Поделиться
Накал политических страстей с осенним похолоданием пожалуй что не ослабевает. Он не ослабевает в обществе. Он осязаем в телеэфире, хотя и не так остро, как в печатной прессе. Или: как в Интернете. Дискуссии подогревают то законодательные инициативы, то политизированные ток-шоу, то документальные фильмы, а то и художественные ленты. Источником последнего такого общественного возбуждения стал показ на канале "Россия" сериала "Штрафбат".
Ни шагу назад,
ни два шага вперед
О новом телесериале Николая Досталя и Эдуарда Володарского "Штрафбат" говорят историки, политизированные журналисты и люди в общественном транспорте.
Историки, в частности, утверждают, что многое на самом деле было не так, как показано в фильме. Уголовники и политические зеки не допускались на передовую. В штрафбатах воевали только офицеры, а рядовые - в штрафных ротах. Эпизод со священником - вообще невозможный. И т.д. Но фильм этот как раз тот случай, когда художественная правда оставляет в тени правду документальную. Такое возможно только в искусстве.
Трудно припомнить кино, которое вызвало бы столь общий и достаточно жгучий интерес. Вспомнить можно "Чапаева" 30-х, "Семнадцать мгновений весны" 70-х. Ну и сегодня приходит на ум "Ночной дозор".
Все сравнения хромают, последнее - особенно. "Дозор" собрал кассу, сорвал банк. "Штрафбат" собрал людей. Причем самых полярных убеждений и мировоззрений. И тех, кто считает Сталина отцом, и тех, кто называют его вслед за галичевским вохровцем "не отцом, а сукою".
Политизированные граждане-журналисты "вычитывают" в фильме то, что работает на их политическую позицию. Одни (журналисты либерального направления) обращают внимание на то, что наши командиры, как во время Отечественной войны, так и после были одинаково безжалостны к своим подчиненным. Другие (те, для кого государственничество стало религией) увидели в коллизиях "Штрафбата" торжество всепобеждающего самопожертвования во имя имперской общности. Третьи (убежденные антикоммунисты, они же антисоветчики) заметили, что герои сериала умирают за Родину, но не за Сталина, за Отчизну, но не за советский режим.
Мне-то лично кажется, что этот мотив сегодня особенно важен по нескольким причинам. Во-первых, в юбилейный год всенародного торжества наверняка будет много охотников подменить историю мифологией и построить пьедестал выше Победы. Среди них немало окажется тех, кто постарается вернуть на него товарища Сталина, сначала обессилившего страну кровавыми репрессиями, а потом укравшего у народа Победу и присвоившую ее себе. То же самое, в сущности, проделал и советский режим. Во-вторых, картина вклинилась в самую сердцевину споров о месте в сегодняшней жизни художественной культуры. На нее снова имеют свои виды партии и политические движения.
Левый фронт
Некто Зюганов сочинил нечто про партийную организацию и партийную литературу. Получился ремейк известной ленинской статьи. От него и оттолкнулись участники программы "Тем временем" (ведущий Александр Архангельский). Единственная в своем роде информационно-аналитическая программа по культуре уже два года идет в эфире телеканала "Культура". В этом сезоне она предстала перед зрителями в обновленном формате. Теперь это ток-шоу с предваряющим и заключающим его новостными блоками. Но весь интерес, разумеется, в самой дискуссии за "круглым столом" и в репликах экспертов с мест. В ней можно участвовать не только эмоционально, но и умственно.
В прошлый понедельник ведущим был поставлен сакраментальный вопрос: "С кем вы, мастера культуры?" Писатели Петр Вайль, Андрей Дмитриев, кинорежиссер Иван Дыховичный сказали, что они сами по себе. Их оппоненты писатели Александр Проханов, Эдуард Лимонов, издатель Александр Иванов и критик Владимир Бондаренко настаивали на своей левизне и еще на том, что если ты художник, то по определению, по природе не можешь не быть левым.
Картина такая: сидит левый художник на буржуазном суку и рубит его топориком своего антибуржуазного искусства. Уж не первый век рубит. Сук крепок, не поддался ни Золя, ни Сартру. Лимонов, пилящий его, просто комичен. Еще смешнее Зюганов, кокетничающий с Тарантино.
Серьезно другое. Не то, что политики заигрывают с леваками, а то, что левое искусство с отчаяния и от собственного бессилия изменить мир либо трансформируется в контр-культуру, либо вступает в партии под знаменем, на котором начертано: "Все мы - политические животные".
Идея открытия "левого фронта" (второго фронта?) на художественном поприще витает в воздухе. Отсюда и попытки партизировать вслед за журналистикой и кинодокументалистикой худпроизведения и их создателей. Как со стороны государства, так и со стороны оппозиции. Оттого и является на политическом рынке спрос уже не на лица поп-звезд, а на личности художников и на смыслы их созданий.
Изгои и герои
Николай Досталь в одном из интервью посетовал, что ткань его фильма рвут на части. Рвут его, видимо, как раз те самые "политические животные" с летальными последствиями для смысла произведения. Если его постигать, то во всей целостности, со всеми нюансами и потрохами.
В "Чапаеве" подкупало обаяние стихийного характера. В "Балладе о солдате" трогала стойкая человечность Алеши Скворцова. В "Белорусском вокзале" явилось откровением то, что человек может быть героем только на войне, когда на всех нужна одна победа.
В "Штрафбате" героизирована доля отверженного, отщепенца, изгоя. Здесь они все собраны "до кучи" - политзек, уголовник, священник. Это и есть срез гражданского общества того времени. Здесь им всем назначено воевать за Страх и на Совесть. В этом, возможно, и червоточина одной на всех святой Победы.
В этом отчасти противоречие сегодняшней жизни. И она - за Страх и на Совесть.
Штрафбат - это одна метафора страны. Спорт - другая, о чем и напомнил показанный в воскресенье на "Первом канале" документальный фильм Леонида Парфенова "О, мир, ты - спорт!" Точнее, возможно было бы назвать это эссе: "О, Россия, ты - спорт!", поскольку речь в нем, главным образом о наших олимпийцах. Это не штрафники, это красавцы и молодцы. Мы ими горды, притом что и Спорт, как намекают создатели фильма, рвут на части "политические животные", старясь удовлетворить свой политический аппетит. Между тем создатели прозрачно намекают, что нынешнее спортивное сообщество - это модель гражданского общества в демократическом государстве.
Немного времени прошло после Афин, а кажется, что вечность. Потому что был Беслан.
Кино Парфенова смотрится как соль на раны (когда листаются страницы поражений) и как бальзам на душу (когда припоминаются триумфы).
Бальзам с солью - тоже ведь трудно перевариваемая смесь. Но все-таки перевариваемая. Такова специфика перехода от штрафбатовской России к России олимпийской. В метафорическом смысле, разумеется.