Поделиться
Сколько было террористов?
В Беслане террористов оказалось больше, чем называлось в первых информационных сообщениях с места трагедии. Сначала называлась группа в пятнадцать-двадцать человек. Теперь официальные власти пришли к выводу, что захват школы осуществили 32 бандита. Основания для такого подсчета очевидны: уже опознаются трупы 30 боевиков, один захвачен живым, еще одного разорвало взрывом. Его пытаются собрать по фрагментам тела. Но нельзя исключать, что ход следствия покажет большую численность террористической группы. Ведь по рассказам некоторых бывших заложников в здании находилось до пятидесяти вооруженных людей. Как мог столь многочисленный отряд оказаться в школе? Не исключено, что часть бандитов находилась там еще до того, как начался захват, - под видом сезонных рабочих.
На второй день трагедии одна из местных жительниц рассказала, что за полторы-две недели до этих страшных событий несколько раз видела, как неизвестные снимали школу на видеокамеру.
По одной из версий, не подтвержденной пока официально, в одном из бандитов люди опознали бывшего выпускника школы, чем мог быть обусловлен выбор именно этого объекта для нападения.
Из кого состояла банда?
Ответ на вопрос, кто был в составе банды, будет получен очень скоро. Арестованный террорист уже дает информацию. Из того, что было известно в дни захвата, можно сказать следующее. На связь с переговорщиками от террористов выходили люди с кавказским акцентом, с арабским, были и такие, кто говорил по-русски вообще без акцента.
Но национальность в данном вопросе не главное - в террористических бандах давно собрался весь интернациональный сброд. Важно, что это были за люди, а точнее нелюди. Они не давали детям даже воды, хладнокровно в первый же день без всяких причин убили двадцать заложников-мужчин, детей били прикладами по голове за плач и мольбы о воде, по ночам кричали в окна школы, как будут насиловать осетинских и русских женщин. Когда одним из первых с ними в переговоры вступил детский доктор Рошаль, они, обругав его матом, пригрозили пристрелить, если он переступит порог школы. И не соглашались ни на какие обмены.
Вечером 2 сентября, после очередного сложного разговора по телефону с террористами, безумно усталый Леонид Михайлович в своем белом халате вошел в кабинет главы администрации города Беслана, на время ставший штаб-квартирой оперативного штаба, по крайней мере гражданской его составляющей. Все мы, бывшие в помещении, - председатель парламента Таймураз Мамсуров, еще несколько человек, - напряженно смотрели на него. Рошаль медленно подошел к столу, стоя оперся на него руками и, тяжело вздохнув, сказал: "Это абсолютные звери. По сравнению с ними Бараев - цыпленок... Цып-ле-нок".
В самый первый день бандиты по телефону предупредили: не приводить к школе их собственных родственников, иначе они и их расстреляют. Как мне удалось услышать по обрывкам разговора силовиков, жена одного из опознанных боевиков, которую быстро вычислили, подтвердила: "Если вы меня привезете к школе, мой муж может убить меня и наших четверых детей".
Как работал оперативный штаб?
За три дня противостояния мне удалось встретиться в штабе с довольно небольшим кругом людей. Постоянно приходил президент Северной Осетии Александр Дзасохов, который был у захваченной школы уже через полчаса после нападения. Практически все три дня там провели председатель парламента Северной Осетии Таймураз Мамсуров, депутаты Госдумы Дмитрий Рогозин и Михаил Маркелов, замгенпрокурора Сергей Фридинский. Приходили и уходили Леонид Рошаль, Эдуард Кокойты и Владимир Яковлев. Силовики во главе с командующим 58-й армией и первым замдиректора ФСБ Владимиром Проничевым занимали все противоположное крыло этажа администрации.
Первая ночь прошла как в дурмане. Пара часов забытья, а спина на стульях затекла так, словно спал вечность. Рассветные лучи сквозь стекла небольшого актового зала беслановской администрации падали на кучи карт и схем. Зал уже был заполнен людьми в камуфляже, без погон и опознавательных знаков. Лишь на некоторых были футболки со значками "А". Это из Москвы прибыли подразделения антитеррора "Альфа" и "Вымпел".
Десятки сосредоточенных лиц склонились над бумагами, что-то негромко обсуждали. Сначала до ушей доносились слова - "штурм", "снайпера", "группа прикрытия", "дымовая завеса". Но в итоге прозвучали слова: "Нет, они все равно успеют взорвать спортзал". Штурм был невозможен. Люди в форме пытались найти хоть какой-то выход и обсуждали варианты - это была их работа. Команда "отбой" пришла довольно быстро. Председатель парламента Северной Осетии Таймураз Мамсуров зашел в зал, о чем-то долго беседовал с силовиками в генеральских и полковничьих погонах. Потом, через пару часов, уже в кабинете главы администрации, я услышал, как он сказал: "Штурма не будет".
В это время в десятках метров от нас, в здании дома культуры, на время ставшем местом общения жителей с властью и психологами, тысячи обезумевших от горя людей требовали одного: "Никакого штурма".
Президент республики Александр Дзасохов, ни на минуту не отходивший от дел, с красными от бессонницы глазами позвонил и пересказал кому-то в трубку общее решение: никакого штурма, все усилия - на бескровное разрешение драмы. Это однозначно: любой ценой спасти детей, сделать все, чтобы избежать штурма и не подвергать риску жизни.
Я это видел собственными глазами и слышал собственными ушами. В коридорах оперативного штаба стало заметно меньше военных...
Что требовали террористы?
В первый день террористы вообще не выдвигали никаких требований. Они передали одну записку и потребовали к себе Мурата Зязикова, Александра Дзасохова и Леонида Рошаля и потом по телефону предупредили, чтобы не выключали электричество и сотовую связь, иначе они взорвут школу. Ни профессиональные переговорщики от ФСБ, ни Дзасохов, ни Рошаль в ходе постоянных телефонных разговоров ничего не могли добиться от бандитов, которые разговаривали крайне возбужденно. Казалось, они чего-то ждали. В самый первый день они сами обрисовали временные рамки: "У нас есть три дня, в течение которых мы не будем кормить заложников, и никаких действий предпринимать не будем".
Лишь вечером второго дня бандиты сформулировали первые условия. Они передали записку якобы от Басаева. Так они сами определили ее автора. Правда, в записке не было подписи. И почерковедческая экспертиза оперативно подтвердила, что написана она не рукой Басаева. Правда, террористы могли написать ее сами со слов Басаева, получив указания по телефону.
Итак, у террористов пока самые общие требования. Вывод войск, предоставление независимости Чечне, то есть практически невыполнимые требования. Но надо вести с ними переговоры до конца.
К вечеру второго дня не спавший ни часа, почерневший от горя и напряжения, но уже чуть приободренный Таймураз Мамсуров с удвоенной энергией вместе с Дмитрием Рогозиным набрасывал на бумаге черновик договора с боевиками. Это, конечно, было не совсем то, что требовали террористы, но Таймураз очень надеялся. Он говорил: "Главное, чтобы эти скоты освободили детей. Предложим им еще денег и вертолет. Думаю, они должны пойти на это".
Почему в оцеплении стояли милиционеры?
Жизнь внесла свои коррективы. Когда волей случая в школе из-за неосторожного обращения бандитов со взрывчаткой произошел первый взрыв, а потом от детонации оторвался скотч одной бомбы в спортзале и прогремел второй взрыв и сотни полуголых ослабленных детей и родителей в панике рванулись прочь из спортзала на волю, бандиты стали расстреливать их в спины. Мгновенно навстречу детям, стреляя по боевикам, бросились милиционеры из оцепления и ополченцы, которых к третьему дню собралось уже немало.
Ополченцы - это простые гражданские люди, жители Северной Осетии, которые дежурили у оцепления, чтобы не допустить штурма, и готовые сами в любое мгновение пойти освобождать заложников. Дело в том, что не случайно в толпу намеренно постоянно вбрасывались слухи: вот-вот начнется штурм, и дети погибнут. Одного из таких подстрекателей потом задержали. Властям и силовикам два дня приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы успокоить людей. Страсти кипели и бушевали. Чтобы предотвратить открытие так называемого "второго фронта" Таймуразу Мамсурову и профессиональным психологам пришлось приложить поистине героические усилия. Если бы люди увидели в оцеплении или на ближайшем приближении к школе хоть одного чекиста со спецоружием, ситуация могла бы развиваться просто непредсказуемо.
Небольшое отступление - за эти два с половиной дня каких только колоритных личностей и ружей не удалось увидеть в толпе. Милиционеры, ОМОН и СОБР из кольца оцепления с трудом сдерживали толпу дедов и здоровых мужиков, стоявших с двустволками, обрезами, самопальными ружьями, трехлинейками образца Первой мировой. Среди толпы выделялась группа спортивных ребят с накачанными шеями и сбитыми кулаками. Они стояли с весьма экзотическим арсеналом. Из того, что удалось идентифицировать: беретта, маузер, парабеллум и настоящий, видимо, где-то в лесах найденный "черными" следопытами, прямо, как из фильмов про войну, настоящий фашистский пулемет МГ-42, с длинным вороненым стволом и дырочками от перегрева. На вопрос: "Кто это такие?" - стоявший рядом со мной прокурор Правобережного района Алан Батагов устало бросил: "Моя клиентура".
Когда начался прорыв детей из взорванной террористами школы и шквальный огонь бандитов в спины разбегающимся заложникам, милиционеры и ополченцы первыми бросились им навстречу. Многие тут же погибли вместе с заложниками, лишь на миг обретшими долгожданную свободу.
Настоящим героем проявил себя молодой парень, директор кафе "Блокпост". Он вытаскивал раненых детей, снова и снова бросаясь в самое пекло. Депутат Госдумы Михаил Маркелов и двое его помощников также носили детей на руках прямо от самой школы, под пулями.
Прямо в нескольких метрах от них снайпер двумя выстрелами в голову и сердце убил двух ополченцев в светлых рубашках. Судьбе было угодно, что первыми в оптику прицела террориста попали они.
К месту, куда потоком хлынули дети, подоспели и бойцы "Альфы", некоторые из которых не успели в пылу столь неожиданно начавшихся событий надеть бронежилеты. Поэтому у спецов антитеррора теперь такие большие потери - три погибших бойца "Альфы" и семь бойцов "Вымпела". Они своими телами прикрывали детей от пуль террористов и погибли, как герои.
Быстро разобравшись в ситуации, оперативный штаб во главе с Владимиром Проничевым пытался остановить хаотичный штурм милиционеров и ополченцев. Я слышал указания: "Прекратить стрельбу милиционерам и ополченцам, дайте работать профессионалам. Передайте милиционерам и ополченцам команду не стрелять по второму этажу, там уже спецы "Альфы", второй этаж наш".
P.S.
Сейчас гораздо важнее сделать правильные выводы из последней трагедии. Не те, что "надо усилить, углубить, взять под контроль", а реальные выводы, кардинальные. Причем надо сделать это срочно, очень срочно, потому что бандиты на Беслане не успокоятся. Это показал опыт "Норд-Оста".
Бандиты извлекли из первого опыта хороший урок. В Беслане они уже предусмотрели отсутствие в школе подземных коммуникаций, по которым можно было бы пробраться спецназу. Если в "Норд-Осте" бойцы начали штурм, пробив стену смежного с театром гей-клуба, то в Беслане террористы специально выбрали такой объект для захвата, чтобы контролировать его со всех четырех сторон, что сделало невозможным незаметное приближение бойцов спецподразделений. Если в театре на Дубровке кнопка от бомбы была у одного человека, то в Беслане взорвать спортзал с заложниками могли многие, и бандиты постоянно меняли расположение кнопок взрывателя.
А какие уроки извлекли из опыта "Норд-Оста" мы?