Все мы делимся на две неравные, но взаимозависимые категории: врачи и их пациенты. Не принадлежат ни к той, ни к другой лишь те граждане, которые родились без помощи акушеров, никогда не наблюдались у педиатра, не служили в армии и ничем всю жизнь не болели. Но даже если такие уникумы обнаружатся, у них обязательно найдутся родственники или хотя бы знакомые, которые уж точно показывали язык терапевту, потели в стоматологическом кресле или жалостливо терли проспиртованным ватным тампоном свой раненый палец, из которого только что брали кровь. А потому положа руку на сердце признаем, что взаимоотношения «врач – пациент» и «пациент – врач» касаются каждого из нас. И значит, цивилизованный путь разрешения конфликтов в этой сфере нам всем насущно необходим.
Человеческий фактор
Шестилетняя девочка упала с качелей и сломала руку. Ее доставили в больницу, где медики родителей успокоили: «Пустяковая операция, минут на двадцать…» Ребенка отвезли в операционную, сделали наркоз, но после всех проведенных манипуляций девочка не проснулась…
Ее похоронили в конце мая. Малышка была поздним, единственным и безумно любимым ребенком. Горе родителей трудно передать словами. Сейчас они не в состоянии даже говорить об этом, тем более «качать права» и выяснять, кто виноват.
Да, не ошибается тот, кто ничего не делает. Человеческий фактор – настолько распространенная причина всевозможных масштабных и не очень бедствий, что требовать от медика безошибочности робота как-то рука не поднимается. Все живые, у всех иногда скачет давление, не слушаются дети, текут краны…
Отправляясь к врачу, в сущности, мы рискуем не реже, чем садясь за руль автомобиля – шансов услышать неправильный диагноз примерно столько же, сколько попасть в ДТП.
Но если вина конкретного медика перед конкретным пациентом – тема изъезженная и привычная, то об обратном – «неблагоприятном воздействии» пациента на медика – говорят реже. А ведь люди в белых халатах изо дня в день контактируют с болезнью, подчас заразной. И при всей жертвенности своей профессии они тоже хотят быть здоровыми, а не становиться закуской для палочки Коха после общения, например, с туберкулезником.
Англичане без страховки не работают
Нужно ли законодательно обезопасить пациента от медика, а медика от пациента? Сегодня большинство российских стражей здоровья отвечают на этот вопрос утвердительно: закон об обязательном страховании профессиональной ответственности и профессионального риска медицинских работников насущно необходим.
– Да, у нас теперь есть закон о так называемой автогражданке. А ведь человек не автомобиль, он нуждается в еще большей поддержке, – говорит главный врач 1-й клинической больницы Ярославля, один из руководителей Медицинской ассоциации России и первый ярославский подвижник в деле страхования медиков Юрий Матвеев. – Пора так же цивилизованно решить вопрос о страховании профессионального риска и профессиональной ответственности врачей. В Великобритании, например, где я недавно был по линии Минздрава, незастрахованный врач просто не допускается к работе.
1-я клиническая больница, специализирующаяся на родовспоможении и гинекологических операциях, – пожалуй, единственная в Ярославле, персонал которой застрахован. За счет чего? В больнице примерно 10 процентов услуг – платные, благодаря этим деньгам и удалось поднять отношения «доктор – пациент» на более современный уровень.
– Когда я говорю, что профессиональная ответственность врача должна быть застрахована, я говорю в первую очередь не о защите врача, а о защите пациента, – продолжает доктор Матвеев. – Ведь судья, зная о нищете врача, никогда не назначит в защиту пострадавшего пациента компенсацию свыше трех тысяч рублей, потому что это значит ущемить семью медика. А если между истцом и ответчиком стоит страховая компания и судебное решение не нанесет удар по семье врача, то судья совершенно спокойно в адрес потерпевшего может назначить и более крупную сумму.
По мнению Юрия Матвеева, оказывать помощь родственникам больных необходимо даже в случаях неблагоприятного исхода лечения, в котором вины медиков нет. Например, при пересадке печени до 10 процентов пациентов погибают в первое время после операции, потому что наступает непредсказуемая реакция отторжения. Семья же потратилась на операцию, пережила трагедию. В развитых странах в таких случаях решается вопрос о выплате материальной помощи семье за счет страховых компаний.
Но если вопрос о профессиональной ответственности касается практически любого врача, то профессионально рискует все-таки далеко не каждый. Например, окулист, сидящий на амбулаторном приеме, от своего пациента глаукомой не заразится.
Самая рискованная отрасль медицины в плане неприятных последствий для врача – хирургия. На операционный стол может попасть больной СПИДом, гепатитом, сифилисом. Порезал скальпель тонкую перчатку, а с ней и кожу хирурга, в ранку попала кровь больного – и все, проблемы обеспечены. А перчатки рвутся часто. Ежегодно 2 – 3 врача 1-й клинической больницы проходят профилактический курс лечения от сифилиса: так им «аукается» порванная во время операции перчатка.
Чтобы обезопаситься от заражения ВИЧ, в 1-й больнице, где рожают ВИЧ-инфицированные женщины, врачи вынуждены применять специальную одноразовую одежду, щитки, так называемые кольчужные перчатки, очень, кстати, дорогие: в них есть дополнительный слой из специальной нити, исключающий порез кожи. В этом обмундировании не очень удобно работать, но что делать?
За время ведения ВИЧ-инфицированной пациентки врач получает 50-процентную надбавку к окладу. Если он работает в 1-й ярославской больнице, его профессиональный риск еще и застрахован. Но в масштабах государства, да хотя бы отдельно взятой Ярославской области, медики в большинстве своем рискуют совершенно безвозмездно.
Однако иногда бывают непредсказуемы больные и их родственники. В 1-й клинической на операционном столе однажды умерла женщина: в выходные дни – а было жарко – она долго работала на даче, а в понедельник пришла на операцию. Перегруженная сердечно-сосудистая система не выдержала. После гибели жены ее супруг явился к женщине-хирургу с ножом в кармане – набросился, повалил, ударил по голове. Нож использовать не успел лишь потому, что его вовремя оттащили. Пострадавшая получила сотрясение мозга.
Рассказали корреспонденту «РГ» и о другом случае. Больной, которому отказали в санаторно-курортном лечении, ударил доктора телефоном по голове…
– Увы, законы, которые касаются здравоохранения, проходят через положенные для принятия инстанции очень тяжело, – сетует Матвеев.
Андрей Шошин, главный врач Ярославской инфекционной клинической больницы № 1:
– Страхование требует значительных средств, которые централизованно не выделяются. Поэтому основное внимание мы пока уделяем охране труда. Все противоэпидемические мероприятия очень четко осуществляются и жестко контролируются, отчего риск заражения персонала не выше, чем в обычном стационаре.
За последние пять лет у нас было два случая заражения работников гепатитом А. Но это – банальная кишечная инфекция, которую можно легко «заработать» и за пределами больницы, например, после употребления загрязненной воды. Если же заражение произошло от наших больных, значит, сотрудники пренебрегли элементарными мерами самозащиты. Вот почему, несмотря на специфику, в нашей инфекционной больнице ситуация более благополучная, чем, например, в стационарах хирургического профиля, где возможны микротравмы, контакт с кровью.
На экстренный случай – при возникновении подозрения на инфицирование – у нас в приемном покое для сотрудников имеется специальная аптечка. Правда, не помню, чтобы этой аптечкой кто-то хоть раз воспользовался. Наши сотрудники болеют инфекционными заболеваниями не чаще всех других людей. Салон троллейбуса в период эпидемии гриппа и наша больница по концентрации больных людей очень близки. Где опаснее? У нас все обработано, а в троллейбусе – нет. Вообще же, на мой взгляд, страхование риска и ответственности медработников – лишь поддержка страховых компаний.
Юрий Маковей, главный врач Ярославского противотуберкулезного диспансера:
– Нам такое страхование просто необходимо. У нас ежегодно туберкулезом заболевают 2 – 3 медика, по области – 3 – 7 человек. Если в области на каждые 100 тысяч населения туберкулезом болеют 44 человека (с бомжами – 64), то применительно к нашим сотрудникам это соотношение получается 700 человек на 100 тысяч.
Согласно 15-й статье закона «О предупреждении распространения туберкулеза в РФ» заболевшему туберкулезом врачу вроде бы полагается единовременная выплата компенсации в размере 60 минимальных зарплат. Но в вышедшем вслед за законом постановлении правительства уже говорится, что обязательное страхование от случаев профзаболевания производится только при условии выхода работника на инвалидность или утраты трудоспособности. Получается, остались мы ни с чем. Если фтизиатр заразится, но после лечения, дай Бог, и дальше сможет работать, компенсацию ему не выплатят. Теперь нам предлагают: надо страховаться. А где я денег возьму? Мы же бюджетники. Нам на это денег не выделяют.
Нелли Калинина, главный врач Ярославского кожно-венерологического диспансера:
– Нам страховать профессиональный риск нужно обязательно. Не потому что боимся заразиться от больных – это исключено: весь инструмент одноразовый, постоянно все дезинфицируем. Дело в том, что наши пациенты – это чаще всего люди, ведущие аморальный образ жизни. Многие с судимостями за грабежи, разбои – контингент очень опасный. Наш диспансер – не кардиологическое или хирургическое отделения больниц, где пациентам не до увеселений. По своему соматическому состоянию наши пациенты – это вполне здоровые люди. Вот почему бывали случаи, когда больные напивались, доходило до выяснения отношений, выхватывания ножей, доставалось и левым, и правым. Только представьте себе ситуацию: одна медсестра на 40 человек... Она без всякого преувеличения рискует.
Вячеслав Ухарский, главный врач Ярославского онкологического диспансера:
– Страхование необходимо, поскольку изменились взаимоотношения врача и пациента и уже появились судебные иски. Но сегодня мы не можем себе этого позволить. За одного застрахованного сотрудника мы должны заплатить в год 6 тысяч рублей. А у нас 370 человек, из них врачей – 70. Вот почему сегодня мы страхуем только работников радиологического отделения от лучевой болезни.
Виктор Костин, заместитель главного врача Ярославской областной больницы:
– Очень полезное дело. И ответственность надо страховать, и риск. У нас уже были судебные иски, правда, все мы выиграли. Но у нас полторы тысячи сотрудников. Где взять столько денег, чтобы за страховку платить?