трогательную картину просто грех, а хвалить надо с обязательной оговоркой: Кустурица впервые в жизни стал повторяться. Точнее, разобрал на составные части свои "Черную кошку, белого кота" и "Андерграунд", соорудил из старых частей нечто третье. Со зрительской точки зрения кино абсолютно безупречное - комизм волшебно сопрягается с трагизмом, а частная история благодаря своей филигранной вписанности в глобальный контекст приобретает пронзительное экзистенциальное звучание. Однако "насмотренный", просвещенный зритель обязательно увидит те швы, которыми Кустурица на новый лад сшил старые ткани.
"Русское" (программа "Перспективы"). Телережиссер Александр Велединский дебютировал в полнометражном кино со сложнейшей заявкой: экранизацией биографической прозы Эдуарда Лимонова. Сценарий, по словам режиссера, был написан им за две недели, но затем два года пролежал в столе.
Фильм разделил участь сценария - картину снимали несколько лет, испытывая постоянные финансовые трудности. Картина парадоксальным образом получилась налитая, вкусная, плотная - иголку негде воткнуть. Велединскому удалось вытравить из ленты невротический, трагический крик Лимонова-писателя, отжав до предела содержательные, сюжетные перипетии книг "Молодой негодяй", "Подросток Савенко" и "У нас была великая эпоха". Фильм снят жадной, любопытной до жизни камерой, любящей как посмотреть на героев, так и подсмотреть за ними. Велединскому повезло уже на стадии кастинга: безошибочно выбранный для главной женской роли типаж Ольги Артголльц, второстепенные персонажи в исполнении точнейших Михаила Ефремова, Олега Лопухова и Дмитрия Дюжева, точно выбранные городские натуры Харькова. Для Андрея Чадова (родной брат Алексея Чадова, сыгравшего в "Войне" Балабанова и "Играх мотыльков" Андрея Прошкина) эта роль, вторая в его кинокарьере, вообще может стать трамплином. Убрав из своей роли свойственный лирическому герою лимоновских книг нарциссизм, он заменил его многоплановыми собственными превращениями - из агрессивного зверька в тонкого и ранимого юношу. Как и его брат Алексей в "Играх мотыльков", он блестяще справился со сложнейшей трансформацией: показанный в начале фильма неопытный и агрессивный щеголь выходит из стен сумасшедшего дома крепким и битым жизнью мужчиной.
"Мне понравилась картина, - сказал корреспонденту "РГ" присутствовавший на премьере Эдуард Лимонов, - я ведь не сценарист, я лишь прототип героя и автор сюжетной канвы. Получилась не экранизация, а нечто совершенно отдельное, и я этому рад". Картине предрекали "фестивальную судьбу", однако фильм с самого первого кадра убеждает в том, что для проката он может стать весьма лакомым кусочком.
"Обратная сторона луны" (ретроспектива фильмов Робера Лепажа). Последняя работа возлюбленного слуги двух господ: театра и кино. Многие его фильмы являются экранизациями постановок, и наоборот. Более того, почти в каждой своей картине Лепаж играет сам: в последней кинопостановке он взял на себя сразу две роли: главного героя и его младшего брата. Главный герой - неудачливый в любви и карьере аспирант, работает в газете агентом по продаже подписок и бредит идеями космических полетов и контактов с внеземными цивилизациями, чтит идеи Циолковского и обожает СССР - "первую космическую державу". Ходит в монреальский центр космонавтики, добивается внимания Алексея Леонова (космонавт в картине играет сам себя), даже едет по его приглашению на конференцию в Москву - и все время нелепые случайности мешают герою встретиться с космическим летчиком и познакомить его со своими теориями.
На примере прошлогоднего успеха "Нашествия варваров" Дени Аркана русский зритель мог выстроить для себя систему приоритетов и особенностей канадского кинематографа: скрупулезно выписанный географический и исторический контекст и дополнительные линии, проработка обстоятельств, умелое совмещение диалоговых сцен с говорящей "картинкой". У Лепажа они все в наличии - не отвлекаясь от основного повествования, ему удается походя поиронизировать над местным телевидением - рупором локальной провинциальности, обозначить вечный "культурный конфликт" Квебека с остальной Канадой, пунктиром прочертить драматичную любовную линию героя и смазать объектив своей камеры чудесной взвесью из иронии и сочувствия, с которым он смотрит на свой персонаж.
Однако главное достоинство картины - даже не в том, с какой завораживающей смелостью на экран перенесены театральные приемы и театральная методология, а в уникальной "космической" эстетике, образцы которой в стране Юрия Гагарина можно видеть разве что в Музее космонавтики. Ни разу не побывавший там Лепаж подчинил ей весь фильм, проделав сложнейшую художническую работу - и поэтому не стоит негодовать на наивную, павильонную Москву, которую режиссер отстроил для съемок фильма в своем родном Квебеке: сними он реальную нынешнюю столицу, "космический флер" бы мгновенно улетучился. А так - осталась возможность для благотворной ностальгии по собственному и чужому прошлому, которая, оказывается, может объединять одинокие народы.