Поделиться
Слишком много людей находится в нетерпеливом ожидании скорых итогов этой работы. У некоторых сдают нервы, а потому стали гулять неточные данные, подчас и вовсе дезинформация. Вице-спикер Совета Федерации Александр Торшин чувствует напряженный пульс ожидания и, чтобы снять излишние тревоги, рассказал "Российской газете" о том, как продвигается расследование.
Российская газета | Александр Порфирьевич, в Беслане бытует мнение, что активность членов комиссии снизилась, стали меньше приезжать, меньше стало и информации. Людей это беспокоит. Может быть, изменились сроки представления доклада?
Торшин | Прежде всего хотел бы еще раз расставить все точки над "i". Никаких сроков, никаких точных дат окончания работы для комиссии не установлено. Когда будет готов доклад, заранее не могу сказать ни я, ни другие члены комиссии. Могу лишь еще раз повторить то, что уже не раз заявлял: тянуть мы не будем. Но и сырых, скороспелых, а потому недостоверных выводов делать не станем.
РГ | Нетерпение людей понять можно: скоро год со дня трагедии в бесланской школе, правду знать хочется...
Торшин | Аналогичная комиссия в США после терактов 11 сентября только была создана и приступила к работе через полтора года после нападения на нью-йоркские небоскребы. Требовать, чтобы мы дали ответы на сложнейшие вопросы в сжатые сроки, вряд ли было бы разумно.
РГ | Отношение многих простых людей к властным структурам в США и России несколько иное. Не секрет, что у нас многие не доверяют официальному расследованию прокуратуры и ждут результатов именно от вашей комиссии.
Торшин | Я понимаю это. Люди ждут, что мы пофамильно назовем виновников трагедии, скажем, кто, где в каких властных структурах сплоховал. Надеются, что мы установим истинную картину теракта. Я все это понимаю и именно поэтому заранее предвижу: какими бы ни были выводы комиссии, удовлетворить все ожидания мы не сможем. Обязательно будут недовольные. Потому что люди на самом деле подспудно для себя уже определили виновных - это власть. Но для таких выводов не требуется никакой комиссии.
РГ | А в чем же тогда задача комиссии и почему работа, если можно так сказать, не форсируется?
Торшин | В докладе, на мой взгляд, должны быть сделаны такие выводы, чтобы подобный теракт больше не мог повториться. Вот главное. И я уверен, за время работы мы приблизились к пониманию того, что необходимо исправить и предпринять. Многое, кстати, руководством страны уже сделано и делается по мере выяснения истины, не дожидаясь итогового доклада. Так что парламентская комиссия уже немало сделала в интересах укрепления безопасности государства.
РГ | Комиссия не встречает трудностей в своей работе?
Торшин | Что касается мнимого снижения оборотов в парламентском расследовании, то это не так. Я бы высказался иначе. Мы сейчас в большей степени занимаемся анализом собранного материала и непосредственно написанием доклада. Существует опасность, как говорится, закопаться в деталях. Например, многие ставят во главу угла такие вопросы, как "было ли оружие в школу завезено заранее или его боевики привезли с собой". Но ведь сути теракта это не меняет. Или много разговоров об огнеметах "Шмель". В руках комиссии есть пустые тубусы от "Шмелей". А через полгода из каких-то источников достают еще использованные трубы от огнеметов и требуют приобщить их к "вещдокам". У комиссии эти находки вызывают сомнение. Но не прими мы их, на следующий же день нас обвинят в нежелании расследовать все факты.
Террористы не могли три дня сидеть на героине. У них были какие-то особые средства. Но какие и откуда они их взяли - это большой и чрезвычайно важный вопрос
Однако нужно понимать, что эти детали теракта в основном - работа следственных органов. А задача комиссии - гораздо шире. Мы не должны просто дублировать расследование Генпрокуратуры. От нас ждут серьезного анализа и выводов.
РГ | Есть ли в работе комиссии единство? Оказывается ли на нее давление?
Торшин | Парламентская комиссия состоит из разных людей. Все они - люди профессиональные, грамотные, а главное, сильные и яркие личности. Поэтому зачастую каждый имеет свою точку зрения, которая отличается от мнения коллег, но при этом сохраняется уважение к позиции друг друга и понимание всей сложности организации работы комиссии. Выяснение многих вопросов сопровождается дискуссиями на каждом заседании. У нас есть твердое правило - любой факт, вызывающий сомнения, должен быть уточнен либо опровергнут.
Что же касается давления на комиссию, то его как не было, так и нет. Если бы оно было, то, думаю, "готовый доклад" комиссии был бы уже представлен. Нам просто могли дать отчет ФСБ или МВД и указание переработать его в виде доклада. Согласитесь, что такой вариант тоже был возможен. Но ничего подобного нет.
РГ | Что из последних наработок комиссии вы считаете наиболее важным, какие сделаны открытия? Например, просочились сведения, что организаторами теракта были не Басаев с Масхадовым, а наши недруги из-за кордона...
Торшин | Я бы не торопился снимать обвинения с Масхадова и Басаева. Но среди бандитов были не только наши граждане, но и иностранцы. Сейчас информация на этот счет тоже получает свое подтверждение.
РГ | Они опознаны?
Торшин | Нет. Я повторюсь, что по всем вопросам, кроме количества жертв теракта, есть достоверная, но не стопроцентно подтвержденная информация. Пока, например, сохраняется тайна по наркотическим средствам, которые принимали террористы. Экспертиза дала заключение, что это были в основном обычные, так сказать, бытовые наркотики. Я же уверен, что террористы не могли три дня сидеть на героине. У них были какие-то особые средства. Но какие и откуда они их взяли - это большой и чрезвычайно важный вопрос. А чтобы на него ответить, я, пользуясь случаем, хотел бы обратиться с настоятельной просьбой ко всем бывшим заложникам. Если у вас есть какая-то информация, которую вы не успели или не смогли донести до нас до сих пор, сделайте это сейчас.
К сожалению, например, история с тем же оружием в школе показывает, что не все бывшие заложники спешат рассказать нам все, что знают. Из четырех человек, которые якобы помогали террористам вытаскивать ящики с боеприпасами из-под сцены в актовом зале школы, нам удалось побеседовать только с одним, и он - ребенок. Остальные под различными предлогами уходят от общения и тем самым, конечно, не способствуют продвижению расследования. А ведь ему может помочь даже мелкая деталь. Для нас всех это очень важно, ведь это общее дело.