Поделиться
- Николай Андреевич, честно говоря, не ожидал, что стоящее у вас на полках издание "Безопасность России" - это целых 24 тома. Вот-вот выйдут еще три новые книги, а потом семь. Будет среди них том о терроризме?
- Он пока в чернильнице. Ученые, как правило, не работают в режиме чрезвычайности, а издание, о котором мы говорим, это результат серьезного длительного исследования. Терроризм - многогранное явление, пока мало изученное. Скороспелые, на потребу дня работы могут принести больше вреда, чем пользы.
Конечно, есть сферы, где наука уже сейчас предлагает способы, как противостоять терроризму. Это прежде всего касается сугубо технических мер безопасности, в частности, ядерной, химической, биотехнологической. Есть интересные предложения и в других областях. Скажем, использовать при строительстве материалы, которые будут поглощать энергию взрыва. И тогда разрушение объектов, тех же нью-йоркских "близнецов", оказалось бы значительно меньше. Уже есть "умные" взрыватели, они повинуются только своему хозяину, посторонний применить их не сможет.
И таких предложений сейчас в портфеле науки немало. Однако все это "щит", а мировой опыт показывает, что в его противостоянии с мечом, как правило, атакующий идет на шаг впереди. Он находит все новые мишени, успевает первым нанести удар. На мой взгляд, главная задача науки - вскрыть истоки терроризма. И здесь пока успехов не много, поэтому мы вынуждены заниматься возведением технических барьеров. Тушим пожар, а надо не дать ему возникнуть.
Словом, пока время для капитального труда о терроризме не пришло. Но хочу заметить, что издания, подобного сборнику "Безопасность России", нет нигде в мире. Не преувеличу, сказав, что ученые даже ведущих стран листают эти тома с легкой завистью.
- Если честно, то с легкой тревогой узнаешь, что Россия впереди планеты всей в изучении проблем безопасности. Ведь лидируем не от хорошей жизни?
- Отчасти это верно. Работа началась в середине 90-х годов, когда страну потряс экономический кризис. Число аварий и катастроф резко возросло. И эта ситуация сохраняется и сегодня.
Что особенно тревожно? Руководство страны заявило амбициозные планы: ежегодный рост ВВП на 6 с лишним процентов. Это потребует колоссальных усилий. В то же время только из-за различных техногенных и природных катаклизмов мы теряем в год около 5 процентов ВВП. Значит, вместо быстрого движения будем по сути буксовать, бежать на месте. В развитых странах эти потери значительно меньше, поэтому при росте ВВП в 3 процента они будут уходить в отрыв все дальше.
- Но раз они такие благополучные, откуда вдруг этот неожиданный интерес к российским исследованиям в области безопасности?
Из-за техногенных и природных катаклизмов мы теряем в год около 5 процентов ВВП. Значит, вместо быстрого движения вперед экономика будет топтаться на месте.
- Во-первых, у нас общая беда - терроризм. Но есть и другая причина, заставившая ученых всего мира в корне изменить свое отношение к безопасности. Суть в следующем. Долгие годы специалисты были уверены, что им по силам сделать жизнь людей безопасной, свести риски практически к нулю. Надо только, как говорилось, принять соответствующие меры. И это удавалось. А если неприятность все же случалась? Наверняка вы помните стандартную формулировку: неблагоприятное стечение обстоятельств. А попросту Божья кара.
Однако в последние годы наблюдается совершенно необъяснимый с точки зрения традиционных подходов резкий рост крупных катастроф. Вспомним Чернобыль, "Челленджер", "Курск", трагедию 11 сентября в Нью-Йорке, недавнюю аварию "Колумбии", масштабное отключение электроэнергии в США. Кажется, с катастрофами нам катастрофически не везет. Почему?
Стало ясно - надо менять саму философию безопасности. Потребовалось мужество признать: катаклизмы - это не кара свыше, не случайное стечение обстоятельств, а фундаментальная закономерность. Человек, накачав могучие мускулы, создает сложнейшие технические, экономические, политические и другие системы. Чем они сложнее, тем ниже надежность. Мало того, человек уже вмешивается в глобальные природные процессы, что вызывает негативные последствия. Вывод: мы построили общество риска и уже в нем живем.
- Сколько спорили, какое "здание" лучше, коммунизм или капитализм, а вышел "катастрофизм".
- Увы, это так. И было бы обманом обещать людям, что можно обеспечить их безопасное существование. А раз так, то безопасность должна стать не абстрактным понятием, а конкретным числом. Его надо уметь считать не только для турбины, машины, реактора, цеха, плотины, но и для общества и государства в целом, словом, для всех потенциально опасных объектов и процессов. И такой подход надо зафиксировать в законе.
- Ясно, за безопасность надо платить. Пожелание хорошее, но представьте, во что это может вылиться. По всей Руси зазвучит хор - дайте, иначе рванет.
- Давайте по порядку. Есть понятие "приемлемый риск", тот, с которым соглашается общество с точки зрения возможного ущерба и затрат, чтобы его обеспечить. И вот эти деньги надо потратить. Опыт катастроф показывает: затраты на их предупреждение составляют не более 10 процентов от ущерба.
Что касается самих расчетов риска, то такая задача, конечно, в более масштабном варианте, впервые поставлена руководством страны перед Российской академией наук. Необходимо совместно с МЧС и минобрнауки разработать и реализовать программу фундаментальных исследований по проблемам национального мониторинга и стратегических рисков для управления развитием страны.
- Но риски считали и раньше. Например, нас убеждали, что крупная авария на АЭС может случиться раз в миллион лет...
- В том и дело, что пока анализ рисков оставляет желать, мягко говоря, лучшего. Чтобы изменить ситуацию, нужны новые, подчеркиваю, фундаментальные исследования. Что имеется в виду? Мы хорошо знаем, как работают технические системы, когда они в норме, "здоровы". Однако очень часто блуждаем практически вслепую, когда техника попадает в режим аварий и катастроф. Это экстремальные ситуации, где события развиваются почти мгновенно.
Чтобы разобраться в их причинах, оценить риски, ученым надо, что называется, войти в зону катастроф. И в последнее время появились новые научные направления: "механика катастроф", "физика катастроф", а также математика, химия, экономика катастроф. Эти исследования позволяют выявить всю картину от зарождения катаклизма до его пика. Зная это, можно оценивать риски, способы их снижения и необходимые средства. Если такой подход будет принят, то в бюджете должна появиться строка - расходы на обеспечение безопасности и защиты от техногенных и природных катастроф.
- Многие специалисты утверждают, что Россия, не успев стать по-настоящему постиндустриальной, ближе многих подошла к черте риска. По 20 важнейшим показателям мы уже попали в критическую область! Скажем, износ оборудования в химическом комплексе около 80 процентов, свыше 200 крупнейших водохранилищ эксплуатируется более 50 лет без ремонтов, половина магистральных трубопроводов служит более 20 лет, большинство наших ТЭС выработало свой ресурс. Чтобы только залатать все это, потребуется не один бюджет.
- Да, состояние нашего хозяйства тяжелое. Тем более важно провести инвентаризацию рисков и выбрать те, снижать которые надо в первую очередь. Не удивлюсь, если окажется, что сегодня мы вкладываем огромные деньги вовсе не туда, где на самом деле таятся главные стратегические опасности.