Поделиться
Впервые трансфертное образование пытались ввести в законные рамки более четырех лет назад. Проявившийся в последнее время интерес к теме связывают с попытками налоговых органов сосредоточиться на администрировании - проще говоря, сборе и уточнении налогов. И хотя "цена вопроса" недособранных налогов в связи с этими самыми трансфертами никем не названа, можно предположить, что при участившихся проверках вертикально-интегрированных компаний, прежде всего нефтяных, именно использование этих цен и дало гигантские недоплаты в бюджет.
Суть трансфертов в том, что объединенные тем или иным способом компании сознательно занижают цену товаров или изделий в сделках между собой, а потому получают вроде бы совсем незначительную прибыль. Соответственно - и платят меньше налогов. В основном этим грешат транснациональные корпорации, попутно создающие "центры прибыли", когда речь идет о холдингах или многопрофильных компаниях, и размещающие их в странах с низкими налогами, а то и просто в офшорах.
В наших же условиях, когда такой способ внутрикорпоративных сделок охватил практически весь бизнес, налоговым службам приходится разбирать со всеми сделками.
Но, как это уже было не раз в российской налоговой практике, государство дало слишком большие полномочия налоговым органам. Сам же Сергей Шаталов признает, что статьи, по которым сделки могут попасть под налоговую проверку, носят очень общий характер. Нет и точного определения, что такое взаимозависимые партнеры, которых и можно обвинить в занижении цен. И здесь минфин пошел на определенное ужесточение существующих правил. Это, похоже, становится тенденцией. Так, в январе этого года минфин презентовал свои поправки, резко расширяющие полномочия налоговиков. Тогда это вызвало негативную реакцию экспертов. Так, руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич отметил, что налоговые органы могут впасть в соблазн "сыграть" на стороне того или иного предприятия - благо, что поправки открывают широкое поле для субъективных решений. А следствием может стать рост коррупции.
Но и на этот раз минфин не намерен отступать. Избрав мишенью любые схемы оптимизации налогов, он рассматривает и трансфертное образование только с этой точки зрения. На "круглом столе" Шаталов приводил пример, как одна фирма, добывающая песок, продавала его другой, но имеющей того же хозяина, не по 90 рублей за тонну, по 1 рублю. Конечно, классический случай трансферта! Но ведь есть у бизнеса и другие резоны так поступать, не только уход от налогов побуждает к таким поступкам. Естественно, что хозяин металлургического завода покупает шахту, чтобы снизить цену потребляемого кокса, а владелец машиностроительного завода купит фабрику аккумуляторов, чтобы ставить более дешевые комплектующие. И где здесь стремление снизить издержки, а где попытка ухода от налогов? Поэтому даже тот же заместитель министра финансов вынужден признать, что надо более четко прописать и степени зависимости, побуждающие к приуменьшению цен, и более объективные критерии, объясняющие, что такое рыночная цена и насколько можно от нее отклоняться, чтобы не вызвать гнева налоговиков.
Шаталов утверждает, что тревоги делового сообщества минфином были учтены. Расширять основания для признания организаций взаимозависимыми необходимо, заявил Сергей Шаталов. Но тут же добавил: "Было бы неплохо, если бы законодательство более жестко подошло к этому вопросу, с одной стороны, а с другой - дало бы ориентиры, чтобы по решению суда не признавать взаимозависимыми всех и вся".
По нынешним нормам взаимозависимыми считаются организации, если доля их участия в капитале друг друга составляет не менее 20 процентов. Потому-то Сергей Шаталов и обеспокоен: в эту законодательную "сеть" не попадают многие компании. Например, те, которые управляются одними и теми же лицами.
А вот в отношении контроля над сделками взаимозависимых лиц сделан упор на рыночные механизмы. Во всяком случае вчера был отмечен более либеральный подход даже по сравнению с нынешними нормами статьи 40 Налогового кодекса. По мнению авторов поправок, пришла пора защитить добросовестных налогоплательщиков от автоматического доначисления налогов. Такая суровая норма применяется сейчас, когда цена товара при "родственных" продажах отклоняется от рыночной более чем на 20 процентов. В ходе слушаний Шаталов назвал ее "не очень эффективным инструментарием". "Налогоплательщику нужно дать возможность обосновать свое ценообразование по закрытому перечню документов, с учетом способа и сроков оплаты, кредитных ресурсов, способа продвижения товаров", - отметил замминистра. После этого налоговики уже не смогут взыскивать недоимки в бесспорном порядке - только через суд. "Признание взаимозависимости само по себе не означает, что в отношении данных компаний необходимо пересматривать налоги", - акцентировал гибкий подход замминистра.
Впрочем, сам же автор поправок признал, что в определении рыночной цены товара возможна путаница, изящно обозначив это как "очень интересный вопрос". А интересен он, судя по контексту, прежде всего потенциальным размахом злоупотреблений чиновников. В некоторых странах существует практика, по которой налогоплательщик заранее предоставляет налоговым органам информацию о цене сделки. А те дают гарантии налогоплательщику, что цена сделки будет вне подозрений, своего рода индульгенцию. Наш идеолог налогового администрирования в ответ заявил, что "в России пока запускать такие механизмы очень рано, поскольку это открывает большие возможности для коррупции".