Поделиться
Россия переживала нечто похожее в начале 90-х. Конечно, сейчас образ царя Бориса стал для нас настолько привычен, что многим сложно вспомнить Ельцина-демократа, который разъезжал по Москве на "Запорожце" и запросто общался с народом. Забывается и первое российское правительство, состоявшее в основном из дилетантов, получивших место исключительно благодаря своим заслугам перед революцией. Кажется неправдоподобным желание российских дипломатов угодить Западу с тою только целью, чтобы услышать от него слова одобрения. Все это осталось в прошлом, и в России на смену революционерам-популистам пришли профессиональные политики.
Украинская история сложилась иначе. После того как неожиданно для самой себя страна обрела независимость, ей нужно было время на то, чтобы осознать это, и революционная волна накрыла ее только десять лет спустя. Не будем проводить аналогии между героями августа 91 года и лидерами оранжевой революции - это занятие неблагодарное, но отметим, что в основе своей эти события действительно имеют много общего. Эмоциональный подъем и страстная политизированность общества, мифологизация революционных трибунов и безграничное доверие к их популистским лозунгам, которые они, придя к власти, пытаются воплотить в действительность. К чему это привело в России, мы прекрасно помним, и было бы наивно воображать, что украинские революционеры окажутся удачливей. Популистская политика всегда оборачивается для страны хаосом.
Одним из главных лозунгов оранжевых было обещание оспорить итоги приватизации "Криворожстали". "Криворожсталь" - крупнейший на Украине производитель металлопродукции, доля которого на рынке достигает 20%. В прошлом году прошел приватизационный конкурс, в результате которого это предприятие досталось Инвестиционно-металлургическому союзу. Конкурс был не меньшей показухой, чем знаменитая приватизация "Связьинвеста", и поэтому требование пересмотреть его итоги воспринималось на ура.
Но одно дело обещать это толпе, собравшейся на майдане Незалежности, и совершенно иное - воплотить такое обещание в действительность. Ведь стоит только начать, и процесс реприватизации не остановишь. Уже сейчас новый премьер Украины Юлия Тимошенко говорит о том, что оранжевые намерены возвратить в руки государства три тысячи предприятий, "незаконно приватизированных" за последние пять лет. Для украинской экономики эта цифра звучит угрожающе, и если правительство действительно отважится на подобную меру, то об инвестициях можно забыть. Экстравагантная леди с прической в стиле Леси Украинки, Тимошенко хочет нравиться толпе, и это желание застит ей глаза. Она не замечает или не хочет замечать, насколько не вяжется призыв к массовому переделу собственности с декларированными проевропейскими настроениями новой украинской власти, разговорами о безвизовом пространстве и вступлении в Евросоюз. Разве объяснишь чиновникам в Брюсселе, что прав был булгаковский Шариков, когда призывал "все отнять и поделить". Конечно, американские и европейские политики постараются закрыть глаза на действия украинской власти, но как быть с западным бизнесом, для которого не столь уж важны геополитические соображения? Не рискуют ли оранжевые, заигравшись в популистские игры, потерять влиятельных деловых партнеров, разочаровавшихся в украинском рынке? Ведь для порядочного европейца немыслима ситуация, когда со сменой власти в стране начинается передел собственности. И он лишь подивится смелости Ющенко, который провозглашал на майдане, что "место Украины - в Европейском союзе, ее путь в будущее - это путь, которым идет объединенная Европа, и украинцы вместе с другими европейскими народами принадлежат к одной цивилизации".
Рвущимся в объятия Запада оранжевым реформаторам должно быть ясно: реприватизация в таких фантастических масштабах будет восприниматься там как нечто абсолютно несовместимое с либеральными ценностями. И пускай Тимошенко утверждает, что "правительство, не нарушая ни одной буквы закона, возвратит в государственную собственность все предприятия, которые были переданы в частные, но не чистые руки". Для того чтобы процесс отличался от банального передела собственности, украинской власти следует начать с оздоровления судебной системы, создания прозрачного механизма реприватизации, квалифицированного управления фондом госимущества. Только тогда западные инвесторы смогут понять происходящее на Украине. Если же предприятия попадут в руки голодных бюрократов, европейцам ничего не останется, как уйти с украинского рынка.
Со временем политкорректную Европу начнут отпугивать и откровенные националистические высказывания новых украинских лидеров, такие, например, как слова Тимошенко о том, что "единственный свет, который есть в мире, - это Украина, и все воспринимают ее как страну, которая несет уникальную миссию". Чтобы не утратить расположение европейских патронов, оранжевым придется поумерить свой популистский пыл.
Команда Ющенко должна понимать, что популярность, завоеванную с помощью броских, но трудно выполнимых лозунгов, очень легко утратить. И если нынешняя власть продолжит популистскую политику, как бы она потом ни объясняла свои неудачи, ей всегда смогут ответить "Неча на зеркало пенять, коли рожа крива" и вспомнить криворожскую историю.