Поделиться
Передо мной сидит семидесятидвухлетний старик. Его зовут Фото Проко. Он албанец, но прекрасно говорит по-русски. Его лицо покрыто не просто старческими морщинами. Можно легко понять, что он много и долго страдал.
- Скажите, пожалуйста, это правда, что, уезжая из Москвы, вы попрощались с женой и дочкой всего на полгода, а вновь увидели их лишь спустя 32 года?
- Да. Все верно. Это долгая история. Тридцать с лишним лет я жил и стойко переносил все страдания с мыслью о том, что когда-нибудь я смогу увидеть свою дочь.
- Расскажите свою историю с самого начала.
- В 1953 году мне посчастливилось попасть в Москву. По специальной квоте, существовавшей в те времена, я поехал учиться в МГУ на факультет журналистики, который и окончил в 1958 году. Там же я и познакомился со своей женой. Ее зовут Эра. Это несколько необычное для русских имя, кстати, греческого происхождения. Мы поженились в 1958-м. Через год у нас родилась дочь Татьяна. Мы строили грандиозные планы на будущее. Но сначала Эре нужно было закончить филфак. Потом мы собирались переехать в Албанию, где меня ожидала блестящая партийная карьера. На том и порешили.
- Что же произошло, когда вы вернулись на родину?
- Как раз в это время состоялся съезд албанской рабочей партии, на котором принималось решение о разрыве отношений с Советским Союзом. Я взял слово и резко выступил против подобного шага, аргументируя это тем, что подобное решение повлечет за собой полную изоляцию Албании и отбросит нашу страну на десятки лет назад в экономическом и культурном развитии.
- Да. Это был смелый шаг. В одиночку идти против системы - поступок мужественный.
- Меня обвинили в антинародной агитации, пропаганде неугодных идей, с позором исключили из партии. В довершение ко всему я лишился работы и был отправлен в ссылку на крохотный остров недалеко от южного побережья Албании. Там я десять лет работал шахтером. Затем, не дожидаясь окончания срока ссылки, меня объявили "врагом народа" и приговорили к десяти годам лишения свободы. А мне уже было 42 года. Что я только ни делал: рыл канавы, строил доты, таскал камни...
- Простите, а что же жена? Вы не писали друг другу все эти годы?! Ведь у вас же в Москве осталась дочь!
- Когда меня исключали из партии, то потребовали, чтобы я развелся с женой. Я тогда ответил, что моя семья - это не мешок, который можно вот так пинать. После этого мне запретили переписку с женой, всю корреспонденцию вскрывали и уничтожали.
- А жена не пыталась вас разыскать?
- Она в течение десяти лет продолжала посылать мне письма. Даже после того как ей сказали, чтобы она забыла обо мне, что я больше не существую!
- Вот так вот просто: человек живет, но вроде бы и не существует...
- Когда я вышел из тюрьмы, то попытался перебраться в Тирану. Все-таки я проработал в столице долгое время. Но город меня не принял, люди смотрели косо. Все мои попытки найти хоть какую-то работу губились на корню. В конце концов меня снова обвинили в антинародной деятельности и вновь отправили в ссылку на окраины города Корча, куда уже была сослана моя семья: отец, мать, братья и сестры.
- Ссылка, тюрьма, снова ссылка... Как же вы вынесли все это?
- Вы знаете, все эти годы я жил надеждой на то, что когда-нибудь я приеду в Россию, разыщу свою жену и дочку, обниму их и скажу: "Здравствуйте. Это я".
- Когда вы смогли вернуться к нормальной жизни?
- (Грустно улыбается.) К нормальной уже никогда. А в 90-м году, после краха коммунистической системы, я вернулся домой в Корчу и стал искать возможность связаться с Эрой. И нашел ее с помощью адресного бюро. Слава богу, они никуда не переезжали.
- Вы позвонили ей?
- Нет, я не решился. Я просто занял денег на билет и поехал. Ехал я через Турцию и Болгарию. По пути меня два раза обокрали, так что, когда я наконец добрался до Москвы, у меня не было денег даже на то, чтобы дать телеграмму. В кармане был ровно один доллар. Я нашел этот двор, нашел этот дом. На входе в подъезд сидел вахтер. Я узнал у него, здесь ли живут такие-то люди. Получив утвердительный ответ, я начал медленно подниматься по ступенькам, хотя в доме был лифт. Я оттягивал момент встречи, который пытался приблизить всю свою жизнь.
- Сколько лет вам тогда было, и о чем вы думали, поднимаясь по лестнице.
- Мне было 62 года. О чем думал - не помню. Наверное, ни о чем. Но сердце колотилось как бешеное. Я так переживал, что даже не смог позвонить в заветную дверь.
- ???
- Вместо этого я позвонил к соседу. Вышел старик. Мы с ним немного поговорили. Он, наверное, сразу все понял, - кто я и что чувствовал в тот момент. Он даже сам нажал звонок в квартиру моей жены.
- Старик нажал звонок...
- (Волнуется и слезы наворачиваются на глаза.) Да-да... Дверь открыла Татьяна. Увидев соседа, она попросила его зайти и не стоять в коридоре. И тут я услышал слова, после которых понял, что вот он... вот настал момент, когда я увижу свою дочь после 32 лет разлуки. Свою дочь, которую я видел лишь в младенческом возрасте. Я увижу человека, который все эти годы незримо был в моем сердце...
- Что же сказал сосед?
- Он сказал: "Я постою здесь, а вон там, на лестнице, вас ждет очень дорогой вам человек". Я весь задрожал... и медленно пошел навстречу Татьяне. И вот мы встретились. Мы долго, казалось, целую вечность стояли и смотрели друг на друга, не говоря ни слова. А потом Татьяна сказала: "Проходи в дом, папа". Это был первый раз в моей жизни, когда меня назвали "папой". Я вошел, сел на стул. Дочь подошла к телефону, стала набирать номер. Она не отрываясь смотрела на меня.
- Татьяна звонила матери, вашей жене?
- Да. Оказалось, что моей жены в тот момент не было в Москве: Эра уехала к своей матери в другой город. Потом к телефону подошел я... (Нервно закуривает сигарету.) Простите, но мне всегда очень тяжело вспоминать этот момент. Как будто заново переживаю все это.
- В тот момент вы были счастливы или расстроены?
- И то, и другое. Я был счастлив, что наконец-то увидел самых дорогих для меня людей. Но мне было больно оттого, что по вине политиков жизнь моей жены и моей дочери прошла без меня. А они всегда были в моем сердце.
- Вы долго "гостили" в Москве?
- Несколько недель. Через два дня после моего приезда вернулась и Эра. Мы много гуляли по городу, вспоминали молодость. Конечно, нам обоим было жаль, что все так сложилось. Да и будущего у нас тоже нет...
- Почему же?
- Жена и дочь отказались ехать в Албанию, в общем и правильно сделали - я их понимаю. А мне с моей пенсией 10 долларов в месяц совсем нечего делать в Москве. Но мы теперь переписываемся. Мы знаем, что живы и здоровы. Могу сказать, что теперь мы вместе, хоть и живем далеко друг от друга. Если удастся накопить денег, то обязательно поеду в Россию еще раз.