Поделиться
И на само слово "революция" они лишь усмехались: " У нас все в порядке, совершенно ничего страшного". Зато нагружены были серьезно, у каждого не меньше трех характерных "челночных" клетчатых сумок. Не по причине бегства, уверяли многие, просто прибыли на работу. Среди них - и братья Кадыркуловы: "Мы, конечно, и рады бы трудиться на родине, даже если там заплатят тридцать рублей в день, а не триста, как здесь".
Зинаида Кулешова родилась и прожила в Бишкеке всю жизнь и только недавно, выйдя на пенсию, решила навестить родственников в Серпухове. Билет купила еще месяц назад и представить тогда не могла, что ее долгожданная поездка совпадет с государственным переворотом.
- Мне не было страшно, когда я уезжала. Митинги ведь начались еще в начале марта. А вот когда узнала, что в городе воцарился хаос, стала волноваться за семью. Но вовсе не оттого, что мы - русские. Знаете, ни я, ни муж, ни наши дети никогда не жаловались на национальные притеснения. Кыргызстан - единственная республика в СНГ, где у русского языка государственный статус. Проблема у нас сейчас общая - остановить мародерство и бандитизм. Мой сын вступил в добровольную дружину вместе со своими киргизскими друзьями, но они никаких бандитов лично не поймали. Он звонил мне и говорил, что сейчас уже все нормализовалось, все в порядке. У меня и невестка, и зять - киргизы. Знаете, какие внуки симпатичные получились? Так что я сейчас всей душой вместе с ними, там - моя Родина.
Фатиму Бактыбековну Мурзаеву из Джалал-Абада встречал сын Жостан, студент Московской сельскохозяйственной академии.
- Когда из "Новостей" я узнал, что произошла революция, сразу же дозвонился родителям. Не знал что делать. Хотел ехать домой. Удивился, когда в агентстве мне сказали, что билеты есть и на самолет, и на поезд. Думал, что будет ажиотаж, десятки тысяч киргизов из Москвы рванут домой. Но лидеры московской диаспоры успокаивали нас, сообщали новости с места событий.
Многие навьюченные поклажей киргизы просто отмахивались от расспросов, мол, "и так тяжело, еще вы тут". Но по жестикуляции и выражениям лиц легко было догадаться, что говорят меж собой о делах семейных, а не о политических.