Поделиться
Когда долго не видишь человека, с печалью или радостью отмечаешь, как он постарел (возмужал, поумнел). С узбекским кино мы не встречались много лет, но еще жив в памяти мощный накат его "новой волны" с удивительно свежими по языку и мироощущению картинами. Национальная кинематография переживала взлет, в ней возникли новые герои - молодые ученые, поэты, интеллигенты. На "Узбекфильме" появились мастера, о которых вскоре узнал весь мир.
Режиссер нынешней конкурсной ленты "Девичий пастух" Юсуп Разыков по первой профессии драматург. В новом Узбекистане он занял пост директора студии "Узбекфильм" и снимает картины уже как режиссер. Его лента и по мироощущению и по языку производит впечатление резкого рывка назад. Перед нами снова патриархальный Узбекистан с убогими мазанками, ведомый уже не знаниями, которые принес ХХ век обновления, а верованиями и муллами. И нравы здесь словно списаны из пьес какого-нибудь узбекского Островского (есть даже эпизод, почти буквально воспроизводящий сцену из "Грозы" с байками про людей с песьими головами).
В родное село приезжает наглый "новый узбек", который потусовался за границей и теперь хочет вернуть семью, размахивая пачками долларов. Его младший брат 13-летний Джамшид пасет овец, опекает невестку, переживая первую любовь. Есть также красавица с всегда потупленным взором. Но ничто в сюжете не способно "зацепить" зрителя и вести его по фильму - картина аморфна и анемична. Видно, что актеры работают с режиссерского показа. Это тот тип "восточного кино", где в порядке местной специфики героев заставляют со значением произносить банальности, и актерам ничего не остается, как играть не образ, а конкретную фразу, работая в духе театра мимики и жеста: пощипала девушка уголок платка - застеснялась, значит. Словно на свете не было ни Станиславского, ни даже Ишмухамедова с Файзиевым.
После этого фильма картина Томаса Винтерберга, последователя и соратника Ларса фон Триера, кажется чудом профессионализма. В его фильме "Дорогая Венди" есть вторые и третьи планы, есть бэкграунд, есть накопление количества, которое переходит в качество, и соответственно есть трагическая кульминация. Правда, нет убедительности - но это уже идет от стандартного "пунктика" Ларса фон Триера, который здесь выступил сценаристом, - его теоретического "антиамериканизма". Перед нами вновь триеровская концепция растленной Америки, где все не слава богу, даже души прекрасные порывы. Поэтому картина слегка смахивает на пробную заготовку к "Догвиллю".
Боящийся путешествовать Триер свои представления о заокеанской империи зла черпает, как всегда, из кинофильмов. На этот раз его вдохновила, судя по всему, лента Майкла Мура "Боулинг для Колумбайн", где бичевалась патологическая любовь Америки к оружию. Мур пользовался документальными телесъемками трагедий, когда школьники расстреливали своих одноклассников и учителей. Триер переводит все в ранг художественного кино, идя по стопам "Слона" Гаса Ван Сента. Но все равно кончает "Догвиллем", словно репетируя сцену вожделенного уничтожения героиней маленького американского городка.
В "Венди" действие протекает тоже в американском городке - шахтерском. И снова, как в "Догвилле", если не знаешь, что это Америка, можно подумать, что перед тобой Дания или Англия - если не считать шерифа, тут все европейское, включая фирменную сумрачность стиля. И на роль главного персонажа Дика выбран Джеми Белл, типичный англосакс, который в ковбойской шляпе напоминает заигравшегося подростка.
Итак, растет хороший парень Дик, переживший утрату отца, убежденный пацифист. Но когда в руках у него случайно оказывается пистолет, он ощущает к нему мистическую тягу. И оружие постепенно подчиняет себе подростка, меняет его мировоззрение. Он из самых добрых побуждений организует тайное общество "Денди" с ритуалами, пристальным изучением сквозных ран и кодексом чести, который не позволяет обнажать оружие за пределами шахты-тира. Но тенденция уже ясна, и понятно, что оружие однажды выстрелит, причем в человека.
Как в "Догвилле", все происходит в тесном пространстве городской площади, о нем же напомнит склонность в разгар практики напоминать о теоретических разработках в виде графиков. Финал представляет собой сущую симфонию огня, когда грохот выстрелов сливается с патетической "Глори, аллилуйя!". То, что сыр-бор разгорелся по более чем абсурдному поводу, надо списать опять же на счет американской глупости. Аплодисменты.
Винтерберг простодушней Триера и воспринимает его теории всерьез. Поэтому в его картине есть несвойственный "Догме" психологизм, есть хорошие актерские работы. Джеми Белл, получивший высший приз Англии "Бафта" за роль мальчика-танцора в "Билли Эллиотте", здесь заметно возмужал и подает серьезные надежды как актер. Его соратники по "Денди" колоритны, но типажи взяты, по-видимому, из мюзикла "Оливер!". Хотя есть один афроамериканец, бандюга по призванию, который пришел из картин Майка Ли. Фильм был бы почти хорош, если бы не мощный привкус литературщины, крайне удаленной от более сложной и менее публицистически предсказуемой реальности. Датское кино, которое, помнится, так озаботилось правдой жизни, подает пример сугубо теоретического к ней подхода.
А если забыть о клятой Америке, то "послание" фильма вполне универсально: теория непременно станет однажды практикой, а игра с оружием обязательно приведет к катастрофе. Не подписаться под этим трудно.