Поделиться
А судьи кто?
Кульминацией оранжевой эпопеи стало решение Верховного суда Украины о переголосовании. Ну и сразу возникли сомнения, насколько оно справедливо? К этому прибавилось сомнение, насколько справедливо отношение российских СМИ к Великой Ноябрьской революции. А накануне в авторской программе "Культурная революция" участники заспорили: может ли быть вообще справедливым суд человеческий?
Алексей Венедиктов утверждал, что не может, поскольку всякий судья - человек, который от природы субъективен. Ему оппонировал господин Барщевский, считающий, что абсолютная истина не достижима, но приближение к ней возможно и должно.
С этой стороны показателен итог самой дискуссии в программе Михаила Швыдкого. Разумеется, каждый из оппонентов остался при своем мнении. Стало быть, опять же восторжествовала субъективность. И даже агрессивная, тотальная субъективность, если иметь в виду повышенные тона, на которых разговаривал со своими оппонентами господин Венедиктов. Но некоторая толика объективности в осадке программы осталась: склонным к рефлексии зрителям было дано понять, насколько сложным и противоречивым является само понятие справедливости, не говоря уж о том, сколь тернисты пути ее достижения.
Самый верный из них, на мой вкус,- талантливая беллетристика. Художественная структура произведения для реальности - это ведь как аэродинамическая труба для испытуемого летательного аппарата. Оттого большие художники в своих произведениях бывают более объективны, глубоки и справедливы, чем в жизни и в публицистике.
Пленники революции
Сколь ни убедительны "Исторические хроники" Николая Сванидзе по части освидетельствования кошмарных последствий Великой Октябрьской революции для страны и ее населения, они не способны воздействовать на людей с предрассудками. Миф, как выясняется, если и можно выбить из массового подсознания, то только мифом. А историко-революционные фильмы - историко-контрреволюционными сериалами.
В "Московской саге" сталинизм оказался историческим фоном, трагическим обстоятельством, осложнившим судьбы ее персонажей. Для "Детей Арбата" палачество революции - внутренняя драма героев-идеалистов, мальчиков и девочек, родившихся и выросших внутри Садового кольца. Их судьбы - не драмы выживания (как в "Саге"), а трагедия изживания магии и флера революционной идейности. Наверное, не случайно в киноповествовании центральным персонажем смотрится не политизированный юноша Саша Панкратов, а аполитичная девушка Варя Иванова. Она попыталась остаться в стороне от кумачового безумия, забыться в причудливой стихии чувств, но не смогла справиться с собственной непосредственностью, которая вернула ее к жестокой реальности советского мифомира. И ее искренняя любовь к марксисту Панкратову пошла об руку с неистовой ненавистью к марксисту Сталину.
Одни дети революции вырвались из этой слепящей тьмы, другие в ней пребывают по сию пору. Понятна ненависть тех, кто остался в плену мифомира, к тем, кто вырвался из него. И особенно к той беллетристике, что мало-помалу его разъедает, - к "Штрафбату", к "Детям Арбата". Художественная логика - штука посильнее документальной. От того крики и истерики на ток-шоу, обсуждающих степень исторической достоверности помянутых сериалов. Как это случилось пару недель назад на "Культурной революции", как это произошло буквально вчера на передаче "Пять вечеров" с верным сталинистом Ампиловым.
Тем временем новые революции придумала жизнь. Более вегетарианские и, стало быть, полезные для организма.
Киевские дядьки...
Конечно, сравнивать многодневную хронику с визуальной беллетристикой некорректно. Это как сопоставлять реальность и вымысел. Последний почти всегда имеет фору: он сгущает краски и события, концентрирует, драматизирует и мелодраматизирует их. Но та революция, что транслируется из Киева, - тоже в значительной степени вымысел. Отчасти политический, отчасти художественный. После публикации в "Гардиан", на которую сослались почти все телеканалы и так болезненно отреагировали энтузиасты оранжевого цвета, уже никто не рискует говорить об абсолютной спонтанности и непреднамеренности народной стихии.
Что же касается беллетристичности происходящего в действительности и отражающегося на телеэкране, то и ее нетрудно обнаружить. Юлию Тимошенко называют то "орлеанской девой", то "оранжевой принцессой", а то и просто "миледи". По мне, так, чем дальше, тем резче сквозь события и обстоятельства, мелькающие на телеэкране, проступает сюжет "Оптимистической трагедии" Всеволода Вишневского. Но не в романтической версии Александра Таирова, а в фарсовой интерпретации Марка Захарова. Он поставил "Оптимистический фарс", который, как мне кажется, мог бы стать аэродинамической трубой для комедийно-драматических ситуаций Великого ноября. Исполнители нечаянно уже вошли во вкус своих ролей.
Командир крейсера, допустим, Леонид Кучма. Виктор Янукович - Вожак. Его конкурент Алексей - Виктор Ющенко. Ну а самая главная героиня в спектакле - Комиссар, воплощенная красота революции в оранжевых тонах. Ее, конечно же, играет Юлия Тимошенко в оранжевом джемпере с оранжевым кашне. (Кожанки нынче не в моде). Женщина она миловидная, но строгая: одного вожака-Виктора приговорила, другого Виктора-вожака, славного парня, политически еще не вполне зрелого, подчинила. Она знает, как управлять революционной массой, которой и шантажирует Верховную раду, Верховный суд, Верховного Главнокомандующего.
...Последний акт "Оптимистического фарса" еще не поставлен, но, судя по склокам в оппозиции, он обещает стать гротескным. Не исключено, что революционный произвол окажется не краше административного ресурса. И тогда он вызовет новую протестную волну. Волны схлестнутся во время переголосования... Что из этого получится, одному богу известно.
Пока же комиссар Юлия не торопится распускать массовку. Более того, она из площадной толпы сделала эффективно функционирующую властную дубинку. Что не по ней, комиссар тут же апеллирует к митингу-концерту.
Площадь как демократический институт, как последняя инстанция. Это и есть ноу-хау украинской революции.
А что дети Крещатика, ею рожденные?
По свидетельству неоранжевых журналистов, их переписывают оранжевые функционеры на тот случай, если исход переголосования не устроит Верховную Главнокомандующую.