Поделиться
Обсуждая грядущую театральную реформу, гудит не только столица - гудит Россия. В Сочи собирались деятели музыкального театра, в Екатеринбурге прошел театральный Форум, где главным предметом была именно реформа, тем более пока, как писал Н.А. Некрасов, "в столицах шум, звенят витии", - там, "во глубине России", уже происходят разнообразные процессы, творческая самодеятельность губернаторов получила допинг. Во многих городах местная власть, субсидирующая театры, все жестче цензурует "музыку", за которую платит: "Вампилов? Нет, на открытие здания после ремонта Вампилов нам не годится..."
"У бездны на краю" театры бескрайней страны замирают в ужасе, получая не нормативные документы, а сведения по телевизору. Градус напряжения высок, настроение, которое я наблюдала в разговорах с десятками моих коллег, отчаянное. Несколько голосов доношу до сведения читателей.
Олег БАСИЛАШВИЛИ,
АКТЕР БДТ ИМ. ТОВСТОНОГОВА, НАРОДНЫЙ АРТИСТ СССР:
- Понимаете, реформы состоят из букв алфавита - от А до Я. В Прибалтике, Польше или Чехии все сделали от А до Я, а у нас Егор Тимурович Гайдар успел произнести только "А" и "Б" - и его сняли. Потому мы так сейчас и живем, что люди, находившиеся у корыта и лишавшиеся в результате реформ своих гигантских благ, устранили его и приостановили процесс. Недаром свою последнюю статью Гайдар назвал: "Реформы окончены. Забудьте". И сейчас мы ввергаемся в ту же систему, от которой ушли.
Когда я был депутатом, мы стали разрабатывать закон о культуре, о котором все теперь забыли. В частности - не менее 2% от бюджета - на культуру. Утверждено подписью президента. Не выполнялось никогда. Городской бюджет - не менее 6%. Не выполнялось тоже. Конечно, государство не может содержать 600 театров, надо действительно оставить несколько театров-Домов, национальных достояний, а остальные отпустить. Но у нас же нет спонсорских законов, как на Западе, сейчас театры выбросят на неподготовленную почву. Когда-то мы эту базу подготовили, но благодаря восстанию Хасбулатова и Руцкого закон этот погиб под сукном, его даже не обсудили в первом чтении. Там был пункт о меценатстве, о льготном налогообложении. Тут не надо изобретать велосипед и даже брать пример у Запада. Все это было в России. Купец Елисеев, последний почетный гражданин Москвы, много жертвовал на церкви, на искусство. Звание не только снижало ему налоги, за меценатство он получил огромный надел земли. А пустой земли в России навалом, это гигантское богатство, которое мы еще не подсчитали! А сейчас действительно грядет ужас акционирования. Вот бандит Иван Иванович, убил шестьсот человек, он будет хозяином театра и будет платить артисточкам по миллиону за стриптиз. Не в БДТ, так в других театрах.
Мы разработали тогда закон о цирке, театре и концертной деятельности. Театры были там поделены на коммерческие и некоммерческие. Но вся эта придуманная нами система похерена, на месте театров скоро будут казино. Все это, к большому сожалению, проистекает оттого, что мы не понимаем ключевого значения культуры для развития страны. Есть тоненькая золотая книжечка. Пять страниц. Декларация о культуре, подписанная Дмитрием Сергеевичем Лихачевым по моей просьбе. Там черным по белому написано все, что нужно делать, чтобы сохранить и умножить российскую культуру. Он мечтал, чтобы под этой декларацией подписались все члены Думы, европейские коллеги... "Существование отдельных государств и целых наций вне культуры - совершенно бессмысленно". Как вы думаете, кто-нибудь, включая г-на Швыдкого, поинтересовался этой книжечкой?.. Всем до фонаря! А культура - то единственное, что может постепенно сплотить народ.
Георгий ИСААКЯН,
ДИРЕКТОР И ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ ПЕРМСКОГО ТЕАТРА ОПЕРЫ И БАЛЕТА:
- Только что три недели я ездил по США, по самым крупным театрам (Нью-Йорк, Сан-Франциско, Вашингтон, из крупных театральных центров в стороне остались только Чикаго и Бостон). Что происходит? Во-первых, все эти рассказы про самоокупаемый американский театр, которыми нас кормят, - чистое вранье. Точно так же собственные доходы составляют в них 30-35%, а в самых крупных театрах - 40%. Больше не бывает. Там просто соотношение цифр другое, потому что там доходы другие, но в процентном соотношении - все то же, что и у нас.
Дальше начинается: у нас остаток покрывает государство, у них - частные пожертвования. Но это тоже только обман ума - там государство просто не собирает налоги с этих частных спонсоров: отдавайте в театр, а я вам эти налоги прощу. То есть это тоже государственная политика. Собственно говоря, это просто дополнительная головная боль для театров: все мои американские коллеги жалуются, что они с раннего утра до двенадцати ночи бегают по этим фондам, приемным спонсоров и собирают деньги.
Но! Вот с чем они сейчас столкнулись, и эта катастрофа ожидает нас. Вся эта отстроенная система благотворительности на сегодняшний день перестала работать, потому что перестала работать мотивация. Мы стали выяснять - а в чем дело, что за мотивация была в тот период, когда система работала? Выяснилось, что у первого поколения филантропов, которые закладывали основы этой системы благотворительности, были два мотива: быть хорошим гражданином своей страны и чувство вины за то, что они награбили... Но первое поколение филантропов умерло, нет ни первых Рокфеллеров, ни первых Дюпонов, ни Фордов. Второе поколение, их дети, которые воспитывались этими людьми, тоже ушло. В корпорации пришли новые менеджеры, молодые зубастые ребята, у которых нет никакого чувства вины. Они родились, когда все было уже поделено, они никого не грабили, не душили, не разоряли - и мотива вины у них нет. Мотива быть гражданином тоже нет по одной простой причине: любой менеджер трансконтинентальной корпорации живет в боингах и пятизвездочных отелях, он живет в отеле "Хилтон" в Вашингтоне или в отеле "Хилтон" в Венесуэле - и не чувствует никакой страны, никакого общества, никакой ответственности, он вообще не гражданин. И тогда возникает следующая история. Льготное налогообложение распространяется на все общество. Вот я прихожу в приемную со своим театром, а рядом со мной приходит человек из онкологического центра, и, конечно, деньги дают онкологическому центру, потому что это святое: дети, больные раком.
И все искусство Америки на сегодняшний день накрывается. Они расформировывают симфонические оркестры, они распускают балетные труппы, заколачивают крест-накрест театры. А нам вешают лапшу на уши, что эта система работает. Она не работает! И надо всего лишь открыть глаза и посмотреть.
Сейчас происходит простая история. К культуре и искусству относятся как к непрофильным активам, а поскольку теперь у власти бизнес, они пытаются относиться к этому как к некой бизнес-структуре. Я все время твержу: перестаньте относиться к этому как к бизнесу, это не доходный дом, это всегда было убытком, и любое общество это всегда понимало, в связи с чем и составлялись эти схемы: или государственной поддержки или поддержки театра через льготы для филантропов... То есть всегда были формы поддержки искусства, оно само не выживает, оно всегда тратит больше, чем зарабатывает, потому что оно нематериально. А поскольку для бизнес-мышления, доминирующего в обществе, это "непрофильный актив", оно делает то, что любая корпорация делает с непрофильными активами: она их продает, освобождается от них - и на этом разговор заканчивается.
Нам говорят - давайте попробуем. Что пробовать, когда мировой опыт показывает: при такой ситуации театры не выживут. Они начнут торговать телом, открывать внутри своих зданий казино (мы же прошли уже через мебельные и автомобильные салоны в фойе, аквариумами торговали...). Все рассказы о том, что найдутся какие-то люди, которые акционируют эти театры, - блеф. Какой вменяемый бизнесмен будет вкладывать деньги в убыточное предприятие? Из всех видов театра в мире доход приносят только два. Первый - Бродвей. Он потому и называется Бродвей, что существует в единственном месте в мире - в Нью-Йорке, между 42-й и 46-й стрит. Нигде больше Бродвея нет, в Москве "Бродвей" не прокатил, ни один из этих мюзиклов, привезенных в Москву, не отбил затрат. Второй опыт прибыльного театра - стриптиз-бар. Все. Никакой драматический театр, никакой детский, а особенно музыкальный, не выживут в системе, в которую нас ввергают, тем более мы имеем дело с нищим, люмпенизированным обществом нашей страны. "Почему вы зарабатываете там мало?" - спрашивают нас. "Извините, а почему у вас граждане получают так мало?" Да, в Америке цены начинаются с $20, у меня они на этой цифре заканчиваются. Я физически не могу назначить больше.
Тогда, говорят, давайте уничтожим репертуарные театры. Давайте. А что вместо них? Нерепертуарный театр гораздо более затратен. Если это сезонный театр - это 6-7 премьер в год новой продукции, контрактная система, которая заведомо дороже, нежели зарплаты, все части театра должны быть арендованы...
Нам говорят: западная система театра. Нет единой западной системы! Есть немецкий, французский, американский - и везде все устроено по-разному. В Европе - мощнейшая государственная поддержка.
Замечательная история. В Сан-Франциско я встречаюсь с генеральным менеджером тамошней оперы. Он спрашивает: как вы устроены? Я рассказываю: оркестр, опера, балет. "Как? - говорит. - Я уже сколько лет не могу добиться, чтобы было именно так: все время нестыковка планов и расписаний, потому что у нас отдельно существует менеджмент оперы, отдельно - балета, отдельно - оркестра, которые не могут между собой договориться".
То есть мы обладаем лучшей системой, чем они, но при этом мы ее разрушаем и идем к той системе, которая не работает, чтобы понять, что она не работает!
Да, наше государство не столь богато, чтобы содержать всю эту ораву. Так давайте сформулируем направления нашей культурной политики. К примеру, мой театр занимается шестью направлениями работы: сохранение классики, создание модерновых спектаклей, работа с малообеспеченными слоями населения, работа с детьми, международная программа и участие в фестивалях. Давайте определим, какие из этих направлений приоритетные, а какие нет. Пусть они и содержатся государством, потому что они нужны обществу, а на остальные я иду и ищу деньги. А не нахожу - сам виноват.
Мы все время вынуждены говорить какие-то банальности и очевидности. Например, что вся беда в отсутствие культурной политики и точки зрения государства на культуру. Государство не понимает, что культура - единственный способ сохранения идентичности этого государства и целостности его. На самом деле весь вопрос в государственной политике. Как житель этой страны, я должен идентифицировать себя на четырех уровнях: как житель этого города или региона, как житель России, как часть европейско-христианской цивилизации и как часть мировой системы. Всем этим я могу ощутить себя только через культуру: не через спорт, не через экономику. Все остальное - это животное: они строят дом, заботятся о потомстве, но в этом нет человеческого. Человеческое есть только в культурной идентификации. И если государству небезразлична история распада страны, то собрать ее можно только одним: человек должен идентифицировать себя, придя в театр или раскрыв книгу Пушкина.
Алексей ПЕСЕГОВ,
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ МИНУСИНСКОГО ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА:
- Получается, что либо театр будет частным, либо его будет контролировать государство и финансировать столько спектаклей и те названия, которые сочтет нужным. Это уже идет в Красноярском крае! Я должен обосновывать, почему именно эти названия взял в репертуар. Возвращается наше доброе советское подцензурное время, мне говорят: "Даем вам 500 тыс. на три спектакля", и спрашивают, почему я ставлю "Аленький цветочек", а не "Кота в сапогах". Я обосновываю, вру и изворачиваюсь, мы разбиваем эту сумму - 500 000 - на три спектакля... Это - кошмар!
Янина КАДОЧНИКОВА,
ДИРЕКТОР
ЕКАТЕРИНБУРГСКОГО ТЮЗА:
- Что особенно возмущает? Мы, общество, содержим чиновников, и потому вправе не просить, а требовать от них выполнения социального заказа по культуре, по театру.
Нельзя сегодня принимать условия так называемой "реформы", мы не погибнем (здание, люди), но погибнет содержание нашего дела.
Если государство оставит нас без поддержки в надежде на прибыль, которую мы должны извлекать из здания, из огромного помещения нашего ТЮЗа, я, естественно, смогу днем и ночью выжимать деньги - от дискотек до аукционов, - но что останется от театра? Малый зал на сто человек и десять человек труппы? Все! Любой меценат, который вложит деньги, никогда не поймет, что просто так на театр можно отдать 10-15 млн. и не ждать возврата средств. Есть такие люди? В нашей области я не знаю ни одного такого человека.
Мы и так много зарабатываем, просто превратились в машину по зарабатыванию денег. Дотаций катастрофически не хватает, и, чтобы не терять статусности, по-прежнему давать пять премьер в год, иметь возможность ставить хорошей режиссуре, поддерживать молодых и приглашать мастеров, творить, экспериментировать, не закрывать Малую сцену, ездить на международные фестивали и так далее, - мне приходится еще зарабатывать 8-9 млн.
Сегодня я рассчитала уже свой театр - на случай, если мы должны будем выживать сами, если мы лишимся госбюджета, будем платить налоги и содержать здание. Получилось, что для того, чтобы продержаться на сегодняшнем уровне, детский билет мы должны продавать по 1000-1500 руб. Это будет смерть "Каштанке", смерть Шекспиру, смерть искусству. Погибнут все - от Чехова до Коляды. У нас уже рыдает труппа, куда денется армия артистов, ведь они не токари и слесари, их честь и достоинство в том, что они не умеют ничего, кроме как работать на сцене, пусть и за гроши. Погибнут и цеха, целые династии, цеха не могут жить на такие гроши, но они волнуются оттого, что будет еще хуже и они окажутся бомжами.
Государство должно давать нам заказ на воспитание чувств и политическое самосознание. Без этого общество не двинется никуда. Чиновники не понимают, что раз в пять лет театр переживает спад, потом снова подъем. Сколько ни работаю - им плевать, подай плановую загрузку зала 80% - и все.
Буквально вчера шесть театральных руководителей театров Германии приезжали к нам. Они, выпустившие уже книгу о российском детском театре, приехали посмотреть и поучиться, понять, как в этой пучине мы сохраняем театр. Поразились нашим спектаклям, их качеству. А мы не сохраняем, мы губим. Мы никогда не были так унижены государством, как сейчас. За свое дело, за свою любовь к театру.
Двенадцать лет назад прошел театральный эксперимент, это тоже была реформа - и к лучшему. Но три последних года, когда нас посадили на казначейство и приравняли к банно-прачечным комбинатам и надо отвечать за каждую катушку ниток, а артисты получают 1200-1500 руб. по тарифной сетке, - это позор.
Двенадцать лет назад, когда я сделала красное освещение здания театра, все смеялись: ты что делаешь? А теперь, когда подсветка уже перегорела, нас заставляют превращать театр в заведение под красным фонарем.