Поделиться
Двойное "нет" проекту Европейской конституции, которое в течение одной недели прозвучало на референдумах во Франции и Нидерландах, означает, что процесс интеграции Старого Света рискует застыть на высшей точке своего развития, а может быть, и повернуть вспять. Тем не менее, референдумы и парламентские ратификации будут продолжены по намеченному графику. Конституцию намечалось ввести в жизнь Европы в 2007 году - и, несмотря на две осечки, это решение остается в силе.
Между тем хватило бы и одной. Ведь изначально было договорено, что конституция может вступить в силу только консенсусом, при счете 25:0. "Чистая победа" уже улетучилась, а механизма для преодоления возникшего юридического казуса не предусмотрено. Так зачем крутить беличье колесо?
Но, как не обескуражены евростроители, "хоронить конституционный процесс еще рано". Конституцию уже поддержали 9 стран - членов ЕС, 14 еще не высказали своего отношения к ней, так что это "не фиаско, а рабочая заминка". Именно теперь и надо со всей серьезностью разобраться в том, "какую Европу мы строили" и "какие коррективы надо внести". Письмо, которое Жак Ширак, президент Франции, разослал всем партнерам по ЕС, уже оказалось в центре большой европейской дискуссии. Она продолжится на заседании Совета Европы, который соберется 16-17 июня, она уже идет во всех штабах ЕС. Один из самых значительных проектов XXI века, обещавший преобразить жизнь более чем 400 миллионов человек, "просто так" в архив не сдадут.
Вникая в дискуссию, которая разразилась в Западной Европе, испытываешь противоположное чувство. Хорошо, что она началась, давно пора. Но все то, что теперь говорят защитники Европейской конституции, им много лет говорили ее оппоненты.
Когда пропал консенсус?
На мой взгляд, он пропал не во Франции 29 мая и не в Голландии 1 июня, а на саммитах ЕС, запустивших ее проект в последнее плавание. Европейская бюрократия постаралась максимально угодить бюрократии национальной, лишь бы та благоприятствовала одобрению наднационального Основного закона.
В итоге вопрос о том, как принимать конституцию, волеизъявлением всего народа или только народных избранников, был отнесен к компетенции суверенных государств. Вот отсюда и разнобой: 15 государств решили принимать ее путем парламентских слушаний и ратификаций, а 10 - референдумами с последующей ратификацией в парламентах.
Тут сразу бросается в глаза отсутствие консенсуса среди самих евростроителей. Итак, в 15 случаях источником власти служат внешние учредители Европейского союза, то есть сами страны-члены ЕС, а в 10 случаях - граждане этих стран.
Первый метод "правилен" потому, что по самой своей природе Европейский союз - это внешнеучрежденный союз государств, значит, можно ограничиться лишь парламентскими ратификациями союзной конституции. Второй "правилен" потому, что один из руководящих органов этого союза, Европарламент, напрямую выбирают сами европейцы, можно сказать, граждане Европы. Год назад, на последних выборах в союзный парламент, они уже послали строителям Европы ясный сигнал: что-то не так. Почти все правящие партии сильно потеряли в голосах, тогда как оппозиционные партии увеличили свое представительство. Уже поэтому подстраивать окончательный выбор конституции в одних странах "под граждан", а в других "под национальную бюрократию", вот это был заведомо конъюнктурный и сомнительный путь.
Именно это, а вовсе не приговор французских и голландских урн, привело к обмороку европейского конституционного процесса. Канцлер Герхард Шредер с облегчением вздохнул, узнав о постановлении конституционного суда Германии: "одобрение двух палат немецкого парламента вполне достаточно для ратификации Основного закона ЕС". Между тем, если был бы сделан выбор в пользу референдума, результат мог быть тот же, что у соседей. Жак Ширак, напротив, мог настоять на парламентской процедуре принятия союзной конституции, однако решил испытать судьбу и сам "нарвался" на референдум.
Я намеренно подчеркиваю разницу в подходах к заключительному этапу конституционной реформы, которая проявилась в этих двух странах: ведь и Шредер, и Ширак прекрасно знали, что дальнейшую жизнь Европейской конституции гарантирует только единство их стран. Более того, они же эту ситуацию во многом и создали.
Полтора года тому назад "старые" и "новые" учредители конституционной Европы резко раскололись в вопросе о том, как относиться к иракской авантюре США. "Новая Европа", к которой США явно благоволили, оказалась в заметном большинстве. В ответ Париж и Берлин заявили, что они в любом случае примут конституцию, и пригласили всех, кто пожелает, присоединиться к их альянсу. Однозначно к нему примкнули все три страны Бенилюкса и, с некоторыми оговорками, Италия. Казалось, что та самая шестерка стран, которые почти полвека назад образовали Европейское экономическое сообщество, станет своего рода авангардом, за которым рано или поздно потянутся и ветераны второго-третьего призыва, и новички.
Но "Европа разных скоростей" не состоялась. Решив принять конституцию по разным формулам, франко-германский локомотив перестал тянуть, а может, даже сошел с рельсов. Тут же на отдельные вагоны рассыпался и состав.
Назад в ЕЭС?
Почему это произошло? Что заставило французов отбросить "конституционный обруч" и только ли их "дурным" примером заразились голландцы? Кто следующий?
Следующий - Люксембург. Референдум там пройдет 10 июля. Можно не сомневаться, что княжество, где самый высокий в Европе годовой доход на душу населения (40 315 евро), ответит конституции "да". Премьер-министр Люксембурга Жан-Клод Юнкер - из тех политиков, которые призывают "продолжать, несмотря ни на что". Разумеется, его к этому обязывает еще и временная должность: председательство в ЕС.
Однако на второе полугодие председательство переходит, по ротации, к Англии. Французская "Либерасьон" предсказывает: "Тони Блэр займет пост председателя Европейского союза в тот момент, когда союз оказался в шоковом состоянии. Эта ситуация дает британскому премьеру драгоценный шанс навязать свое лидерство дезориентированной Европе и заставить ее принять британскую концепцию Евросоюза. По этой концепции, ЕС должен стать всего лишь огромной зоной свободной торговли и больше не претендовать на роль политического "противовеса" США".
Если предсказание сбудется, Европейский союз, принявший это имя после Маастрихтского договора 1992 года, опять скукожится до Европейского экономического сообщества, каким он был по Римскому договору 1957 года. Иными словами, отложит строительство политической надстройки, которую так уверенно и так успешно вели, до и после Маастрихта, сначала шесть, потом двенадцать, наконец, пятнадцать стран ЕС, прирастая максимум "тройками" и только с Запада.
Все изменилось в мае прошлого года, когда в ЕС были приняты сразу десять новых стран - Мальта, Кипр, Польша, Венгрия, Чехия, Словакия, Словения, Латвия, Литва и Эстония. При этом еще два претендента, Румыния и Болгария, отстали от поезда из-за того, что не выполнили предварительных условий ЕС, но сохранили билеты на посадку в 2007 году. И вот теперь весь этот перегруженный состав может покатиться назад - из ЕС в ЕЭС.
Под ударом может оказаться даже единая европейская валюта, хотя к ней успели привыкнуть не только европейцы. Если вернется лира, за ней могут потянуться франки, марки и прочие кроны. Лишь англичанам эти попятные финансовые операции не грозят, они ведь так и не расстались со своим фунтом стерлингов. Теперь это можно преподнести как блистательную победу английского рационализма.
Зададимся вопросом: а если бы все 25 стран решили подпоясаться союзной конституцией только по решению своих парламентов, был бы обеспечен консенсус? Сомнительно. Ведь потому и выбрал референдум Тони Блэр, что никакой иной надежды преодолеть упрямство британского парламента не оставалось. Но теперь уже не узнать, согрешили бы англичане против конституционного консенсуса или нет. Этот "грех" взяли на себя французы и голландцы. В отличие от французского президента английский премьер испытывать судьбу не стал: референдум "заморожен".
Блуждающие капиталы
Итак, осталось семь парламентских слушаний и семь референдумов. За исход первых можно не беспокоиться. Зато референдумы могут принести сюрпризы не только на западе Европы - в Дании, Ирландии и Португалии, но и на ее новой восточной "окраине" - в Чехии и Польше.
Никогда еще Европа в социальном отношении не была разделена так глубоко. Даже средний валовый внутренний продукт (ВВП) на душу населения в странах Евросоюза (24 250 евро) не может приглушить контраста с "новым востоком" Европейского союза: в Венгрии он равен 7080 евро, в Латвии - 3740. Зарплаты различаются в 5-8 раз. При нынешних темпах роста Литва с годовым доходом на душу населения 3952 евро достигнет французских стандартов жизни только через 57 лет, и то если бы Франция замерла, как спортсмен, принимающий эстафетную палочку. Но она, понятно, не "замрет".
Чем же так недовольны граждане Запада, что даже конституции расхотелось, хотя еще год тому назад к ней тяготело явное большинство?
Давайте послушаем сначала тех, кто очень доволен последним годом. Еще в 90-х годах компания "Филипс" перебазировала в Венгрию одно из своих производств. Журнал для деловых кругов взял интервью у директора этого производства. Он говорит: "Сначала мы даже не могли в такое поверить, мы все считали и пересчитывали. Но вдруг оказалось, что мы можем конкурировать с филиалами, которые размещены в азиатских странах". Свой рассказ директор заканчивает тем, что по решению концерна в 2001 году перебазировал свое производство еще дальше на восток - уже в Украину. Там рабочие руки еще дешевле.
В расширенном Европейском союзе бегство капиталов на вдруг открывшуюся восточную "окраину" приняло небывалые размеры. Разумеется, капиталы и раньше ходили сюда в разведку, на свой страх и риск, но теперь они хлынули под эгидой и покровительством ЕС. Евросоюз их туда не гонит, просто он закрывает глаза на то, какие приманки создают новые "союзники" Европы для бегства предприятий с запада на восток. Здесь разгорелось настоящее соревнование за привлечение инвестиций любой ценой и даже без цены. Если ставка налога на прибыль в зоне евро составляет в среднем 33 процента, то Польша и Словакия уже опустили ее до 19 процентов, Венгрия до 16, а Эстония... до ноля. Словакию уже называют "новым Детройтом", вот-вот она станет мировым рекордсменом по производству автомобилей - конечно, не в абсолютных цифрах их выпуска, а соразмерно своему населению, то есть в перерасчете на душу населения
Когда-то, еще в "римские времена", Европейское экономическое сообщество одной из главных задач своей политики считало "выравнивание территорий". Впечатляющие результаты этой политики мне самому пришлось видеть, например, в Андалузии, которая при вступлении Испании в ЕЭС оказалась одним из самых отсталых регионов уже не только в своей стране, а в "общей Европе".
Тогдашняя "общая Европа", из которой и вырос Европейский союз, была поделена на 160 регионов. Каждому была присвоена соответствующая категория развития, в зависимости от категории одни получали больше субсидий из "зеленой кассы" ЕЭС, другие меньше. Андалузия открыто называла себя "колонией Европы", но это чувство жило лишь до тех пор, пока не пришло чувство роста, чувство локтя с соседями. Ведь соседям "выравнивание" таких регионов стоило не меньших проблем: Франции, например, при вступлении Испании в ЕЭС было приказано вырубить 100 тысяч гектаров виноградников, чтобы не создавать перепроизводства вина. И рубили - вместе с жандармами.
Так вот: испанские регионы с первого года своей "общеевропейской жизни" стали получать субсидии ЕЭС, которые помогли подтянуть их экономику до уровня более развитых. А фермерам центрально-европейских и прибалтийских стран, принятых в Евросоюз год назад, такая помощь обещана только через десять лет. Не раньше 2011 года - иными словами, возможно, что и позже - право искать работу в "старых" странах ЕС будет предоставлено "рабочим с востока", а пока они могут туда ездить только туристами. Если это политика "выравнивания", то тогда что такое политика искусственного экономического перекоса?
Упрекнуть в этом "старых европейцев" язык не повернется: они уже давно вырубили лишние виноградники, сократили лишние стада коров. До сих пор им приходилось затягивать пояса максимум на три дырочки. Но чтобы сразу на десять!
Если только через десять лет Евросоюз может реально заняться политикой экономического выравнивания новых и старых территорий, зачем было сажать сразу десять новых пассажиров на свой фирменный поезд? Это вопрос и к "новым европейцам": не лучше ли сначала "выравниваться" самостоятельно, полагаясь на собственные силы?
В центре дискуссии, которая все полвека сопровождает большую европейскую стройку, был и остается вопрос, для кого Европа строится - для капиталов или для граждан. Ответ всегда давался один - "для граждан", а подозрение всегда оставалось - "для капиталов". Сегодня это подозрение окрепло. В спорах о Европейской конституции отчетливо звучит новый геополитический подтекст: используя социальные условия на Востоке как рычаг для резкого снижения заработных плат рабочих в западных странах, провоцируют противостояние европейцев - западных и восточных.
Как же легко новые лидеры восточноевропейских стран дают обещания на шумных митингах своих сторонников - решено, идем в Европу! А там нас ждут? Если ждут, то когда? И спросить бы об этом не только у директоров кочующих филиалов мировых концернов, не только у министров Европейского союза, но прежде всего у рабочих, чьи предприятия уехали в Польшу, Венгрию, Украину...