Поделиться
Собкор "Российской газеты" в Тель-Авиве Захар Гельман для рассказа о жизни современного Израиля выбрал форму писем к московскому другу. Потому что сам этот жанр, во-первых, предполагает предельную искренность и доверительность интонации и, во-вторых, диктует выбор тем, которые наверняка будут близки адресату. Надеемся, заинтересуют они и наших читателей: ведь, как справедливо заметил еще Владимир Высоцкий, "там на четверть бывший наш народ".
И еще несколько слов об авторе. Захар Гельман родился в Москве. С февраля 1994 года живет в Израиле. Профессор, доктор химических и доктор философских наук. Автор трудов по истории культуры и науки, а также педагогике. Занимается публицистикой и преподавательской деятельностью. Женат. Отец троих детей.
А если у вас самих появятся вопросы к Захару, присылайте письма в "РГ" или по электронной почте: gelman @ rg.ru.
Здравствуй, старина!
Пишу тебе в некотором потрясении и расстройстве чувств. Представь себе, вчера арестовали моего родственника. Не самого близкого, правда, но ведь не в этом дело.
Его сын, четырнадцатилетний оболтус, нередко возвращался из школы с синяками. Характер у мальчишки скверный. Да и переходный возраст, сам понимаешь, забот не убавляет. Ну, дома с женой мой родственничек (его Витей зовут) думал-рядил и решил для выяснения ситуации в школу податься. И представляешь, надо же такому совпадению случиться - видит в школьном дворе своего Антона и верзильного типа паренька, который вроде как его сына бутузит.
Ну что делает нормальный отец в такой по сути пиковой ситуации? Правильно рассуждаешь - на помощь спешит. И Витек поступил соответственно. Подбежал к верзиле и в приливе отцовских чувств (не к верзиле, понятно, а к сыну своему единокровному) схватил того парня за ухо. Подержал маленько, чтобы было время нашептать ему слова о правильном поведении... И только уже собрался отцепляться от этого уха злополучного, как откуда ни возьмись появляется "миштара", то есть полиция по-здешнему. И что ты думаешь, Владик, делают эти стражи порядка с моим дальним родственником? Ни за что не угадаешь! Надевают наручники и препровождают в ближайшее отделение полиции.
За что? Говорят, пусть дети сами разбираются, а если дело заходит слишком далеко, то привлекать к разборкам надо педагогов, родителей слишком задиристых детей или, на совсем худой конец, ту же "миштару". А рукам волю давать ни в коем случае нельзя. Так что родственничку моему пришили дело и в суд на следующий день потащили. К счастью, ивритом Витя владеет неплохо, смекнул, что лучше покаяться, и минут за пять судью, похоже, разжалобил.
В основном он в объяснении на то напирал, что держал пацана за ухо, чтобы тот случайно что-нибудь важное не прослушал. Разъяснил на юридическом языке, что ведь и верзила, чье ухо Витя в руке подержал, тоже руками от души размахивал. И вот дали родственничку три дня отсидки и семь дней общественных работ. В общем, по-божески, учитывая здешние нравы.
Знаешь, раньше я полагал, что здешние "воспитательные табу" выражаются нехитрой формулой: "Дал по попе - плати штраф". Случившееся с моим родственником заставило меня изменить эту формулировку на более жесткую: "Дал по попе - садись в тюрьму".
Детей здесь пальцем тронуть нельзя. Даже родителям. Года два назад осудили моего бывшего соседа за... подзатыльник, который он отвесил своему сыну. За дело отвесил! И женщина-судья не отрицала, что учить мальчишку уму-разуму надо, но... не подзатыльниками. "Любое физическое наказание унижает человека, а ребенка особенно", - нравоучала она.
Как нас учили в "октябрятско-пионерском детстве"? Отец и мать и накажут, и приголубят. А разве родителей наших бабушки и дедушки за уши не трепали? Здесь же, повторюсь, физические наказания исключаются напрочь. За один шлепок или подзатыльник можно схлопотать срок и загреметь по полной программе. Отделения Всеизраильского центра информации и поддержки детей, страдающих от произвола родителей, работают круглосуточно. Даже по анонимному звонку инспекторы этого центра или инспекторы службы социальной опеки готовы сорваться с места и мчаться на помощь страдающим детям. В Израиле угроза насилием считается психологическим насилием и расценивается как преступление. На того, кто угрожает, можно подать жалобу в полицию, к которой отнесутся с подобающим вниманием. За обычное "расейское" "как щас вмажу" могут потянуть в суд. И доказывай потом в инстанциях, что ты совсем другое имел в виду.
По-моему, здесь явный перебор. Ведь уже на моем веку на Земле обетованной бывали случаи, когда инспекторы из службы социальной опеки забирали детей от особо ретивых родителей, привыкших учить детей уму-разуму по старинке... В таких случаях ребенок помещается в интернат, а если отношение родителей к нему принимает характер издевательств, то родителей обязательно лишат родительских прав, а ребенка усыновят. Обращу твое внимание на такой факт - классических детских домов в Израиле нет, потому что дети усыновляются едва ли не мгновенно.
А теперь представь себе, что кровные родители отчужденного социальной опекой ребенка опомнились, исправились, спохватились... Как теперь им быть? Как исправить положение? Как ребенка вернуть? Оказывается, обратной дороги нет. В этой части на Земле обетованной все, как в России: чиновники обязаны блюсти тайну усыновления.
Любопытно, что в Талмуде не рекомендуется отцу физически наказывать детей, потому что отцовские наказания ребенок может запомнить на всю жизнь. А вот матери не возбраняется по делу шлепнуть свое чадо по мягкому месту. Согласно Талмуду ребенок на мать обиды долго не держит. Может быть, у женщины просто рука полегче?
Правда, Марианна Мушаилова, следователь по делам насилия в семье в отделе полиции, курирующем проблемный район Южного Тель-Авива, привела мне несколько примеров, когда матерям пришлось сесть за решетку после того, как они хорошенько поучили своих детей ремнем. По ее словам, особенно тяжело азы воспитательской педагогики, принятой в Израиле, усваивают матери-одиночки. Иными словами, они довольно легко выходят из себя, если дети не слушаются.
С Мушаиловой меня познакомил инспектор из службы социальной опеки, которому после судебного разбирательства с Витей вменили в обязанность присматривать за его непутевым Антоном, из-за которого, собственно, весь сыр-бор и разгорелся. Этот инспектор так объяснил мне причину сурового отношения в Израиле к тем, от кого исходит, как он выразился, "даже микроскопическое насилие". Он обратил мое внимание только на один факт: "Наши мальчики и девочки сразу же после школы идут в армию. Два, а то и три года они не будут расставаться с оружием. Представьте себе, что будет со страной, если вирус насилия проникнет в их души?".
Действительно, чтобы доверить оружие вчерашнему школьнику, общество обязано быть уверенным, что он не будет стрелять почем зря. Таким образом, оберегая детей от малейшего проявления к ним насилия, общество оберегает и себя.
Излишне говорить и о том, что в израильской армии "неуставные отношения" и пресловутая "дедовщина" отсутствуют напрочь. Но об израильской армии - в следующем письме.