Поделиться
Григорий Померанц, культуролог, философ:
- Первое впечатление о музыке, без которой я сейчас не могу прожить, принес мне фильм "Чапаев". Белогвардейский полковник, игравший там часть "Лунной сонаты" Бетховена, перекрыл фильм Васильевых. Но попытка ходить на концерты не удалась. Моя непривычная голова усваивала несколько аккордов, а потом теряла музыкальную мысль. Тогда я стал слушать оперы. В пении помогали сюжет, слова. Чайковский вместе с Пушкиным заражали меня любовью, сильной, как смерть.
Как разрезать историю Онегина и Татьяны на куски по 3 - 5 минут?
На операх мое предвоенное воспитание кончилось. Но после войны я попал в лагерь. Летом можно было созерцать белые ночи. Но зимой где-то надо было находить крылья, подымавшие над землей. Оставался только репродуктор, хорошо звучавший в морозные вечера. Москва передавала симфонии Чайковского, и я ходил между бараками, похлопывая рукавицами, и слушал. В лагере мне удалось сосредоточиться на сложных переливах музыкальных мыслей и ассоциаций, и с тех пор серьезная музыка стала моим главным искусством, а легкая музыка - тяжелым крестом. Она раздражает меня поверхностностью, часто пошлостью.
Можно ли разрубить симфонии Чайковского, Бетховена, Шостаковича или "Страсти по Матфею", или "Всенощную" Рахманинова на куски по 3- 5 минут? Если удастся, то выйдет еще хуже, чем "Война и мир" или "Преступление и наказание" в дайджесте.
Дайджесты, принятые в Америке, воспитывают недорослей, слышавших имена великих творцов, но не испытавших встречи с великим искусством, не знавших борьбы за свое внутреннее пространство, недоступное "пиарам". В наш век, полный соблазнов, классическое искусство прошлого - один из важнейших противовесов быстрой смене поверхностных впечатлений, отрывающих человека от его собственной глубины. А всякий грех, как учил митрополит Антоний Сурожский, - это прежде всего потеря контакта с собственной глубиной. Современное использование телевидения сравнимо с влиянием алкоголика в семье, писал Карл Поппер, автор книги "Открытое общество...". Стоит ли превращать "Орфей" в еще одну форму лоботомии, снижения духовного уровня в погоне за массовым рейтингом? Нужно ли подражать коммерческому радио и ТВ, заглушающим культуру? У нас и так слишком много разрушено.
Андрей Кураев, диакон:
- Мне представляется, что в эпоху свободного рынка одна из задач государства состоит в том, чтобы защищать всех тех, которым угрожает быть смытыми рыночной волной. Оно должно защищать людей, которые по каким-то причинам не обладают конкурентоспособными силами, - инвалидов, детей, престарелых. Государство должно защищать те научные и культурные проекты, которые нужны для того, чтобы люди не потеряли остатки цивилизованности. В частности, радио "Орфей" могло бы быть такой отдушиной для тех, кто хочет дышать. Высокая культура никогда не была и не будет массовой. Сейчас времена, когда тоталитарно себя ведет разнузданная попса на всех радио- и телевизионных частотах. И в этих условиях, я думаю, государство могло бы сохранить небольшое культурное "гетто" для тех, кто не хочет превращаться в приставку к телевизионному ящику, кто не хочет иметь хорошо отформатированные мозги. Вот для таких людей, я считаю, нужно понести траты. И пусть утратив какую-то часть аудитории или прибыли, но, я думаю, чем больше будет в нашей стране людей, для которых имена Бетховена, Баха, Глюка не просто имена из энциклопедии, тем больше шансов на наше культурное и духовное возрождение.
Музыка - это школа чувства. Гимнастика чувства. Чем выше у человека опыт личных чувств, тем больше вероятность, что, встретившись с чувствами другого человека, ты сможешь ему помочь.
Зинаида Миркина, поэт, переводчик:
- Власти реабилитируют религию, восстанавливают храмы, но возможно ли истинно религиозное чувство жизни без умения вслушиваться в глубину, в суть жизни, без умения жить в согласии со средствами, творящими жизнь? Нет религии без тишины, в которой угасает все поверхностное и начинает проступать глубинная музыка духа. Без этой музыки душа мельчает и наконец просто истощается, в ней начинают разгуливать те самые бесы, которые делают наш мир ареной террора и всяческой агрессии. "Орфей" укрощал адских псов, церберов. Великая музыка способна укрощать бесов более, чем что-либо другое. Укорачивая, приглушая "Орфей", мы сами не понимаем, как помогаем бесам. В фильме "Покаяние" звучали по радио великие слова Эйнштейна, призывавшего остановить вакханалию агрессии, а затем диктор говорил: "А теперь перейдем к легкой музыке". И призыв к серьезной работе души сводился на нет. Легкой музыке может быть отведено свое место, но оно должно быть пропорционально серьезности жизни и духовной работе, которая выявляет смысл жизни и предотвращает скатывание мира в пропасть. Может, под легкую музыку и приятно забывать об этой работе, но мне думается, что есть что-то куда более нужное. И это прежде всего та великая классическая музыка, которая воспитывает внимание к душе, к природе и помогает жить. Радиостанция "Орфей" - наше великое богатство. Мы уже много богатств разрушили. У нас без конца показывают по телевизору, как разрушались храмы, но ведь сейчас они разрушаются не меньше. Разрушается храм души. И это делается под очень легкую музыку, все более и более громкую и все более и более пошлую. Может быть, пора остановиться.