Среди многих других у этого человека есть одно качество, которое очень ценится в журналистской среде: он владеет искусством так общаться со своей аудиторией, что каждая встреча становится запоминающимся событием. Его любят и ненавидят. У него просят совета и ему угрожают расправой. Это означает, что Соловьев всегда актуален и у него по любому вопросу есть своя позиция.
Российская газета: Володя, я сегодня утром, как обычно, по пути на работу слушал твои "Соловьиные трели", и вот что меня удивило: ты как-то очень непочтительно отозвался по поводу коллег из радиостанции "Эхо Москвы". За что ты их так не любишь?
Владимир Соловьев: За Беслан. За то, как они освещали трагедию с захватом школы.
РГ: А как они ее освещали?
Соловьев: Несдержанно, истерично. Затем вспомни их формулировки: лидеры чеченских сепаратистов, исламского подполья... А для меня это кровавые убийцы.
РГ: Скажи мне для начала, ты не устал от такой сумасшедшей жизни: ведущий ежедневной радиопрограммы, автор сразу нескольких программ на ТВ. Недавно, насколько я знаю, ты записал диск с песнями в собственном исполнении, выпустил книгу. А еще ты бесконечно в центре каких-то шумных акций. Это же сколько энергии надо иметь?
Соловьев: Абсолютное счастье, когда ты занимаешься любимым делом и тебе еще за это платят деньги. Надо ценить такое время. Потому что рано или поздно наступит момент, когда никто не вспомнит тебя, не позовет, не нагрузит. Вот тогда-то будет по-настоящему тяжело. А сейчас легко.
РГ: А как ты отдыхаешь? По-прежнему любишь при случае занырнуть в Дубай?
Соловьев: Мне нравится Дубай. Во-первых, он близко. Да и там все рядом: море, спорт, шопинг. Меня не волнуют понты, главное, чтобы было комфортно. Я там не тусуюсь и не купаюсь, я там пишу и занимаюсь спортом.
РГ: А что ты в настоящий момент пишешь?
Соловьев: Скоро в издательстве "Колибри" выйдет мой роман. О чем он? Разумеется, о втором пришествии Христа. Человек с именем и фамилией Владимир Соловьев разве может писать о чем-нибудь другом? И еще я пишу одну книгу, которая выйдет почти вдогонку, это размышления о пятнадцати последних годах, которые мы прожили.
РГ: А в Москве чем ты заполняешь свой отдых?
Соловьев: Футбол, спорт, дом.
РГ: Кстати, по поводу дома. Готовясь к интервью с тобой, я порылся в Интернете и обнаружил, что там практически ничего нет о твоей личной жизни. Мы можем восполнить этот пробел?
Соловьев: Я счастливо женат. В третий раз. У нас двое маленьких детей. Живем пока за городом, но я надеюсь, что и в Москве скоро будет свой угол. Жена формально домохозяйка, но на самом деле она - мой интеллектуальный партнер. По образованию она психолог, очень умный, надежный человек.
РГ: Какой ты отец? Много ли времени посвящаешь своим детям?
Соловьев: Ты, наверное, знаешь, что всего у меня пять детей. Я с ними общаюсь, но вообще-то нельзя считать меня серьезным отцом. Хорошо, что дети знают, как зовут их папу.
РГ: А как тебя самого воспитывали родители?
Соловьев: Любовью.
РГ: Ты один у них был?
Соловьев: Да. Как любит повторять моя мама, львица рожает один раз, зато она рожает льва.
РГ: Про маму мы еще поговорим чуть дальше. А кто твой отец?
Соловьев: Преподаватель. Учил молодежь политэкономии и разным другим наукам в учебных заведениях. С мамой он давно в разводе, но наше общение не прекращалось ни на миг. Он очень одаренный человек.
РГ: В одном интервью с тобой я прочел, что ваша семья озабочена приобретением какого-нибудь домашнего животного. Кошки или собаки. Удалось сделать выбор?
Соловьев: Это не совсем так. Никакой озабоченности нет. Просто у нас в семье есть давняя традиция держать какую-нибудь живность. Вот сейчас, когда в загородном доме все ремонты закончатся, обязательно появится нечто четвероногое. Собачара, наверное. Какая - не знаю. Это пусть жена решает. Я не так часто бываю дома, чтобы навязывать по этому поводу свое мнение.
РГ: Что происходит с твоим бизнесом на Филиппинах? В последнее время ты совсем перестал о нем напоминать, хотя раньше любил рассказывать по радио, как там все хорошо.
Соловьев: Все кончилось, эта тема ушла. Я слишком много сил стал тратить на медийные проекты в России, уже нельзя разбрасываться.
РГ: Как тебя, такого гуманитарного, угораздило получить высшее образование в Институте стали и сплавов? А потом защитить диссертацию по экономике? Кстати, как тема звучала?
Соловьев: Потому что у меня не взяли документы на физфак МГУ, а до этого не вышло с физтехом и МИСИ (получил два балла по математике). В физтехе проблемы были с анкетой: там требовалось указывать национальность родителей, а у меня мама еврейка. Вот так я оказался на физико-химическом факультете Института стали и сплавов, который закончил с отличием. Поскольку у меня был красный диплом, то затем не составило труда получить место в аспирантуре академического Института мировой экономики и международных отношений. Тема диссертации звучала так - "Основные тенденции производства новых материалов и факторы эффективности их использования в промышленности США и Японии". Я защитил ее в конце 80-х.
РГ: Тогда ты еще не помышлял о журналистике?
Соловьев: Я и в 95-м не помышлял. После аспирантуры уехал в Штаты, меня туда пригласили преподавать. Вернувшись, создал агентство по трудоустройству, и в нем работала девочка Женя. Потом она уволилась, и вот как-то раз эта Женя мне звонит: "Владимир Рудольфович, у вас с английским как? Хорошо?" - "Да, спасибо. Не жалуюсь". - "А я сейчас работаю на радио "Серебряный дождь", и у нас есть такая рубрика, в которой выступают разные интересные люди. Хотите - мы вас туда пригласим?" Я пришел, рассказал про Америку, про английский язык, и мне тут же сделали предложение быть постоянным ведущим.
РГ: И были придуманы "Соловьиные трели"? И ты с ходу стал выходить в прямой эфир?
Соловьев: Именно так и произошло. Это судьба. Никаких целенаправленных шагов в сторону журналистики я не предпринимал. Само собой получилось.
РГ: С тех пор прошло уже восемь лет. Три раза в неделю ты ведешь на радио свою передачу. Наверное, нет тем, которые бы уже не повторились много раз. Поделись секретом: как тебе это не надоело? Одни и те же вопросы слушателей, одни и те же проблемы... И потом, вставать приходится в шесть утра, чтобы успеть к утреннему эфиру.
Соловьев: Ну, насчет вставать, это отнесем к неизбежным издержкам. А насчет надоело? Вот ты каждое утро просыпаешься, чистишь зубы, одеваешься, завтракаешь, потом обедаешь, встречаешься с друзьями, дышишь... Тебе это надоело? Нет! Потому что это твоя жизнь, и ты наслаждаешься ею, каждый день находишь новые нюансы. Если бы для меня это была маска, то давно захотелось бы ее сбросить. Но это стало частью моего существования, частью меня самого. Я впитываю все происходящее вокруг меня и этим делюсь со своими слушателями. Мне это колоссально интересно, и людям это интересно. Таким образом мы подпитываем друг друга. Нет, я до сих пор испытываю огромное наслаждение от этой работы.
РГ: А я вспоминаю одно из крылатых изречений замечательного журналиста советских времен Анатолия Аграновского: "Не удивишься - не напишешь". Раз ты постоянно находишься в состоянии удивления от окружающей жизни, значит, в эфире обречен на успех.
Соловьев: Совершенно верно.
РГ: Как ты готовишься к своим эфирам? Заранее запасаешься шутками, экспромтами, или все это возникает непосредственно в студии?
Соловьев: В студии, конечно. Но тема, которая будет обсуждаться, мне каждый раз хорошо знакома. Я об этом много читаю, много думаю, то есть готовлюсь основательно.
РГ: Судя по твоим ремаркам на радио, ты очень нетерпим к представителям т. н. "сексменьшинств". И в то же время известно, что эти ребята сейчас занимают главенствующие позиции в шоу-бизнесе да и на ТВ их много. Тебе из того лагеря не присылали "черную метку"?
Соловьев: Ничего подобного. О нетерпимости нет речи. Я считаю, что нельзя дискриминировать людей ни по какому поводу. Я просто жестко расставляю акценты. Во всех авраамотеических религиях гомосексуализм считается смертным грехом. Что же касается какого-то засилья "голубых", то не вижу оснований говорить об этом. В руководстве на телевидении доминируют скорее т. н. "мачо", то есть настоящие мужики.
РГ: Как родилась идея рубрики "С мамой о прекрасном"? Должен сказать, что я сам каждый раз бываю зачарован голосом ведущей, ее интеллигентной манерой рассказывать об искусстве, ее ненавязчивой эрудицией.
Соловьев: Название придумал директор радиостанции Дима Савицкий, он очень креативный человек. Я как-то вывел маму в эфир, как профессионала в области искусствоведения, и вот после этого родилась идея постоянной рубрики. Кроме всего прочего, во всем этом есть еще и некий социальный момент, ведь мама беседует со мной и со слушателями не из студии, а из дома, по телефону. То есть мы как бы ненавязчиво напоминаем: позвони своим родителям.
РГ: Если можно, давай теперь поговорим о нашумевшей передаче "К барьеру" с участием генерала Макашова. Ты, наверное, знаешь, что у многих людей есть вопрос: а надо ли было вытаскивать в эфир такого пещерного антисемита? Это ведь как керосинчику плеснуть в костер... Ты сам такое придумал или тебя попросили "сверху"?
Соловьев: Меня как раз настоятельно просили этого не делать. Напомню, как развивались события. Сначала появилось то провокационное письмо, подписанное депутатами Думы и деятелями культуры. Власти это съели. Даже прокуратура отмахнулась. И тогда я понял, что эту историю нельзя спускать на тормозах, для меня было принципиально важным показать, что уровень ксенофобных настроений в стране превышает отметку опасного, он уже близок к катастрофическому. При том, что власть абсолютно не антисемитская. Ни президента, ни его окружение, ни саму Думу (за небольшим исключением) упрекнуть не в чем. Но вот на уровне конкретной идеологии и противостояния экстремистам - здесь, конечно, провалы. Я, условно говоря, стал тем самым градусником, который показал, что температура-то зашкаливает.
РГ: Да, и голосование телезрителей это подтверждает. А первый тревожный сигнал для меня прозвучал на другой твоей передаче "К барьеру", где зрители так же выступили в поддержку бывшего полковника Буданова, зверски убившего чеченскую девушку. Тревожный симптом.
Соловьев: Это опять не что иное, как отражение уровня ксенофобности. Проигрыш идеологической войны. Вот сделай я сейчас передачу против кавказцев, она пройдет на ура. А я хотел сделать так, чтобы общество содрогнулось и посмотрело на себя другими глазами.
РГ: Ты считаешь, что достиг этой цели?
Соловьев: Да, конечно. Неделю народ только об этом и говорил.
РГ: Будешь продолжать тему?
Соловьев: Нет. Только если встанет необходимость вернуться к ней снова.
РГ: Насколько репрезентативно голосование телезрителей во время передачи "К барьеру"? Вы изучали, какая публика звонит - маргиналы, интеллигенция, москвичи, иногородние?
Соловьев: Не имею ни малейшего представления. Мы знаем, какая публика смотрит, но не можем сказать, кто нам звонит.
РГ: Не слишком ли часто в твоих шоу мелькает Жириновский? Это твой выбор или его навязывает телеруководство?
Соловьев: Это выбор народа. Просто когда происходит какое-то событие, то часто в центре оказывается именно он.
Вообще на многие вещи теперь следует смотреть по-другому. Вот мне, к примеру, говорят: теперь на НТВ другая аудитория, та, прежняя "премиальная", ушла. Это полный бред. Не аудитория изменилась, а политические взгляды в стране другие. Если семь лет назад за правых голосовали 15-17 процентов населения, то сейчас едва ли семь процентов. Или вернемся к ситуации с тем депутатским обращением по поводу евреев. При всей нашей иронии к "Единой России" не забывай, что она оказалась единственной партией, которая жестко и консолидировано высказала свое отношение к антисемитизму. Жестко и консолидировано! Не побоявшись упреков со стороны, увы, многих своих избирателей. В то же самое время "Яблоко" сливается в экстазе с Лимоновым.
РГ: Но они встали рядом, если мне память не изменяет, только по отношению к монетизации льгот?
Соловьев: Какая разница? Для меня нет такого вопроса, по которому можно слиться в экстазе, скажем, с Гитлером.
РГ: Кстати, скажи, а сам ты рассматриваешь варианты своего участия в большой политике?
Соловьев: На нашем политическом небосклоне для такого, как я, сейчас места нет.
РГ: По-моему, ты всегда открыто симпатизировал ребятам из СПС - Немцову, Хакамаде...
Соловьев: Но при этом ненавидел Чубайса - человека, который, по моему убеждению, замешан в таком количестве преступлений! Как я могу быть в партии, когда там Чубайс?
РГ: Все мы ждем появления в России новых политических лидеров - честных, неподкупных, мудрых, образованных, с истинно демократическими убеждениями. Как ты думаешь, увидим мы таких или это чистая иллюзия?
Соловьев: Боюсь, что не увидим.
РГ: Из чего родилась твоя любовь к автомобилям?
Соловьев: Они мне просто нравятся, вот и все. При этом я никогда не притворяюсь слесарем-Самоделкиным, не делаю вид, что сейчас возьму и починю любую машину. Я люблю историю автомобилестроения, особенно те аспекты, что связаны с человеческими взаимоотношениями в этой отрасли. Это одно из многих моих хобби.
РГ: При этом ты каждый раз заходишься в гневе, когда говоришь об отечественном автопроме.
Соловьев: Речь не о самом автопроме, а о тех людях внутри него, которые, делая свой бизнес, производят продукцию, убивающую наших граждан. Я уверен в том, что у нас нет проблем ни с умными головами, ни с умелыми руками, проблема - в менеджменте. Сумели же некоторые западные компании наладить у нас сборку вполне качественных машин.
РГ: А продукцию знаменитого гиганта ВАЗа можно привести в соответствие с мировыми стандартами?
Соловьев: В свое время фордовцы все посчитали и пришли к выводу, что легче и правильнее построить новый завод в чистом поле. Ну а "Дженерал моторс" пошел по другому пути, пытается совместно с заводом что-то сделать. Посмотрим...
РГ: АЗЛК похоронили окончательно?
Соловьев: С такой ценой на землю, которая есть в Москве, просто безумие производить здесь автомобили.
РГ: Я целиком и полностью разделяю твое возмущение тем произволом, который царит на наших дорогах благодаря огромному числу разных блатных машин - с синими номерами, с федеральными номерами, с тремя буквами "а", с тремя буквами "о", с мигалками и спецпропусками... По-моему, такого нет ни в одной другой стране мира. Мы что, обречены быть заложниками у блатных?
Соловьев: Да, обречены. Это все - следствие российской ментальности. Вернее так: вечного превосходства клановой ментальности над правовой. Клан всегда создает для себя спецльготы, спецномера, спецобслуживание. Отрубишь у этой гидры одну голову - на ее месте тут же вырастут две другие.
РГ: А как тебе это бесконечное перекрывание трасс для проезда неведомых чиновных лиц? Вот эта недавняя акция, организованная с твоей подачи, когда многие водители в Москве нацепили на свои авто белые ленточки, как раз ведь протестовала против произвола на дорогах?
Соловьев: Чиновничий произвол ненавижу! Одной из целей той акции - да, было привлечь внимание и к этой проблеме. К нам на радио приходили разные чины из автоинспекции, обещали поправить дело. Пока результатов нет. Хотя, погоди, один результат есть: мы выступали против готовящегося в Москве закона насчет шипованной резины. Закон не принят.
РГ: Как складываются твои собственные отношения с работниками ГАИ? Вот, допустим, тебя без всякой причины остановил инспектор - якобы для проверки документов, а на самом деле в надежде урвать немного деньжат. Твоя реакция?
Соловьев: Я всегда стараюсь быть безупречно вежливым. Если нарушил - плачу штраф, но делаю это на месте, у меня нет времени ходить по сберкассам.
РГ: Ты по-прежнему предпочитаешь "Вольво" или пристрастие изменилось?
Соловьев: Давно изменилось. Сейчас езжу на "Ауди". А-8. Для моей загородной жизни лучше машины не придумаешь.
РГ: Ты бываешь иногда очень резок в оценках. Наверное, далеко не всем это нравится. Скажи, тебе угрожали? Были на тебя наезды?
Соловьев: Это регулярно случается. Вот недавно мы проводили свое журналистское расследование, и меня пытались прессовать менты средних чинов. Нацистам не нравятся мои передачи. Я к этому привык и умею принимать адекватные меры. У меня есть все для того, чтобы обеспечить свою безопасность.
РГ: Вопрос, который тебе все задают, но и я не хотел бы быть исключением: про похудение. Ты продолжаешь мучить себя этой диетой "по Монтиньяку" или уже дал слабину?
Соловьев: Строгая диета и обязательные физические нагрузки: не менее трех тренировок в зале плюс теннис или футбол. Разумеется, лучший способ похудеть - это родиться худым. Но я теперь точно знаю, что и любой "конченый" толстяк имеет шансы прийти в норму. Я сбросил больше 40 кг, и теперь, как видишь, стал совершенно другим человеком. Но это потребовало определенных усилий, строгого режима.
РГ: А как же общение с друзьями: пиво после футбола, рюмка водки или еще лучше - граппы - с устатку, чтобы снять стресс?
Соловьев: Пиво я никогда не любил, а что касается всего остального, то могу вполне обойтись бокалом красного вина. Монтиньяк это допускает.
РГ: Это правда, что Москва сейчас по числу ресторанов не уступит самым продвинутым городам мира?
Соловьев: Если считать на душу населения, то, пожалуй, еще уступает. Но динамика вполне оптимистичная. Правда в том, что у нас уже появились очень приличные заведения, предлагающие кухни разных стран.
РГ: Попробуй очертить круг своих увлечений. Автомобили, футбол, путешествия, книги...
Соловьев: Семья. Религия. Я серьезно занимаюсь изучением всего того, что касается монотеистической религии, то есть веры в единого Бога.