Поделиться
Среди них есть совершенно выдающиеся личности, как, например, ныне покойный Александр Лобанов, пациент ярославской больницы Афонино, с чьим именем всегда будет ассоциироваться аутсайдерское искусство. Феномен Лобанова до сих пор остается загадкой и поводом для написания многих книг по психиатрии и культурологии.
Кто такие эти "иные"? Как общество должно и может к ним относиться? С этими вопросами наш корреспондент обратился к куратору арт-проекта "Иные", вице-президенту Международного общества психопатологии экспрессии и арт-терапии, профессору кафедры психиатрии ярославской медицинской академии Владимиру Гаврилову.
- Весь мир сегодня пытается гуманизировать эту сферу, так же как и тюрьму, например, или армию, какова основная цель фестиваля - гуманитарная или культурологическая? Это искусство или попытка поддержать тех, кто живет за стенами психлечебниц?
- Это первый шаг официального принятия искусства аутсайдеров в общую палитру постмодерна, которое представляет собой смешение разных стилей. Оттепель 60-х дала добро на наивное искусство, сейчас легализуется искусство аутсайдеров. Мы разрушаем барьеры между обычными людьми и людьми с психиатрическим опытом. Приучаем окружающих не столько к сострадательному и милосердному, сколько к искреннему интересу к творчеству "иных", их "житию". Мы хотим создать для них атмосферу равноправия и комфорта. Занимаемся психопрофилактикой в обществе и пытаемся поменять тон в прессе. Если раньше в газетных заметках лидировал тон снисходительного покровительства к их творчеству "ну-ка, эка, нарисовали!", то теперь он меняется. Когда я в 1997 году организовывал в Ярославле первую выставку в рамках своего арт-проекта "Иные" в стенах городского выставочного зала - это была вообще первая в России попытка вывести творчество больных за стены клиники. Тогда еще журналисты и граждане весьма настороженно относились к идее. А сейчас Ярославль в этом смысле толерантный город, и к таким выставкам относятся без снисхождения. Аутсайдерское искусство становится фактом современной жизни. Мы надеемся открыть первый в российской провинции музей-студию "Иные".
Что касается собственно творчества, то современное искусство уже целый век обогащается идеями, авторами которых являются люди "с психиатрическим опытом". Ну кто не слышал о Ван Гоге, например?
- За рубежом искусство "иных" уже давно легализовано. А насколько толерантно отношение к художникам-аутсайдерам?
- Обычно спокойно относятся. Западный мир менее эмоциональный, поэтому каких-то особенных резонансов не возникает. Более того, во многих странах действуют законы, запрещающие выделять человека с какими-то проблемами нездоровья. Например, нашу замечательную сказку "Конек-Горбунок" в Америке издать просто невозможно, потому что для американцев Горбунок - это прежде всего выделение убогости. У нас такой щепетильности нет. Я недавно смотрел по телевизору американские выборы, и когда показывали, как Буш голосовал, я обратил внимание, что один из работников комиссии был без одного глаза - с демонстративной черной повязкой, как пират одноглазый. Сразу представил советское время: у нас для такой обстановки обязательно подобрали бы людей симпатичных, среднего возраста, не дай бог одноглазого, хромого - это что-то дикое для нас. А там предусмотрены судебные преследования, если вы выделяете человека по тем или иным физическим, расовым или психическим функциям.
У нас есть, конечно, болезни, к которым мы снисходительны, например алкоголизм. Мы к нему настолько толерантны, что если в троллейбус ввалится качающийся человек, его обязательно посадят и успокоят. А вот если душевнобольной, на него скорее всего посмотрят настороженно. Ярлык, клеймо, которым люди награждают людей, отличающихся своим социальным поведением, это психофобия - боязнь душевнобольных, - чем-то напоминающая ксенофобию. Существует масса мифов и предрассудков об их повышенной агрессивности, слабоумности, неаккуратности, бестолковости, и все они затрудняют наше общежитие. Народ дистанцируется от "иных" людей.
Во времена юродивых общество относилось к этим людям очень гуманно, и нам полезно было бы возобновить это отношение.
- Вы не думаете, что термин "иные" станет очередным клеймом?
- Это и этическая, и филологическая проблема. Как обращаться к душевнобольному человеку? Мы пытались найти какие-то слова, указывающие на социальную неактивность. В конце концов термин "иные" оказался самым емким. Все художники духовно иные, они отличаются от обывателя. Логично предположить, что дух, инакость художника, больного или здорового, одинаков. Все они отличаются от банального человека. Искусство - дело постороннее, потустороннее. Аутсайдер мы перевели как потустороннее искусство, это близко к понятию "иное". С другой стороны, современные художники - авангардисты, они впереди, а "иное" - это сбоку, тропинка непротоптанная. Искусство тех, что впереди, обязательно провокативно. Искусство же "иных" не все одинаково воспринимают... В русской литературе есть такое понятие "маленький человек", уважаемая такая форма. Так вот "иные" - маленькие люди, они не высовываются. К нам приходят художники-профессионалы и говорят, вы знаете, мы тоже "иные", нам хочется выделиться, повесьте нас в экспозицию. Делятся своими тайнами: "я от алкоголизма страдал", "я от армии у вас в психиатричке косил, у меня тоже есть "психиатрический опыт". Но у нас ведь нет такого лозунга "давайте будем вести себя, как больные люди". Просто есть свой творческий стиль у "иных", удачный или неудачный. Аутсайдерство та же самая культура. Раньше были такие выражения, как шизофреническая культура, это, безусловно, устарело. Нельзя выделять искусство по какому-то недостатку: искусство близоруких, искусство больных панкреатитом. Не бывает биологического подхода к искусству.
- Я читала книгу отзывов проекта "Иные". У кого-то их творчество вызывает страх, а у кого-то, напротив, укрепляет дух и пробуждает чувство собственного достоинства, вызывает желание жить, дает силы. А лично вы как его воспринимаете?
- Для меня это искусство - очень ресурсное. Я нахожу какие-то необычные художественные моменты, которые не вижу в традиционной живописи, обнаруживаю своеобразную логику, которая на бессознательном уровне действует на меня очень гармонизирующе, успокаивающе, развивает мой интерес к жизни, к поиску. Мой коллега-психолог, кандидат наук, Владимир Урываев пытался отследить отзывы на искусство "иных". Действительно, кто-то видит в этих рисунках страхи и переживания, зеркало внутренних проблем. Но кого-то и традиционная живопись страшит, известны ведь акты вандализма по отношению к картинам. Если говорить об арт-терапевтическом эффекте творчества, то действительно, человек рисующий, пишущий стихи или даже статьи в газету, убегает от каких-то своих неурядиц, и чувствует себя уверенным на этом поприще.
После выставок к нам многие стали приносить свои рисунки и просить, чтобы их взяли в этот проект. Традиционно больной считался носителем несчастья, тревоги, фобии, а тут оказывается, это интересные люди. Например, ставший уже легендой Александр Павлович Лобанов, человек с детства глухонемой, у которого к тому же было психическое недоразвитие, и он не смог адаптироваться в обществе. Жил в годы страшные, предвоенные, родственники были вынуждены отправить его в психиатрическую больницу. И он, несмотря на стены непонимания и изоляции, которые общество выстроило вокруг таких людей, нашел в себе силы с помощью искусства стать не только интересной личностью, но и художником. Одна из его работ называется "Смотрю, как деревья растут". Хватает ли у нас времени посмотреть, что вокруг нас? Или мы заняты лишь материальными проблемами? Люди себя низко ценят. Раньше существовали проблемы расовых предрассудков, сейчас идет бравада сексуальными предпочтениями. Раньше неравнодушное отношение к своему полу называлось болезнью, сейчас это чуть ли не элемент для подражания. Это перекосы. Они пройдут.
Александр Павлович Лобанов первое время был достаточно беспокойным, плохоадаптируемым, бунтующим. А дальше не только смирился, но и начал создавать в воображении своеобразный мир, населять его властными фигурами своих современников - Сталин, Ленин, - стал тиражировать своеобразные иконы советского времени. Начинает переносить мир в себя, часто изображает себя в роли охотника, и даже не столько охотника, сколько защитника, и населяет мир удивительными зверюшками. Одновременно он является изобретателем новых модификаций оружия, использует оружие, как строительные материалы, строит из него дома, крепости для людей.
- Творчеством он развивал себя как личность?
- Александр Павлович Лобанов, будучи малограмотным, писал о себе только в третьем лице. И вот в каком-то возрасте, трудно определить в каком - у него появилось слово "Я". "Я - Лобанов", "Я - рисование", Я. Он осознал себя личностью. Он себя постоянно рисует в кепке или в каком-то другом головном уборе. Видимо, в диковинном стремлении социализироваться, стать, как другие, как все, у него постепенно появились женские изображения. Он стал осознавать привлекательность и особенности другого пола. После его смерти остались массы записных книжек, в которых он описывал погоду, ситуации, фильмы, больничный распорядок. По логике слов, по драматическим моментам виден непрерывный рост. Человек растет, создает сам себя.