Поделиться
- Вениамин Федорович, вы приняли предложение стать советником президента по правовым вопросам?
- После отставки я намеревался вернуться к своей исконной деятельности - научной, преподавательской. Так что планы у меня были несколько иные. Однако президент сделал такое важное предложение, особенно на фоне тех задач, которые стоят перед судебной системой. Съезд активно ответил - делегаты поддержали это предложение. И если я могу быть полезен, то, наверное, отказываться от такого приглашения не следует.
- Когда вас можно будет поздравить с новым назначением?
- Формально вопрос решится после того, когда мои полномочия прекратятся. Тогда и должна состояться соответствующая процедура нового назначения.
- Следующий съезд судей будет только через четыре года. Поэтому еще года два судейское сообщество будет обсуждать итоги нынешнего. На ваш взгляд, есть о чем говорить, как вы оцениваете состоявшийся большой сбор?
- Судейское сообщество ждало этот съезд, затаив дыхание. Такое огромное значение имеет он для судьбы самой судебной реформы. Потому что ситуация вокруг судов очень противоречива. С одной стороны, суды чрезвычайно востребованы. Об этом говорит невероятное число обращений. И подавляющее число дел, которые рассматриваются, инициируются гражданами, а не государством.
Приведу такую цифру: в этом году рассмотрено 11 миллионов дел. Из них шесть миллионов - гражданские. Один миллион - коммерческие споры. Все эти дела возникают по обращениям граждан. И только один миллион - это уголовные дела. Но и их можно рассматривать как защиту граждан от преступности.
С другой стороны, стали штампом суждения о распространенном взяточничестве и недостаточной независимости судей. Получается, граждане и верят, и не верят судьям одновременно.
Мы ждали, что съезд все обсудит, расставит по своим местам, определит акценты. И наш огромный корабль правосудия отправится дальше. Так вот, я хочу сказать, что надежды оправдались. Дело не только в том, что делегаты обсудили все проблемы правосудия в России. Участники съезда были воодушевлены тем, что их мнения о состоянии правосудия в стране совпали с оценками со стороны президента. Это совпадение позволяет надеяться, что судебная реформа будет продолжаться в нужном направлении. Подчеркну, в нужном - для общества.
- Что вы подразумеваете под нужным направлением?
- Самое главное - это укрепление независимого статуса суда. Надо ли объяснять, что независимость - непременное условие осуществления судом его конституционных функций? Независимость, кстати, важна не только формальная, но и материальная. Поэтому очень важно, что президент на съезде говорил и о повышении статуса судей, и о существенном увеличении оплаты их труда.
Другое направление - развитие системы правосудия, придание ей более гибких, современных форм. Это и досудебные процедуры, и переговоры между сторонами, и мировые соглашения. Такая рационализация особенно актуальна в сфере административного производства, в разрешении споров между гражданами и государством.
Замечу, что административное правосудие у нас молодое, появилось недавно и выстроено по неверной схеме. В законе не существует досудебных процедур урегулирования конфликтов. Именно это приводит к страшной перегрузке судов. В суды зачастую попадают плохо подготовленные материалы. Приходится тратить много времени на их рассмотрение. А трата времени - это плохо и для граждан, и для судов. Сторонам приходится оплачивать из своего кармана адвокатов, которые ведут дела. Чем дольше идет процесс, тем дороже обходится гражданину.
Поэтому мы предлагаем перестроить административное правосудие и ввести досудебное урегулирование. Для этого в государственных органах необходимо создать специальные структуры, которые бы рассматривали заявления граждан, оспаривающих тот или иной административный акт. Они смогут быстро и бесплатно для граждан разрешать споры, но при этом в распоряжении гражданина останется возможность судебной защиты. Если кто-то будет не согласен с решением, пожалуйста - обращайся в суд после. Создание подобных структур, помимо прочего, должно стать элементом административной реформы, потому что призвано реально подвести под действия каждого чиновника закон.
- В судейском сообществе уже не один год говорят и о создании административных судов, и о досудебных процедурах, но воз, как говорится, и ныне там. На чем основана ваша надежда, что дело сдвинется?
- Вы знаете, эти законопроекты действительно идут трудно. В определенных кругах есть неполное понимание этих проблем, может быть мешают сложившиеся традиционные представления. Но сейчас, мне кажется, есть основания полагать, что мы достигнем конечного результата. Потому что законопроекты подготовлены по поручению президента и находятся в завершающей стадии перед внесением в Госдуму. Законопроект о досудебных процедурах уже прошел все необходимые экспертизы. Второй законопроект - о порядке расчистки государственных реестров проходит экспертизу, которая, насколько мне известно, должна завершиться в ближайшие дни.
Думаю, здесь надо рассказать поподробней. Для чего существует Госреестр? Чтобы все те, кто участвует в экономических отношениях, могли получить официальную справку о том или ином юридическом лице: существует оно или это фикция: кто-то выдает себя за юрлицо, а на самом деле - мошенник.
Но дело в том, что в реестре появляются все новые и новые юрлица, а старые, которые зарегистрированы десять лет назад и даже не начинали свою деятельность, тоже остаются в этом реестре. А вычеркнуть можно только через суд с соблюдением всех процессуальных норм. Таким образом, реестр теряет свое назначение. Там уже не поймешь, где живая душа, действующее лицо, а где запись, за которой нет ничего.
Вот почему должна быть гибкая система поддержания реестра в живом состоянии. Мы предлагаем такую гибкую систему. Другое дело, что эта расчистка должна происходить под надзором суда. Если кто-то не согласен, что его удалили из Госреестра, может обжаловать в судебном порядке.
- Вернемся к досудебному урегулированию. Есть опасения, что чиновники, которые будут работать в административных комиссиях, увлекутся защитой мундира. И станут оформлять материалы так, чтобы выходило, как в известной фразе: "По форме правильно, а по сути - издевательство". А суд потом ничего не сможет сделать, ведь материалы будут оформлены правильно.
- Очень важно не изобретать здесь колесо. Мы прописываем полностью соответствующую процедуру, кто должен принимать решение, как, в какой форме. Работник государственного органа будет поставлен в жесткое положение - каждый шаг урегулирован законом. А законность или незаконность решений должны определяться в суде. Если гражданин не согласен с решением, пожалуйста, обращайтесь в суд, который изучит материалы и решит, прав ли чиновник, или только делает вид, что поступает по закону.
Если суд будет часто признавать действия того или иного чиновника незаконными, то начальство уже задумается, - стоит ли держать такого человека на работе. Почему он выносит такие решения, которые потом отменяются судом. Значит, это не квалифицированный человек, от него надо избавиться. Да и сам чиновник будет думать, что лучше: защищать мундир, рискуя быть наказанным, или соблюдать закон. Таким образом, это способ повышения ответственности и повышения уровня добросовестности. А иначе все закрыто. Сидит какой-нибудь безобразник на должности и всю жизнь будет сидеть, потому что сама процедура выявления и оценки административных ошибок, которая сейчас действует, не предполагает персональной ответственности.
Если бы новую процедуру, которая предлагается, мы сами придумали, то можно было бы сомневаться: а как она будет работать? Да она тысячу раз проверена, во многих государствах мира!
Я абсолютно уверен, что у нас получится то же самое, что в Германии. Там до суда доходит лишь 5 процентов административных дел. Все остальные гасятся на стадии досудебного урегулирования. Во многих случаях жалобы гражданина удовлетворяются, причем быстро и бесплатно. Но если гражданин не прав, ему разъясняют. Он видит, что ошибается, поэтому и не идет в суд, не теряет время и деньги. Мы же, вместо того чтобы сразу создать подобную систему, попытались сделать "как лучше". Вот и получили. Теперь надо просто исправить ошибку, и все. Система работает нормально. И я уверен, что очень быстро в этом убедятся и граждане, и чиновники.
- На съезде вы заявили, что требуется механизм выявления судебных ошибок, а иногда и заведомо неправосудных актов. То есть судьям нужна своего рода служба собственной безопасности?
- Нет, речь шла о другом: о надзорном контроле.
- То есть кто-то будет внимательно изучать приговоры и говорить: тут что-то не так и вот тут? А можно ли, прочитав приговор, выявить умышленную ошибку? Видно ли невооруженным глазом, где судье заплатили (не могли не заплатить), а где он судил честно?
- Толкование и применение закона - дело архисложное, и нельзя сказать, что какая-то судебная система в мире работает без ошибок. Нет такой системы!
Судебные ошибки есть везде, потому что жизнь сама по себе сложна, и применить какую-то норму и букву закона к конкретным обстоятельствам очень непросто. Жизнь разнообразна, а закон один, и его надо применять в разных ситуациях. Любое дело - всегда задача с какими-то неизвестными элементами. Можно сказать, что судебное разбирательство - это еще и творческая работа, а в процессе творчества могут быть неудачи.
Но ошибки бывают грубые, не от сложности самой жизни, а оттого что судья поверхностно относится или недостаточно подготовлен. Умысел доказать трудно, а выявить очевидную ошибку - это возможно для профессионала. Для этого требуется система обжалования, и она у нас есть. В арбитражных судах каждая сторона может два раза обжаловать решение, в том числе в апелляционной инстанции, где дело вновь рассматривается полностью.
Мы же еще хотим сделать, чтобы кассация и апелляция не просто выявляли ошибки, но и отвечали на вопрос: каковы причины? Насколько грубы ошибки? Если очень грубы, то надо не просто отменять решения. Судейское сообщество должно иметь механизмы оценки: почему такое очевидно неправосудное решение было допущено? Может, начинающий судья и ему надо помочь. А может - безответственный, слабо подготовленный...
Доказать взятку обычно сложно. Но взять судью под контроль или лишить мантии, если уж совсем безнадежный случай, это реально. Приведу пример: одной из ошибок - в арбитражных судах еще совсем недавно было необоснованное применение обеспечительных мер. Когда, скажем, совершенно напрасно арестовывалось имущество. Мы направили несколько разъяснений судьям, растолковали, как следует применять обеспечительные меры, какие могут быть ошибки. Мы настолько приковали внимание к этому вопросу, что если какой-то судья после всего этого применит необоснованные обеспечительные меры, то необходимо привлекать его к ответственности.
- В наши дни многие государевы люди - и это нередко бросается в глаза - живут не по средствам. Среди них есть и судьи. Возможно, в будущем люди в мантиях будут декларировать свои доходы и расходы. Но поможет ли это выявить не по чину богатых? Ведь можно просто записать имущество на родных и близких и жить спокойно.
- Есть механизмы выявления "укрывателей". Опять же существует и опыт других стран, которые тоже сталкиваются с подобными проблемами. Просто институт декларации доходов надо разработать не по форме, а более тщательно, чтобы не оставить никаких лазеек. Подчеркну, дело не в том, чтобы посадить недобросовестного судью на скамью подсудимых, достаточно вывести его за рамки судебного корпуса. Нечестный человек не должен отправлять правосудие.