Поделиться
- Наши отношения с Евросоюзом имеют не меньшее, если не большее значение, чем вступление в ВТО. Более того, эти два процесса тесно связаны между собой. Насколько мы продвинулись в своих контактах с ЕС?
- Эта тема всегда была актуальной, но сейчас она еще более интересна, поскольку взаимодействие с Евросоюзом стало намного лучше, чем еще полгода назад. Я не могу сказать, что ЕС подписал нам пропуск в ВТО, но по крайней мере он нам его завизировал. Снято, пожалуй, самое серьезное препятствие на пути к вступлению в эту организацию.
- Некоторое время назад появился новый модный термин: общеевропейское экономическое пространство. Какое конкретное содержание он имеет?
- На мой взгляд, это полезная идея - удобная площадка, где можно вести переговоры о чем угодно: от безопасности до финансов. Так как общеевропейское экономическое пространство понятие неконкретное, в нем нет сроков, нет этапов и нет четко поставленных задач, переговоры можно вести год, можно вести пять, десять лет... Есть Соглашение о партнерстве и сотрудничестве с Евросоюзом. Оно не бессрочно. И через два с лишним года закончит свое действие. Что-то в нем реализовано, что-то нет, что-то устарело.
- Но тогда возникает вопрос, что же дальше.
- На мой взгляд, не надо ничего изобретать. Понятие "общеевропейское экономическое пространство", по моим подсчетам, пятый вариант отношений Евросоюза с другими странами. И единственный вариант для России, поскольку у Евросоюза больше нет ни с кем никаких общих пространств. Зато есть четыре формы взаимодействия. Они отработаны, по ним накоплен опыт, который можно изучать и приспосабливать под отношения Евросоюз-Россия. Что это за формы? Самая простая из них понятна - это вступление России в ЕС. Но очевидно, что этого никогда не случится. И в первую очередь потому, что Россия не вписывается в масштабы Евросоюза. Вообще Россия в Евросоюзе - это Шакил О Нил в баскетбольной команде средней школы.
Остаются три формы. Можно создавать единое экономическое пространство по варианту Норвегии, Исландии и Лихтенштейна, которые, как известно, не входят в Евросоюз, но имеют соглашение о свободной торговле. Более того, по соглашениям с Евросоюзом эти страны должны менять свое законодательство в том случае, если Евросоюз меняет регламенты, касающиеся своих партнеров. Есть вариант Швейцарии, которая не меняет никакие свои законы независимо от того, что бы ни происходило в Евросоюзе. Но она не входит в Евросоюз и заключает соглашения о свободной торговле по отдельным секторам. Есть, наконец, зона свободной торговли, соглашение о которой Евросоюз заключил более чем с десятью странами мира и ведет переговоры со многими другими странами. На мой взгляд, после вступления России в ВТО надо определяться и заключать договор с ЕС, ориентируясь на один из этих трех вариантов в зависимости от степени готовности как европейцев, так и России. Тогда это будет прочная основа для дальнейшего взаимодействия. Станет ясно, чего мы хотим и в какие сроки и каким образом можно реализовать наши совместные договоренности. Делать это надо обязательно, поскольку недавние события, связанные с действиями Германии, еще раз подчеркивают, что далеко не все в наших отношениях отрегулировано. Напомню: Германия разместила свои ценные бумаги под наши платежи в рамках Парижского Клуба. Эти бумаги немецкие по форме, а по денежной сути - российские. Естественно, они пришли в наш сегмент финансового рынка, где, условно говоря, собраны хорошие для России деньги - от Правительства до любого банка. Часть этого рынка они забрали себе. В принципе действия абсолютно правомерные. Немцы не были обязаны с нами консультироваться. В конце концов нет ничего важнее родного бюджета. Но если бы эти процедуры были как-то отрегулированы в рамках соглашения, то Россия могла бы узнать об этом заранее, вступить в консультации и сделать так, чтобы мы не понесли потери.
- В таком случае как же все-таки выстраивать наши отношения с ЕС?
- Мне представляется следующая технология. Общеевропейское пространство должно сохраниться. Это уже привычная, удачная и полезная переговорная площадка. Следующая стадия - вступление в ВТО. До вступления, на мой взгляд, следовало бы начинать переговоры о том, что будет с Соглашением о партнерстве и сотрудничестве, истекающим через два с лишним года. В любом случае после присоединения к ВТО нужен выход на устойчивую конструкцию взаимодействия. Или это будет вариант единого экономического пространства, или швейцарский вариант, или любой из них.
- Одним из камней преткновения на переговорах с ВТО является система доступа иностранных банков в Россию. Интересы российского правительства здесь понятны - это стремление защитить российский финансовый и страховой сектор от нежелательной конкуренции. Но нужно ли нам защищать такую банковскую систему, которую мы имеем сегодня?
- Весь крупный российский бизнес по большей части кредитуется за рубежом. Это происходит по той простой причине, что в России не найти денег нужной "длины" и нужных объемов. И здесь дело не в патриотизме или в его отсутствии. Здесь дело в бизнесе. Что касается защиты банковской системы, защищать ее надо. Процессы должны быть параллельными. С одной стороны - защита, с другой стороны, безусловно, - усиление надзора, перевод банков на международные стандарты финансовой отчетности и в связи с этим их сортировка на "живых" и "мертвых". Что случилось с нашими потерпевшими крах банками? Представьте себе на минуту, что действие происходит в Германии. О чем подумает немецкий банкир? У него будет только одна реакция: куда смотрел Бундесбанк и почему он не предупредил рынок о том, что может произойти, и вовремя не вмешался в события. Других реакций у него не будет по той простой причине, что он точно знает, что у него самого отчетность в порядке, операции прозрачны.
У нас же каждый подумал о себе, о том, что это может коснуться и его. От этой темы Центральный Банк очень долго отбивался, говоря, что на самом деле у нас все в порядке. Но стоило чуть-чуть копнуть банковский сектор поглубже - и все проблемы вскрылись. Оказалось, что банковская система не реформирована и мы запоздали с этой реформой. Сегодня, на мой взгляд, все зависит от Центрального банка, все в его руках. Банковского кризиса нет и оснований для такого кризиса пока тоже нет. Может быть, стоит подумать о возобновлении практики стабилизационных кредитов тем банкам, которые попали в эту воронку незаслуженно.
- Вы говорите, что крупный российский бизнес активно кредитуется за границей. В этой связи насколько велико сегодня значение России как серьезного мирового игрока? С одной стороны, мы входим в G-8, то есть являемся членом клуба самых влиятельных держав, а с другой - наша экономика имеет статус развивающейся. Можно ли совместить эти противоречия?
- Я считаю, что Россия причастна к решению глобальных экономических проблем. Могу назвать две такие проблемы, которые без России вообще никому невозможно решить. Первая - это долги развивающихся стран. Что можно сделать с долговой проблемой без России, которая является главным кредитором? Второй приоритет - это цены на нефть. И здесь Россия является одним из ключевых игроков.
- Какова, по вашему мнению, ситуация с российским государственным долгом, следует ли расходовать получаемые сверхдоходы от нефти на погашение внешней задолженности или использовать эти средства на нужды внутреннего развития?
- Насколько мне известно, проблем с государственным долгом нет никаких. Все выплаты идут по графикам и в полном объеме. Меня сегодня беспокоит ситуация с корпоративным долгом. Она неконтролируема, а сами долги превосходят все мыслимые размеры. Можно понять бизнес. Он нуждается в "длинных" деньгах, причем в деньгах дешевых, а взять их пока можно только на международных финансовых рынках, хотя скоро они будут дорожать. А потому все спешат. Средняя пропорция для развивающихся рынков - четыре к одному в пользу прямых инвестиций. В среднем эти страны получают из каждых пяти долларов, приходящих в страну по линии частных потоков, четыре доллара прямых инвестиций и доллар кредита, который потом надо отдавать. У России соотношение один к девяти, причем в обратную сторону. На доллар прямых инвестиций приходится девять долларов, которые потом надо выплачивать. Соотношение объема заимствований к годовому экспорту очень показательно, поскольку платить придется из экспорта, больше неоткуда. Неприятная точка - 70 процентов. Для России - 40 процентов при условии, что каждый год съедается по десять процентных пунктов. Через три года при нынешнем азарте заимствований мы выйдем на показатель 70 процентов к годовому экспорту. Пока это ни о чем не говорит, но вызывает опасения в силу неконтролируемых объемов. Поэтому процесс корпоративных заимствований как-то следует регулировать.
Что касается опережающей выплаты долга, то, на мой взгляд, об этом стоило бы подумать. Если бы мы сумели организовать эту процедуру, немцам не пришлось бы "залезать на нашу поляну". У них есть дефицит бюджета, который составил в прошлом году тридцать девять миллиардов евро. За счет наших бумаг они его покроют примерно на 12-15 процентов. Для них уже неплохо. Но можно было обойтись и другим способом, если бы мы могли в опережающем порядке что-то заплатить.