Поделиться
Вторую главку критического дневника "Кинотавра"-2005 приходится начать с "нового кино". Такого как "Пакостник" Тани Деткиной, мы еще не видели. Что там происходит в подробностях, не понял никто, а режиссер объяснять не стала, поскольку считает, что если со смыслом, значит, не кино. Участвуют в сумбуре прыщавый юнец, сторожащий дачу, хозяева дачи, дети, собака и плюшевый медвежонок с куском сырой печенки и пиротехническим устройством внутри. Ощущение, что Таня Деткина мучительно пытается вымолвить какое-то слово, сложить какой-то паззл из отдельных, самодостаточных и бессмысленных кадров. И никак это у нее не получается - ну прямо Кай с ледяной соринкой в глазу. Начисто отмахнуться от опуса, всех раздраившего, нельзя. Возможно, отлежавшись лет десять, "Пакостник" и впрямь окажется первым всплеском новой волны. Возможно, Деткина, в свои "под сорок" именующаяся Таней, пока единственная, кто умеет говорить с грядущим "человечеством Х" на его языке.
Высокомерный артхаус на конкурсном экране "Кинотавра" по очкам проигрывает зрительскому кино именно потому, что вгоняет в скорбное бесчувствие. И дело не в том, что он артхаус, а в том, что не очень "арт". После "Пакостника" испытываешь облегчение, даже когда на экран выдвигается "Бой с тенью" "от авторов "Бригады". Нормальный такой боевик, разве что с ненормально большим бюджетом; добро и зло более или менее внятно разведены по углам ринга. Одна беда: Алексей Сидоров по телевизионным понятиям - режиссер едва ли номер раз; в кино же его умения, как бы растянутые на иной размер экрана, потеряли четкость, режиссерские мускулы одрябли.
Опасные связи кино и ТВ - ось, вокруг которой крутится новый "Кинотавр". Его рулевые Александр Роднянский и Игорь Толстунов от роду - люди кино; по сегодняшним занятиям и источникам доходов - телемагнаты. Соответственно, с одной стороны, они рулят к тому, чтобы телевизионные деньги, прагматизм, технологическая и организационная продвинутость, а также "шестое чувство рейтинга", оплодотворили кинопроцесс и сообщили практике кинематографической свойства индустриальной. С другой стороны, ТВ по природе - ловец душ и пожиратель человеческих ресурсов. Параллельно главному конкурсу на "Кинотавре" идет конкурс короткометражек; в нем все больше дебюты и учебные работы. Попадаются роскошные: к примеру, документальная "Маленькая Катерина" Ивана Головнева; масса - никакая. Тем не менее на одном из обсуждений работ молодых, проходящих ежедневно под титлом "Кинопроба", для "никаких" прозвучало: за душой у вас пустовато, однако профнавыков довольно, чтобы заполнять телевизионную сетку. Не думаю, чтобы кто-нибудь из званых отказался в эту сетку залезть. А уж тут птичка, считай, пропала. Для будущего кино это, может, и неплохо: те, кто удовлетворится телевизионной компетентностью, кинематографу не так уж и нужны. Но тогда и виды на индустриальный расцвет - пустое? Но Роднянский и Толстунов непохожи на людей, склонных к пустым хлопотам. Перед просмотрами телемагнаты благородного кинопроисхождения любят присесть на ступеньках лестницы Зимнего театра - свои среди нечужих. Симпатично. И операцию по внедрению активно плодотворных генов ТВ в кино они, вероятно, способны провести, не умертвив предмет своей первой любви.
Появилась первая претендентка на актерский приз - Евгения Добровольская в "Ловиторе" Фархота Абдуллаева, где она играет женщину странную и неотразимую. В фильме, сваренном по рецепту: "Пацаны" плюс "Генералы песчаных карьеров" - все придумано, только за Добровольской - шалая, гордая и горькая женская правда: жизнь по любви, любовью за любовь.
Потенциально призовая картина - "Мама, не горюй-2" Максима Пежемского. Это сюрприз: ей прочили провал. Идея созидать сиквел первой "Мамы", у которой, кроме критиков-авангардистов, поклонников не нашлось, в ситуации свершившегося поворота к продюсерскому кинематографу казалась абсурдной, причем на чисто российский лад. А Пежемский как раз про этот лад и высказался - точно, смачно и очень смешно.
На "очень смешно" пытался вытянуть и Алексей Балабанов. Отчасти преуспел. Смотреть "Жмурки", "беспредельно черную комедию" эпохи первоначального накопления российского капитала, набилось столько народу, что в зале Зимнего не осталось ни молекулы кислорода. Смеялись. Ударят на экране кого-нибудь под дых - смеются. Рубанут топориком для разделки мяса - хохочут. Размажут мозги по стенке - ржут до упаду. "Жмурки", по-моему, фильм оскорбительный. Не потому что оскорбительно плох по части профессии. Как раз наоборот: у Балабанова нет дефектов речи, которым страдают авторы большинства конкурсных картин, многословные, не умеющие правильно построить самые простые предложения. Этот, что хотел, то и сделал: впарил населению "Криминальное чтиво" для бедных и глупых. Зачем? За что? Это просто комикс - утешали нас перед просмотром. Ладно. Комикс - жанр в законе, и шутки мы понимаем. Только вот шутник Тарантино взошел на почве какой-никакой кинокультуры, а Балабанов - на родимом черноземе. Игра в "Жмурки" у него начинается в морге. И трупы там, по всей видимости, настоящие.
А Никита Михалков в "Жмурках" не то что блистать, но и вообще играть не потрудился. Так что виды на мужской актерский приз "Кинотавра" изменились. Хотя вид на море по-прежнему прекрасен.