Поделиться
Вышинского в Вольтеры
С рынком не поспоришь: мы все своей профессией зарабатываем на жизнь. Включая журналистику, о которой теперь спор. Но в цивилизованном рынке фирма выше всего ценит свою репутацию: без нее нет покупателей.
Меня, скажем, интересует музыка. Но вот любимая газета однажды выдала спектакль пятилетней давности за премьеру, в другой раз ушедшего из жизни маэстро похвалила за оперу, которой тот никогда не дирижировал, - и постепенно стала мне неинтересна как издание некомпетентное. Кто-то другой разочарован в уровне ее спортивных обзоров. Или экономических. Или научных - болезнь некомпетентности имеет свойство расползаться. Так уходит читатель за читателем. Еще три года назад эту газету выписывал почти весь многоквартирный дом. Сегодня не выписывает никто. Виной - журналисты, работающие по свежему принципу "одна баба в Интернете сказала".
Другая болезнь: гоняясь за рейтингом, журнализм утрачивает здравый смысл. Новая программа Владимира Соловьева на НТВ обречена на провал, если во имя рейтинга и дальше будет приглашать в эксперты людей не сведущих, а скандальных, а на голосование ставить темы, у человека порядочного вызывающие брезгливость. Я имею в виду сюжет, посвященный нашумевшей премьере Большого театра, обсудить которую предложили балерине Волочковой и режиссеру Виктюку. Первая Большим театром обижена: ее там справедливо считают не пригодной для главной сцены страны. Второй в последнее время подарил нам много сомнительных драматических постановок и один оперный провал.
Это была, если называть вещи своими именами, типичная провокация. Потому что сама идея такого "форума", возвращающего к "народным судилищам" времен Вышинского, для цивилизованной журналистики неприемлема. Доверия к "Воскресному вечеру с Соловьевым" нет уже с первой передачи.
Курица и яйцо
В статье с примечательным названием "Журналистика стала сервисной профессией" новый издатель "Огонька" Леонид Бершидский обожествляет Интернет как источник информации. По ее прочтении становится ясно: журналистика не стала сервисной профессией - ее пытаются таковой сделать носители сервисного сознания. Для начала они свели журналистику только к информативной и теперь пытаются выдать методы новостников за универсальные.
Теоретически в их рассуждениях есть логика - кто станет спорить, что владение компьютером и способность использовать Интернет необходимы современному журналисту! Но это лишь орудие производства. Им можно забить гвоздь, а можно и сдвинуть с места общественную проблему. Так что спор не о компьютере, а о его использовании. У Бершидского эти навыки противопоставлены умению журналиста самостоятельно думать, сопоставлять, делать выводы. То есть быть интересным читателям как личность.
Но если так, тогда несколько простых встречных вопросов.
И первый из них - про курицу и яйцо. Хотелось бы определить первоисточник. Если журналист всего только собирает новости в Интернете и предлагает их читателям - кто тогда запустит эти новости в Интернет? Значит, кому-то все же придется отправиться на место события, с кем-то там поговорить, что-то там выведать?
Таким образом, г-н Бершидский, сам того не сознавая, делит журналистов на первичных и вторичных. О первичных он словно не подозревает, предполагая, вероятно, что новости в Интернет поставляет сам господь Бог. Тем не менее эти первичные все же существуют, старым дедовским способом добывая информацию, чтобы вторичные могли ею воспользоваться и донести до читателей своих газет.
Но тут же встает вопрос второй и главный. Если так, то зачем тогда вторичные? Я и сам могу зайти в Интернет - туда, где первоисточники. Вольно или невольно г-н Бершидский становится в позицию временщика, пророчит своему "Огоньку" неминуемую гибель в тот момент, когда все его читатели смогут ориентироваться в Сети так же свободно, как и его пластмассовые мальчики. И мальчики отомрут за ненадобностью. Мир вернется к журналистике первичной, которая, если следовать логике Бершидского, перекочует из бумажной прессы в Интернет.
Но умение добывать информацию самому, самому ее обрабатывать, осмысливать и обобщать все равно остается главной составляющей профессии журналиста.
Статья Бершидского - манифест застрявших в детстве газетных дилетантов. Им не хочется учиться, и они в восторге от путей, что полегче. Ведь это трудно - что-то в жизни узнать, кроме компьютерной мышки. Трудно постичь человеческую историю, трудно выработать свою позицию, трудно ее отстаивать. Позиция официанта с салфеткой через плечо им кажется более привлекательной. Она устраивает и тот круг читателей, которых они прикормили, - таких же ленивых, нелюбопытных и не желающих развиваться.
Что правда, то правда: болезнь эта заразна. И круг растет - как читателей, так и их обслуги. Но радости тут мало: это деградация в масштабах общества. Вместе с такой журналистикой общество утрачивает вкус к самоанализу и саморазвитию.
Похоронный марш
Прокламируя себя прогрессистом, г-н Бершидский на самом деле зовет к самым посконным навыкам времен, когда не было не только Интернета, но и радио с телевидением. Его пластмассовые мальчики, сколь бы ни были шустры, все равно не угонятся за радиостанцией и телеканалом, которые сообщат о событии через минуты после его свершения. Прерогатива бумажной прессы - и те, кого на ТВ зовут модераторами, то есть знающие предмет журналисты, способные привлечь к обсуждению специалистов. Если на ТВ форумы - лишь один из жанров, который возникает в краткие промежутки между сериалом и телеигрой, то в газетно-журнальной практике они - основное блюдо, которого и ждут читатели. Давно ясно, что нет "читателя вообще" - есть образованные и не очень, есть продвинутые и ленивые, есть ценящие стиль и форму и есть безразличные к этим категориям. Так вот, образованным и продвинутым людям труды стандартных "пластмассовых мальчиков" неинтересны, и для них территория газетно-журнального чтения в России быстро съеживается.
Я уже не отсылаю оппонентов к опыту русской журналистики, где публицистика, т.е. авторское слово, всегда была востребована. Но почитали бы хоть западные газеты, принципы которых новорусские газетно-журнальные издатели пытаются неумело скалькировать и сделать всеобщими. Там есть секции новостей, но есть и обширные, интеллектуально насыщенные тексты, суждения видных журналистов, чьи имена известны миру не меньше, чем у нас имена тех, кого принято называть "ньюсмейкерами", - политиков, спортсменов, артистов. Газеты в мире и сегодня покупают из-за их "звезд".
Всю эту проверенную временем структуру наши близорукие издатели и разрушают. И не чувствуют, как шатается под ними ими же подрубаемый сук: захватив газеты и журналы, они спешат заколотить их в гроб, заранее заготовив похоронные цветы в виде псевдотеоретических статей о "новой журналистике".