Поделиться
– Ну, разумеется, ведь это выстраданное детище! Да и начинали мы с нуля, – сказала корреспонденту «РГ» Стелла Владимировна, – Тогда университет как раз готовился к своему 175-летию. Дирекцию будущего музея «прописали» в парткоме. И вот преподаватели, сотрудники и выпускники разных лет понесли к нам свои домашние сокровища – документы, фотографии, книги. Настоящей сенсацией, например, стало для нас приобретение личной печатки Николая Лобачевского. Всего за год был собран богатейший материал по истории отечественной науки, культуры, развития общественной мысли в Казани, и к моменту открытия музея наши фонды насчитывали уже свыше двенадцати тысяч экспонатов. Но это было лишь начало…
Теперь в каждом разделе музея немало исторических реликвий и уникальных документов. Вот, к примеру, университетский значок выпускницы 1918 года, где двуглавый орел затянут красной материей, а вот членские билеты общества «Долой неграмотность». Гордость экспозиции, конечно же, «уголок Лобачевского». Здесь представлены подлинные вещи, которыми пользовался великий ученый: кресло, стол, чернильница, часы… И чего только тут нет! Мундиры профессоров и редкие книги, печать обсерватории и парадная ливрея университетского швейцара. Многочисленные документы и фотографии, рукописи и книги, приборы и инструменты знакомят с достижениями ученых, сделавших значительный вклад в развитие отечественной и мировой науки, и чьи открытия и исследования принесли Казанскому университету всемирное признание. Так, неизменный интерес вызывают астрономические приборы, которыми пользовался Иван Симонов – единственный ученый, участвовавший в русской кругосветной экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева, открывшей Антарктиду.
Многие ученые Казанского университета являлись личностями незаурядными, разносторонне одаренными. И об этом свидетельствуют такие предметы в коллекции музея, как цитра, на которой играл профессор-математик Парфентьев; рисунки профессора ботаники Баранова; стеклодувный столик и ноты сонат Бетховена, принадлежавшие академику Арбузову (выдающийся химик был искуснейшим стеклодувом и прекрасным музыкантом); акварель и охотничий патронташ академика Завойского; фронтовая скрипка профессора-этнолога Бусыгина…
Музею, кстати, тогда выделили одно из самых примечательных помещений главного университетского корпуса, которое имеет оригинальную историю. Дело в том, что в конце XVIII века на окраине Воскресенской улицы (ныне – Кремлевская) для губернатора выстроили двухэтажный каменный дом. Так вот, в 1798 году его передали первой Казанской гимназии, в западной части которой разместились классные комнаты и физический кабинет. А в 1825 году, после завершения строительства университетского корпуса, соединившего здание гимназии с «тенишевским» домом (так он назывался по имени прежнего владельца), это помещение перестроили в… церковь. И до революции тут венчали, причащали, крестили, исповедовали и даже отпевали университетских профессоров и членов их семей. Окон, понятное дело, в этом помещении не было. Теперь же на месте иконостаса – витражи.
После 1917 года церковь использовалась как физкультурный зал, а в годы Великой Отечественной войны здесь поселили эвакуированных сотрудников Академии наук СССР.
– Более семидесяти человек проживали тут, отгородив свои кровати от соседских картонными ширмами, – вспоминает Стелла Писарева, – и мне тоже тут пришлось какое-то время обитать вместе с моей мамой. В Казань нас вывезли из Харькова. Между прочим, спустя много лет выяснилось, что в те же годы и в этом же зале с нами жил и известный ученый Дмитрий Сергеевич Лихачев…