Поделиться
Понятно, что Камчатка - район повышенной секретности. Понятно, что обо всех технических деталях операции широким слоям знать в общем-то не обязательно.
Но зачем же пытаться создать информационную блокаду и норовить налепить на все происходящее любимый цензурой гриф "совершенно секретно". Все структуры военного ведомства - от Дальнего Востока до Москвы - двое суток под строжайшим секретом хранили список фамилий членов экипажа батискафа. Ну какая, скажите, в этих семи русских фамилиях была военная тайна? Или вот десятки журналистов в понедельник до ночи простояли под забором госпиталя, куда привезли спасенных моряков, но встретиться с экипажем им было категорически запрещено. Чего боялись отдавшие этот приказ адмиралы?
Аналогичные вопросы поднимались во время трагедии с "Курском". И вот они всплывают снова. Так где же заканчивается государственная тайна и начинается ведомственная секретность, которая охраняет только честь мундира?
Военная тайна от жены
Анатолий Илюхов, собственный корреспондент РИА "Новости" по приморскому краю:
Военные изначально прятали концы в воду. Журналисты узнали о том, что происходит в бухте Березовой, от жены командира батискафа Милашевского. Мужественная женщина, наплевав на военные тайны, - ей все-таки муж дороже, позвонила на камчатскую радиостанцию и рассказала, что происходит.
Радиостанция осторожно, поскольку официальное подтверждение получить было невозможно, рассказала о звонке в эфире.
Когда наш корреспондент на Камчатке Оксана Гусева пыталась узнать в камчатской группировке морских сил Тихоокеанского флота, правда или нет, что в Березовой ЧП, ей ответили, что какую-либо информацию давать запрещено.
Лишь когда происходящее стало известно иностранным журналистам, пресс-службы мало-мальски заработали.
А я был ошарашен ответом начальника пресс-службы ТОФ Александра Косолапова. Когда я дозвонился к нему с очередным вопросом, он мне сказал: "Залезь на сайт "Интерфакса", я им все уже передал". Я попытался было его вразумить, но последовал ответ: "Я работаю с "Интерфаксом". Мне, к счастью, удалось найти источник в штабе флота, который, по большому счету, нарушая служебные инструкции, рассказывал мне, что происходит в бухте Березовой. Я думаю, он делал это потому, что после истории с "Курском" многое изменилось и в сознании наших военных.
В этой истории, как мне представляется, наибольшую открытость показала пресс-служба главного штаба ВМФ.
Ну а совсем легко работать стало, когда на Камчатке появился министр обороны Иванов. Он сам проявил открытость, созвал пресс-конференцию.
Эти дни мне напомнили воспоминания Василия Пескова, который где-то писал, что когда полетел в космос Герман Титов, первым на его родину в Алтай приехал корреспондент "Известий", потом "Комсомолки", затем областной газеты, а самым последним - журналист из районной газеты.
Мало ли что министр сказал
Тимофей Борисов, специальный корреспондент "Российской газеты":
- Регулярный рейс "Аэрофлота", заполненный людьми с камерами и диктофонами, прилетел на Камчатку в субботу вечером, и журналистский пул сразу столкнулся с пресс-службой флота. Столкнулся... и чуть не упал от столкновения. Все действия военных были направлены только на то, чтобы не пущать, не давать, не разрешать.
Дальше дежурного нас не пустили, честно сказав, что лучше даже времени не терять.
Второй контакт пришелся на утро следующего дня. Прилетел министр обороны из Москвы. На малый ракетный корабль "Разлив" он погрузился, чтобы отправиться к месту аварии в бухту Березовую. Вместе с министром на борт сопроводили нескольких журналистов, прилетевших из Москвы. Весь журналистский пул, столпившийся у причала, возмутился: почему представителей трех федеральных каналов берут, а, скажем, ТВЦ, пишущих, снимающих журналистов - нет. Майор из отдела воспитательной работы по фамилии Романович ответил, что он человек подневольный и у него такие указания.
Когда все журналисты попросили его показать того, кто принимает решения, он указал на подтянутого человека, который к тому времени уже был на корабле. Журналисты - народ настойчивый, докричались до человека на корабле, который ответил, что никого не возьмет, хотя это и в его власти, потому что не хочет.
Когда батискаф спасли, от военных вроде бы можно было ожидать большей благожелательности к прессе. Но конфликт только обострился. Не в силах остановить общение министра с прессой, военные вставляли палки в колеса, как только министр отворачивался. На пресс-конференции, организованной в Вилючинске, последний вопрос прозвучал от фотокорреспондента одного из российских агентств: можно ли будет снять процесс вручения памятных подарков английским спасателям, который должен состояться сразу после пресс-конференции этажом выше? Министр ответил утвердительно. Но как только он с англичанами поднялся по лестнице, журналистов остановил крепкого вида морской офицер. На возмущенные реплики, мол, министр только что разрешил, тот прямо в камеры заявил: "Да мало ли что министр сказал".
Привычка врать в экстремальном режиме
Борис Резник, зампред Комитета Госдумы по информационной политике:
- Та дозированная информация о затонувшем батискафе, которая обделяет общество каким-либо пониманием происходящего, вызвана отнюдь не военными секретами. Секреты нашего ВМФ - это как секреты Красной Армии, нет их уже давно. Проданы на корню. А ограничивая доступ журналистов, военные начальники пытаются скрыть ужасающие пороки системы. "Не положено, секретно" - это все на самом деле прикрытие, завеса. Этот маленький подводный корабль попал в сеть огромных безобразий. После несчастья с "Курском" первый вывод мы должны были сделать о необходимости создания своей системы спасения. Уже прошло достаточно много времени - она не была создана. И то, что мы закричали SOS и вызвали на помощь кого только можно - сущее безобразие не готовой к таким ситуациям военной власти.
Депутаты сейчас на каникулах, но я считаю, что мы должны немедленно собрать комитет по информационной политике и посмотреть, как в этой экстремальной ситуации работали с прессой воинские начальники. По-моему, повторяется история с "Курском", с распродажей флота. Пресс-секретарь главкома ВМФ дает скудную дозированную информацию, выгодную верхушке флота. Обманывали, что питания достаточно на 5 дней, а оказалось, члены экипажа сухари собирали и по крошке давали друг другу. У них почти не было питьевой воды, получали по три глотка в сутки. Видите, какой каскад вранья, он всегда сопровождает у нас подобные экстремальные ситуации. Вот почему журналистов не пустили в госпиталь, боялись, что члены экипажа скажут им правду.
Стопроцентно нарушен Закон о СМИ, обязывающий их давать объективную и полную информацию по первому требованию. Тем более, речь шла не о терроре, и ограничения, которые оправданы в случае терактов, здесь совершенно ни при чем. Жизни людей угрожали прежде всего некомпетентные действия командования. Оно несет ответственность за все. Не такая это была ситуация, чтобы обращаться к иностранцам за помощью. Вот почему правда о ней на страницах газет была невыгодна командованию флота.
Платить за информацию запрещается
Мацусима Есихико, шеф-корреспондент московского бюро японского информагентства "Киодо цусин":
- Я сегодня посмотрел утренний выпуск российских газет, многие анализируют спасательную операцию с батискафом, вспоминая "уроки "Курска". Слава богу, трагедия на этот раз не повторилась, но опасность была. Телевизор же вообще ничего не говорит на тему уроков этого события.
У нас по телевидению о такого рода ситуациях говорят куда более открыто. Журналисты не допускаются к месту события, только если это мешает спасательным работам. Во всех других случаях в принципе допуск легок.
Японским журналистам при освещении подобных событий не хватает официальной информации пресс-службы японского правительства, и мы используем неофициальные источники информации. Причем плата за информацию у нас запрещена, если такое откроется, грядет большой скандал.
Секретность в разумных пределах
Дмитрий Язов, маршал советского союза, министр обороны в 1987-1991 гг.:
- Секреты у Вооруженных сил были, есть и всегда будут. Причем актуален этот тезис по отношению к армии еще со времен Петра I. Конечно, все должно быть продумано, причем продумано на государственном уровне. У нас часто ведь как бывает? Команда: засекретить абсолютно все. А зачем все-то? К тому же при таком подходе часто бывает, что как раз то, что надо, и не засекретили. В свое время мы секретили даже номера дивизий, в то время как американцы везде открыто писали названия и номера своих.
Что касается ситуации с батискафом, то какая там секретность - запутался в сетях. Англичане привезли к нам более совершенное оборудование. Мы объявили, что будем покупать эти "Скорпионы". Все должно быть в разумных пределах. И секретность тоже.
На режимные объекты вход закрыт
Владимир Егоров, губернатор Калининградской области, бывший командующий Балтийским флотом:
- Наличие военных секретов - это не корпоративная прихоть военного ведомства, а государственная необходимость. Мало того, при достигнутом уровне средств вооруженной борьбы, особенно оружия массового поражения и нынешних масштабах терроризма, доступ к этому оружию, к технологиям его изготовления должен быть максимально ограничен. Во избежание случайностей, приводящих к неосторожному и несанкционированному приведению в действие оружия большой разрушительной силы, следует ужесточить и доступ на режимные объекты.