Это уже второй приезд Кейва в Россию. Впервые Москва увидела его с группой Bad Seeds летом 1998 года: тогда певец выступал в зале ДК им. Горбунова, куда более подходящем для рок-н-ролльных концертов. Вторые его гастроли предполагали провести в глухом и мрачном зале МХАТа им. Горького, однако в последний момент менеджменту певца приглянулись старомодные интерьеры Театра оперетты. Большой концертный рояль, встречавший прошедших сквозь кордоны зрителей, обещал куда более задушевный вечер, чем концерт пятилетней давности. Как только партер чуть-чуть заполнился, Кейв вышел на сцену, залитую сумеречным синим светом.
За те пять лет, что Кейв не виделся со своими российскими поклонниками, многое изменилось в его жизни и репертуаре. Приобретший широкую известность благодаря исполненной кладбищенской иронии пластинке Murder Ballads бывший лидер громкой и мрачной группы The Birthdady Party окончательно превратился в шансонье. За последние годы певец выпустил три альбома раздумчивых баллад, в текстах которых рассуждал о слове Божьем в сердце, Боге на небе и людях на земле, а место крикливой гитарной секции в звуковом панно его группы заняло меланхоличное фортепиано. Русский зритель, видимо, встретился вчера с Кейвом уже под венец и этого периода в его творчестве: одно название нового альбома "Блюз Живодерни/Лира Орфея", который он представил на своих нынешних концертах, заставляет ожидать возвращения ко временам фирменной "кейвовской мрачности".
Эту догадку отчасти подтвердило начало выступления. Bad Seeds открыли вечер композицией Wonderful Life с прошлогодней пластинки Nocturama, зазвучавшей в концертной версии куда более жестко, чем на диске. Начавшись негромко, уже к середине композиция взорвалась мощной кульминацией, в которой ревела электроскрипка Уоррена Эллиса и грохотали ударные Джима Склавуноса, а сидящий за роялем Кейв, подскакивая, неистово колотил по клавишам. По тому же лекалу были препарированы почти все вещи, имевшие до того репутацию "тихих и спокойных". И, наоборот, например, его зловещий старый хит о человеке "с красной правой рукой", а также полная агрессии и брани баллада Stagger Lee (ее припасли на бис) прозвучали куда приглушеннее, чем можно было ожидать. Но кульминационным моментом действа можно считать исполнение песни о Генри Ли (на диске Murder Ballads Кейв поет ее дуэтом с Пи Джей Харви), которую сам певец считал едва ли самой слащавой на пластинке - иначе как деконструкцией балладного жанра это исполнение не назовешь. Песню Кейв почти что прокричал, а когда настало время вступать инструментам, скрипач Уоррен Эллис одним прыжком пересек сцену и заплясал перед барабанщиком, как булгаковский Азазелло, не забывая при этом выжимать из своего инструмента рев и скрежет. Ее - по контрасту - сменила десятилетней давности тихая и мрачная баллада Mercy Seat ("Стул милосердия"), написанная в форме исповеди осужденного на электрический стул. Финал этой вещи, в которой медоточивый баритон Кейва театрально завибрировал под догорающие фортепианные звуки, был, наверное, самым драматичным моментом концерта. На бис певцу пришлось выходить дважды - для финала концерта был припасен любовный гимн Into My Arms, которым в свое время австрало-британский артист открыл новую эпоху в собственной творческой жизни, - это была единственная вещь, которую певец предложил залу спеть с ним хором.
Казалось бы, большой успех: аудитория Театра оперетты получила не "вечер песен", а один из самых выдающихся концертов года, энергетика которого напоминала котел, который чудом в последний момент не взрывается. Но не стоит забывать, что в рок-культуре (к которой, несмотря на свою "шансоньетность" и былую склонность к балладному стилю все же принадлежит Кейв) немаловажную роль играет энергия настроения артиста и восприятия зрителя: в этом рок-артист подобен театральному актеру. С публикой в России Кейву катастрофически не везет: если, выступая в Горбушке пять лет назад, ему просто приходилось урезонивать подвыпивших граждан, едва ли не на четвереньках выползавших дотронуться до кумира, то теперь его беспрерывно смущали выкриками на плохом английском и ритмичными прихлопываниями в ладоши в самых тихих и интимных моментах его баллад. И если один из неудобных моментов сгладил зрительский хор (позавчера у Кейва был день рождения, и аудитория подхватила чьи-то нетрезвые распевания Happy Birthday To You), то с бесчисленным множеством коробящих фактов публичного поведения певцу приходилось справляться самому. Робкого и стеснительного в жизни Кейва было жалко до слез: полутрезвая аудитория так долго не могла прийти в себя от умиления чудотворным образом своего кумира, что, кажется, совершенно не разглядела за иконой человека, которому просто есть что сказать.
Кстати
Ник Кейв - не только певец и поэт (последнее звание ему по праву причитается за его плотные, исполненные метафор тексты), но и вполне полноценный прозаик. После первого концерта Кейва в России издательство "Иностранка" выпустило его книгу "И узре ослица ангела Божия" в переводе знаменитого Ильи Кормильцева. К нынешним гастролям издательство "Ультра. Культура" подготовило двухтомник "Чернильный король", куда вошли ранняя проза певца-писателя, несколько его рецензий и эссе, а также избранные тексты песен.