Поделиться
...Он живет в Лондоне. Гастролирует по всему миру, делая человечество лучше и добрее. Новый год встречает на Таити под храп дельфинов. Под Парижем занимается обустройством театра-сада и театра-дома. Покупаешь билеты, приходишь в центр Парижа по такому-то адресу, а там дверь. Проходишь через нее, тебе завязывают глаза и везут за город... Собирает конгресс дураков, на котором принимает особое бюрократическое решение: для посещения туалета предварительно ставить штамп в буфете. Судится в Австралии - из-за того, что одна австралийская девушка забрела за кулисы, где переодевался один из клоунов. Тот повел себя как клоун, то есть весело и непосредственно, но девица юмора не поняла, и полунинцы потом недели две его объясняли в суде... Получает звания народного артиста и награды - премию Лоуренса Оливье в Лондоне, "Триумф" в России, "Helpmann award" в Австралии...
А еще он очень тоскует по душевной русской публике. И мечтает, несмотря на расписанные вперед годы, приезжать к нам чаще. Он сам обещал. И вот он вернулся.
На его пресс-конференции стоит продавать билеты, как на представления, - это отдельное шоу со своей завязкой, кульминацией, развязкой и непременными овациями в финале. На его мастер-классы собирается столько народу, что кажется, предстоит как минимум раздача "Оскаров". Когда он однажды объявил в Москве набор в школу клоунов, очередь на прослушивание к нему занимали с семи утра. Женщины с детьми (в смысле мамы с поступающими), выпускники цирковых и театральных училищ, школьники, профессиональные и даже очень известные актеры, приезжие из Якутии... То, что принимали в школу клоунов, а не скажем, в кружок бухгалтеров, было понятно сразу. Сочинение абитуриенты писали на улице, а заявление - только после прохождения второго тура. Но сначала всех просили раздеться. Не догола - снять рюкзаки, шапки, куртки, оставить комплексы. Таких, чтобы объявил свою фамилию - и уже все лежали, было мало. Но внимание уделяли всем. Пол, возраст, подготовка абитуриентов его не интересовали. "Мой тип существования с актерами - не обучение, а вовлечение, - рассказывал Вячеслав Полунин. - Я приглашаю не учиться, а делать со мной проект. Раньше для этого я отбирал красивых, статных, с голосом. Но как-то знакомый дядя Паша, пьяница, посмотрел, и сделал замечание: "Что ж такие ровненькие все у тебя?" Я неделю думал. Все ровненькие - белые клоуны. А мне нужны рыжие. И теперь я отбираю самых кривеньких. И я обожаю всех своих учеников".
С голубой каемочкой
- Нужно использовать все, что вокруг лежит, валяется, бежит. Глаза открыты, уши открыты, внимание обострено - максимальный сбор информации. Года два потом стоит посвятить суставной гимнастике. Это не мое изобретение - пятьдесят лет до меня она была создана. За что бы ты ни брался, первое дело - узнать, что люди сделали до тебя. Ведь как бы ты ни делал - все равно в хвосте находишься.
Я люблю ощущение, что на спектакле ты паришь в свободном потоке. Но если попадаешь в очень сложную аудиторию и не имеешь стержня, а находишься в этом свободном парении - летишь к чертовой бабушке и вдребезги. Структура необходима. Я ненавижу стержни, но они в принципе в моих спектаклях есть, и без них никуда. Хотя у меня это даже не стержень, а тарелочка с голубой каемочкой - возможность не расплескаться.
Одна из самых мощных информаций - визуальная. Как человек сидит, как смотрит, какая у него рубашечка. Я в жизни не очень внимательно к себе отношусь - это не принцип. Но в спектакле я высчитываю все по миллиметру. Итак, первое правило - сбор информации. Следующий уровень - опыт. Только путем опыта можно выскакивать на сцену и за одну минуту понять, что там, в зале. Если первые пять минут провалил ритм - провалил весь спектакль... А опыт на самом деле - большое удовольствие. Мне все было интересно: что такое цирк, мюзикл, стадион, драматический театр. Нужно год, два, три посвятить возможности испытать все. Мы лет 10-15 в самодеятельности были и лет 15 в экспериментах - с йогой, буддизмом и даже балетом. У меня тапочки были балетные, я у станка стоял, но потом выбросил - удовольствия не получал. Где совпало - я пошел, не совпало - обошел.
Истоки Асисяя
Раньше актеров я отбирал красивых, с голосом, статных. Но как-то знакомый дядя Паша, пьяница, сделал замечание: «Что ж такие ровненькие все у тебя?»
Номер с телефоном родила у меня настоящая ссора с другом. Пятнадцать лет мы прожили вместе, больше не встречались... Что касается снега (тема привезенного "сНЕЖНОГО ШОУ". - Ред.) - тут сложно уловить хвосты. В Орловской области сугробы были выше домов. В детстве я выходил гулять с лопаткой и строил целые города - за домом был огромный заброшенный на зиму базар - и между прилавками я рыл ходы, а на следующий день их опять заносило снегом. В моем детстве я делал эскизы того, чем занимался потом. Однажды для представления построил дворец изо льда сорок метров шириной и семь высотой. Но к нему мы прорывались до утра - матросы взяли дворец и никого туда не пускали. Спектакль сыграли без меня. А после нескольких попыток штурма, когда мы все-таки пробились на своих коняшках - дворца уже не было...
Станиславский
Если бы я начал писать имена моих учителей - стен бы этих не хватило. А первый свой спектакль я поставил по Станиславскому. Был провал. Год мы тщетно старались делать все так, как он написал. Ничего не получалось. Туда, сюда - чувствуем, не годится нам Станиславский, - что-то не то он написал. Спрятал его книги на самую заднюю полку - по лестнице не долезть. Как я сейчас к нему отношусь - наверное, так же, как к классическому танцу для балета. Как отношусь к Чаплину? Я весь изюм из Чаплина выковырял. Вот он как бы весь ясен, понятен и прост, но все равно остается недосягаемой вершиной, и каждый клоун, который приходит в клоунаду, должен с ним познакомиться. Сейчас к Станиславскому в работе мы обращаемся не часто, но почему-то люди все время говорят: ну дает - по Станиславскому клоунаду чешет! Мы сюда специально не шли, но на Западе утверждают, что мы соединили психологию, искренность, жизнь духа с гротеском, фантазией и абсурдом. Не потому, что этого хотели, - напротив, давно сказали: нет, мы со Станиславским не дружим, нам другая дорога. Но ходили-бродили и все равно заходили туда. То есть оказалось, что все восемь томов Станиславского должны были в голове отлежаться, за один год к его системе не прийти.
Вот если разбирать эпизод: я вышел на сцену, другой вышел. По Станиславскому нужно сразу среагировать, но я - не знаю почему - не реагирую. Ты рядом стоишь, а я тебя не замечаю, в упор не вижу. У нас был спор: как ты можешь меня не видеть? Посмотри, какое расстояние, - первый круг внимания, второй, третий? А потом мы поняли, что у нас не первый круг внимания и не третий, а четвертый или нулевой. Потому что клоун смотрит или на звезды, или в свою душу. И не успевает заметить, что у него на столе или что у него с протянутой рукой. Но чтобы все это понять, нужно было сначала узнать, что первый, второй и третий круги существуют. Станиславский дал нам начальную арифметику и подтолкнул дальше - кого куда.
Трудно сказать, я со Станиславским сейчас или без. Не знаю, как подытожить историю, но получилось так, что я начал с провала со Станиславским, а сейчас мне все мои успехи приписывают Станиславскому. И я должен думать, что это правильно.
В запой и в разгул
Я человек гармонии, люблю мир объемный, и для меня идеал - шар. Давать одну руку в спектакле нельзя. Свой человек поймет, а 125 уйдет. Если есть трагическое, рядом должно быть лирическое, комедия должна балансировать с трагедией. Идеал для меня - ухитриться пройтись по балансу, одновременно стремясь к идеалу приспособления и к идеалу сохранения самого себя.
Слова у меня не держатся в голове, их мне подсказывает моя жена... А карикатуры, живопись символистов и сюрреалистов я знаю назубок. Я люблю жить в запой и в разгул. Если изучать, то так, чтобы невозможно было найти больше. Дома я собрал золотую антологию мировых комедий. Вокруг кино я хожу, как вокруг этого стола. Я не знаю кино настолько, чтобы шагнуть в него. К Рязанову приходил взять уроки. Есть вещи учебные и есть те, в которых мы выражаем себя. Я бы с удовольствием поиграл хорошую пьесу, но они так редко встречаются...
Нормальная жизнь языка сейчас - вранье. Поэтому для меня было естественным уйти в театр визуальный, где меньше лжи... Я вот думаю, почему мы такие умные, ответственные - и ничего у нас не получается. Может быть, будем глупыми и безответственными - тогда все получится?
Клоунада на экспорт
В каждой стране спектакль поворачивается разными гранями, но суть сохраняется. В Барселоне показать нежность - увенчаться провалом. Англичанам будет ой как интересно. А в Барселоне нарветесь на реакцию: шо такое вы нам сказали? В Италии, Бразилии - у них там вечный праздник. Как они ухитряются жить так небогато и так относиться к жизни? Колумбия - страна нищей культуры. Там ты будешь подарком. А во Франции огорошат: ну и что, что ты приехал? Мы накушались, иди, там посиди. Чтобы приехать на гастроли во Францию, я десять лет изучал, что у них происходит, пока не понял, что могу. И в Америку когда я ехал с цирком "Дю Солей" - под его защитой, - переделывал всю программу. Внимание американцев долго держать невозможно - как ребенку, каждые три секунды им надо выдавать трюк, который их увлечет. Французы тоже все время отвлекаются, даже если им нравится. Все время колешь в разные точки, пытаешься понять, что нужно, чтобы они начали с тобой общаться. Англичане другие: как уперлись - и начинают тянуть из тебя. В Англии сердца смысла нет открывать - не заметят. В Сибири зритель открытый, простой, если ты сам с ними не открыт - все. Работать в Канаде - восторг: взять образ и часами расковыривать - они с тобой будут ковыряться... Каждый выход на публику - исследование. Но это удовольствие.
Формула успеха
Мне нравится жить. Не вижу смысла быть несчастливым. И я не понимаю, как человеку может быть хорошо, когда другому рядом плохо. В театре мне больше всего нравятся нити, которые натянуты между людьми и артистами. Мы ничего не говорим, только провоцируем вас на творчество, и наш спектакль - лишь повод, чтобы человек творил. Я нашел формулу, которая дает возможность людям в зале быть творцами. Ведь самое сильное удовольствие человек получает от себя, от того, что в этот момент он творит. Можно, конечно, просто лежать на печи и плевать в потолок, медитируя. Но не надо лениться. Никогда не жалейте работы...