Поделиться
Исследование "Ромира" показывает, что граждане готовы по преимуществу голосовать за "Единую Россию" (32,8 процента). Но скорее делают это не из твердой убежденности в правильности генеральной линии, а по той причине, что не знают, кому отдать свой голос. К тому же, если посмотреть на электоральные предпочтения по политикам, станет ясно, что у нас голосование за партии - это по-прежнему выбор харизматического лидера, а не набора ценностей и идей, стоящих за ним. Сразу вслед за ЕР, сильно от нее отставая, идут КПРФ и ЛДПР, за которыми в свою очередь едва поспевают все остальные. Почти такой же расклад по политикам в последнем опросе ФОМа: за Владимиром Путиным идут Жириновский и Зюганов. Остальные плетутся в обозе.
"Родина" уже совсем не та, что год назад. Респонденты отдают ей 3,7 процента голосов. Так что попасть в Думу с будущим семипроцентным барьером представители этой политической силы могут только в том случае, если попытаются играть в общие игры либо с зюгановскими коммунистами, либо с их оппонентами-раскольниками из национал-патриотической "оппозиции". Если же учесть, что и те, и другие, и третьи - абсолютно системные политические движения, скорее имитирующие оппозиционную активность, становится очевидным, что будущее у них не слишком блестящее.
По уровню электоральной привлекательности Дмитрий Рогозин упал до уровня Сергея Глазьева и Ирины Хакамады. Ниже только Григорий Явлинский. Схожую картину дает "партийный" опрос: СПС - 2,5 процента, "Яблоко" - 1,9. Понятно, что Хакамады больше нет в "Союзе правых сил", но, боюсь, большей части респондентов это не известно, и они по-прежнему совмещают в своем сознании этого самого популярного праволиберального политика с образом единственной публично известной правой партии.
Собственно, за год, прошедший с выборов, СПС превратился в условный ярлык, обозначающий все правое безотносительно к фамилиям ушедших или пришедших лидеров и функционеров. Успехи партии на региональных выборах не должны вводить в заблуждение: во многих регионах под брендом "Союза правых сил" выступали скорее политики левопопулистского склада, едва ли разделяющие программные идеологические установки правых либералов.
На федеральном же уровне, если сложить показатели СПС и "Яблока", суммарно получается 4,4 процента голосов, что не позволило бы даже объединенной демократической оппозиции попасть в нынешнюю Думу, не говоря уже о будущей "семипроцентной" палате.
В последнее время в политических салонах ходят слухи о выделении из основного "корпуса" "Единой России" партий правого центра и левого центра. Однако даже если такой сценарий будет реализован, это едва ли поможет правым с прохождением в Федеральное Собрание - здесь явно нужны иные технологии, способные мобилизовать одновременно правый и демократически ориентированный электорат.
К тому же новых ярких лидеров как не было, так и нет. Можно тысячу раз рассуждать о том, что, например, Михаил Касьянов вот-вот возглавит СПС, но социологи недвусмысленно свидетельствуют, что такого публичного политика среди правых и демократов нет. Есть Ирина Хакамада и уступающий ей пару пунктов Григорий Явлинский. Пока это все.
Ситуация идеологической путаницы, политической неразберихи и лидерской невнятицы в последнее время сильно подняла котировки Жириновского и его партии. Даже в рейтинге доверия политикам он идет следующим за Путиным, обходя на 4 пункта Шойгу. Однако он же является лидером в рейтинге недоверия: экстравагантность, возведенная в принцип, эклектичная внеидеологичность, доведенная до концентрации партийной идеологии, идет одновременно и в плюс, и в минус.
Сильно упало доверие к Зюганову, которое он в последнее время пытается оживить ритуальными поклонами у могилы Сталина. У лидера коммунистов показатели сравнялись с рогозинскими (4 процента) и лишь на один процент превышают уровень доверия к Хакамаде (3 пункта). В случае с Геннадием Андреевичем получается, что идея привлекательнее лидера.
Все происходящее, во-первых, очевидным образом работает в пользу власти и ее партии. Хотя понятно и то, что "единороссы" могут растратить за два-три года свой электоральный потенциал. Поэтому ЕР судорожно ищет новые варианты политического поведения. Отсюда и попытки позиционироваться в качестве жестких критиков правительства, и слухи о том, что "верхний слой" партийной элиты может постепенно поменяться. Во-вторых, отсутствие популярных партий и лидеров не отменяет опасности формирования настоящей левонационалистической оппозиции популистского, даже полуфашистского толка. Для их электората Зюганов безнадежно устарел, Рогозин недостаточно радикален, лидеры "объединенной" национал-патриотической оппозиции мало известны и слабо раскручены. Но раз лидер востребован - он может появиться.
Не вполне ясно, из чего состоят 16,2 процента респондентов, голосующих против всех, и 16,6 процента, отказывающихся приходить на участки. Суммарные 32,8 процента протестно и/или равнодушно настроенных - это колоссальный недовостребованный электоральный потенциал, который теоретически вполне может быть мобилизован. Логично предположить, что эти люди тяготеют скорее к демократическому электорату и им не хватает только яркого лидера. Но среди них есть не только разочаровавшиеся в правых политиках, но и в левых, и националистических. Вопрос только в том, сколько их? Кроме того, 7,4 процента опрошенных затруднились с ответом. Так что "партия неопределившихся", "партия болота", партия без лидера остается на российском политическом поле самой многочисленной. Кто увлечет ее за собой, тот и станет фаворитом следующего политического цикла.
Не вполне ясно, как будет развиваться в ближайшие годы протестная активность. Пока она выражается в очаговых, точечных выступлениях "нацболов", "АКМовцев" и "яблочников", не являясь массовым феноменом. Коммунисты и "патриоты" не могут да и не собираются поднимать под свои знамена массы обиженных монетизацией льгот и социальными реформами. Однако в ситуации собственно предвыборной гонки мобилизация значительной части неопределившегося и протестного электората в принципе реализуема, если обнаружатся зажигательные лозунги и яркие лидеры.
Так что, возможно, русское политическое поле, сплошь состоящее из "хилых колосков", лишь на первый взгляд кажется пустым и таит в себе потенциал мощной, но пока не различимой вооруженным глазом политической активности.