Поделиться
В Лондоне театр ждали с энтузиазмом, первые спектакли шли с явным успехом. С приходом Ратманского газеты априорно связывали начало новой эры, открывший гастроли балет "Дон Кихот" называли гордостью театра, отмечая, что в сравнении с "более безвольными" спектаклями прошлых лет "все участники танцевали с ярким ощущением уверенности в движениях и характерах". Сергея Филина - Базиля - газета "Гардиан" назвала "неотразимым", зато образ Китри у Марии Александровой упрекнула в отсутствии сексуальности, а сам спектакль - в недостатке "сердечности". Но выставила московскому "Дон Кихоту" твердую "четверку".
Однако не случайно вырубившийся свет во время первого спектакля многие приняли за дурное предзнаменование - Большой балет 30 секунд танцевал в полутьме. Так и вышло: первый скандал случился, когда театр показал англичанам "Ромео и Джульетту". Спектакль провалился с треском, какой редко можно услышать в стенах чопорного Ковент-Гардена. "На балетных спектаклях улюлюканье слышишь нечасто, но это "Бу-у-у!" было целиком адресовано английскому режиссеру Деклану Доннеллану и молдавскому хореографу Раду Поклитару", - так "Гардиан" начинает свою разгромную статью о самой шумной и спорной постановке Большого театра последних лет. Критик Люк Дженнингс сравнивает новую версию прокофьевского балета с предыдущими постановками Лавровского и Григоровича и находит, что спектакль, предложенный теперь лондонцам, "тонет подобно камню". Описывая, как режиссер, дабы подчеркнуть противостояние Монтекки и Капулетти, заставляет весь состав балета пребывать на сцене все 90 минут действия, образуя композицию "стенка на стенку", критик находит этот тезис слишком очевидным, чтобы повторять его снова и снова.
"В спектакле нет лейтмотивов, нет даже попыток выразить через танец индивидуальность героев. Движения словно наугад срисованы с множества подобных модернистских зрелищ, сильно напоминая, среди прочих источников, танцы Джерома Роббинса в "Вестсайдской истории" или балеты Матса Эка". То, что спектакль увидел свет рампы совсем недавно, считает газета, говорит о тревожном недостатке взыскательности у нового шефа Большого балета Алексея Ратманского. "Его танцовщики ясно чувствуют, откуда дует ветер, но... только Мария Александрова в партии "дискотечной Джульетты" еще создает подобие характера, внося в инертную хореографию Поклитару какую-то жизнь".
Газета ставит московским "Ромео и Джульетте" из пяти баллов единицу, специально оговаривая, что и эта единица принадлежит персонально Александровой - за отвагу.
"Кол" выставила спектаклю и лондонская "Таймс". Критик "Дейли телеграф" Исмин Браун, однако, оговаривает, что само по себе исполнение всех главных партий спектакля "ярко и магнетично", ("розовощекий Денис Савин, озорная Мария Александрова, Денис Медведев, Юрий Клевцов и Илзе Лиепа"), но "хореография выглядит так, как если бы Поклитару прокрутил в ускоренном режиме видеозапись спектакля Мэттью Бурна "Лебединое озеро" (знаменитая эпатажная постановка с мужчинами в главных партиях - Ред.) и решил, что он тоже так может. А он не может. У него главный мотив для Ромео - сотрясаться, как отряхивается собака, выходя из моря. Если бы такой Ромео мог говорить, он был бы косноязычен. Рядом, глупо хихикая, трусит Джульетта, прыгает на спину Ромео, растопырив кверху ноги, и если бы заговорила, то в стиле "Привет, чувак!". Любовная сцена, по мнению критика, тяжеловесна и неуклюжа - "мы, конечно, постоянно занимаемся этим у себя дома, но если бы увидели себя такими со стороны, то человечество перестало бы размножаться".
Другой критик этой газеты Зол Андерсон считает, что "Ромео" оказался "без сексуального тяготения, ярости и чувства", что англичанам показали "балет без движения и без драмы". Хореографию Поклитару он называет "серой абстракцией": балетмейстер "избегает натуралистических жестов, но одновременно обходится и без танцевальных движений... У него любовники скачут подобно лягушкам, бегают по кругу или громко смеются".
Надо признать, что за всю историю Большого театра он не удостаивался столь ярких эпитетов в зарубежной прессе. Если вспомнить, что и в Москве прием "Ромео и Джульетты" был, мягко говоря, неоднозначным, то первый вывод из случившегося: приветствовать возрождение русского балета мир обоснованно не спешит. Слепое подражание - не путь для такого театра, как Большой, и напоминание критика интернет-портала "Блумберг" звучит очень своевременно: "Эта постановка может поставить крест на привычке Большого черпать вдохновение в прошлом. Иначе его работы становятся совершенно непригодными для экспорта". "Консерватизм" англичан оказался холодным душем для наших любителей "жареного", ищущих новые пути в искусстве под девизом "Назад в пещеру!".