Поделиться
Российская газета | Владимир Дмитриевич, современная журналистика обрела какой-то новый статус в обществе, если появляются кафедры, подобные вашей?
Владимир Попов | Несмотря на то, что в России 120 факультетов журналистики, в области информационной политики - вакуум. Мы разрабатываем новую науку - социальную информациологию - науку о законах информации о народе и для народа, о власти и для власти. Пока это единственная в стране кафедра, которая готовит специалистов нового профиля и отвечает на запросы информационного общества. Дело в том, что сегодня информационное пространство, информационно-коммуникативные отношения далеко перешагнули журналистику. Мы выпускаем аналитиков, пресс-секретарей, специалистов информационно-аналитических подразделений, информационных агентств и, конечно, журналистов.
РГ | Кафедра создана в Российской академии государственной службы. Кому же, на ваш взгляд, должна служить журналистика?
Попов | Мы выявили интересную закономерность. Средства массовой информации в той степени должны служить государству и элите, в какой государство и элита служат народу. Сегодня же, к великому сожалению, СМИ служат государству и олигархам. А о гражданском обществе большинство из них забывает. Поэтому отношение общества к власти проецируется в сознании народа на отношение к журналистам. И наоборот.
С тем, что журналистика - мощный инструмент управления информационными процессами, никто, я думаю, спорить не будет. Но это очень многих пугает. Мы сразу представляем людей в масках с автоматами, которые врываются в редакцию... Или другой вариант: некто невидимый вырезает куски из статей и запрещает издания. Но ведь это не управление. Важно достигать единства самоуправления и управления, регулирования и саморегулирования, а главное - самоорганизации и организации. Напомню известный афоризм: "Кто владеет информацией, тот владеет миром". Невозможно управлять экономикой и политикой без информации. А управлять информационными процессами - тем более.
РГ | В свое время управляли с помощью "пропаганды и агитации".
Попов | Почему-то на этих словах стоит "советское" клеймо. Между тем они в большом ходу у известных западных политических психоаналитиков. Там считают, что умело и некондово разъяснять народу политику страны - дело не только власти, но и СМИ. Они должны здесь выступать равноправными партнерами. Нужен диалог по общезначимым проблемам.
РГ | О каком же равноправии может идти речь, если СМИ называют лишь четвертой властью?
Попов | Эта иерархия мне абсолютно не симпатична. При чем тут порядковые номера, если были в нашей ближайшей истории времена, когда СМИ играли первую скрипку? Нужно говорить об информационной власти. Вспомните выборы 1996 года. Если до тех пор речь шла только о воздействии на сознание, то теперь, чтобы соответствовать ментальным запросам современников, СМИ пришлось выйти на подсознание человека. Огромная потребность в психоаналитической, но гуманистической парадигме журналистики. Пока же злоупотребляют психоанализом.
Однако "25-й кадр", нейролингвистическое программирование в основном применяются сейчас только недобросовестными рекламщиками, чтобы "продать" некачественный товар или политика. Технология эта обладает разрушительным эффектом. Кстати, в свое время в министерстве печати появилась идея создать специальный прибор, который бы фиксировал "25-й кадр". Пока, правда, так все и осталось на бумаге. А "25-й кадр" можно использовать на благо, а не против народа...
РГ | Стереотип современного журналиста в обществе, мягко говоря, несимпатичный. Это молодой пройдоха, который того и гляди украдет у тебя со стола какой-нибудь секретный документ и опубликует в желтой газетенке. Не кажется ли вам, что пора спасать престиж профессии?
Попов | Кажется. Хотя стоим мы пока не на самом последнем месте. Если милиции сейчас доверяет только 12 процентов населения, то у журналистов этот показатель на 10 процентов больше. Журналист в народном восприятии сейчас примерно "равен" чиновнику. А уж над образом последнего потрудились и литературные классики Гоголь и Салтыков-Щедрин и такие корифеи философии, как Иван Ильин и Георгий Федотов. Я как-то предложил программу, как поменять исторически сложившийся негативный образ российского госслужащего на положительный. Так меня высмеяли. Назвали "кремлевским мечтателем". Впрочем, есть и другая причина нелюбви к журналистам. Это их собственная самооценка, нарциссизм.
РГ | А ваша оценка современной журналистики?
Попов | Я убежден: журналисты - это интеллектуальные поводыри. Они должны чуть-чуть опережать читателя и зрителя. А не опускаться до бомжового состояния. В свое время Николай Бердяев открыл парадоксальный закон: "Чем жестче режим, тем талантливее произведение". И наоборот. Качество же журналистики, на мой взгляд, упало. У нас есть второй Аграновский или Бовин? Где новые Овчинниковы?
Любая статья может быть проходной, особенно заказная. На страницах газет и телеэкране пропал диалог власти с народом. Пропали "круглые столы" в информационно-аналитическом жанре. Исследования, проведенные на нашей кафедре, показывают: телевидение не выполняет своих просветительско-образовательных задач.
РГ | Главная опасность для профессионального сообщества?
Попов | Слово обесценивается, подвергается инфляции. Если вслед страшным сюжетам о воровстве в государственном масштабе или терроризме нет никакой реакции власти, рождается социальная анемия. Какой толк от пустого сотрясения воздуха? Обыватель по-прежнему ждет от СМИ конкретной работы, решения проблем. Уж простите за экскурс в историю, но после публикации в "Правде" о коррупции в каком-нибудь крайкоме, первого секретаря на следующий день снимали. Ведь свобода слова предполагает ответственность за это слово. И журналиста, и власти. Если этого нет - зачем свобода слова? Для словоблудия? Вот где причина низкого рейтинга доверия и к журналистике, и к СМИ.
РГ | Талантливых журналистов стало меньше? Или мода на аналитику прошла?
Попов | А что значит модно? Кто изучал модное в духовной сфере?
РГ | По аналогии с одеждой: за модное, к примеру, больше платят...
Попов | Я не ханжа, но когда в голове журналиста одни "зеленые", а не образы и творческие мотивы, он умирает в профессии. Давнишняя истина: если власть продается - она заканчивается. То же самое можно сказать и о таланте.
РГ | Чтобы писать "информашки", используя Интернет, вы считаете, нужен талант?
Попов | Журналистика - творческая профессия. Если же сами журналисты скажут, что они занимаются ремеслом или сервисом, они работают на тот негативный имидж, о котором мы говорили.
РГ | Однако существует точка зрения, что растрачивать талант уровня Аграновского в "однодневке" просто расточительно.
Попов | Дело в том, что газета живет гораздо дольше, чем принято считать. Прочитают статью, допустим, несколько интеллектуалов. Они обладают специализированным сознанием, то есть могут освоить серьезный аналитический материал и адекватно передавать вычитанные мысли по друзьям-товарищам. К слову, это одна из задач информационной политики: что знает специалист, постепенно должно дойти до масс.
РГ | Вы утверждаете, что журналист призван вскрывать глубинные слои современности, а не скользить по фактам, лежащим на поверхности. Способны ли это делать двадцатилетние журналисты, которых немало сейчас в редакциях?
Попов | Речь идет о возрастном и интеллектуальном цензе. Я с горечью констатирую, что молодежь сейчас предпочитает не учиться, а учить. Еще не так давно мы набирали целые потоки журналистов. Главные редактора не стеснялись сидеть "за партами". Эдуард Сагалаев у нас учился! Дело в том, что мозги, пусть даже самые талантливые, нужно постоянно тренировать. Иначе они "закисают". Это психо-физиологическая данность. В США, к примеру, нет факультетов журналистики в нашем понимании. Но там журналистов периодически собирают на курсы повышения квалификации. Причем преподаватель служит лишь информационным раздражителем, дает "информационный повод" к мышлению, а не надиктовывает прописные истины. "Курсанты" растут, общаясь, обмениваясь опытом. Большая опасность для журналиста - быть вещью в себе. Это часто сейчас случается с молодыми.
РГ | Профессиональный этический кодекс. Для многих "новых" журналистов это словосочетание пахнет пылью. Без каких качеств, с вашей точки зрения, в эту профессию лучше не ходить?
Попов | Для меня и сейчас, и в бытность главным редактором "Студенческого меридиана", на первом месте была порядочность, а потом - профессионализм. Нехватку второго можно восполнить, а вот совесть ни за какие деньги не купишь. К слову, если верить Фрейду, совесть - это перегородка между глубинным и сознательным. Если ее разрушить, все "темное вино" инстинктов ударит человеку в голову и парализует его дух.
По мнению отечественных социологов и психологов, современная отечественная журналистика формирует "желто-прессовое" сознание. Поэтому молодой человек, сидящий в метро с томиком "Идиота" Достоевского, выглядит ископаемым мамонтом.
РГ | И последний вопрос. Если XXI век считать эпохой информационного общества, то какая наука или науки будет его обслуживать?
Попов | Социальная информациология. Наряду с журналистикой, политологией. Я думаю, что за ней большое будущее. Потому что она изучает, как зарождается и "живет" информация в обществе. К слову, и власть, и общество, и чиновничество имеют коммуникативную природу. Если эта связь нарушается, власть теряет всякий авторитет в обществе. В конце концов информационно-коммуникативный фактор будет решающим в жизнедеятельности народов и стран.