Курс молодого щенка

Скулит, собственно, несчастное существо под названием ирландский сеттер, а в простонародье - Лука. Вот уж действительно сука. Это понимаешь, когда скулеж продолжается в течение нескольких часов. Хозяева привязали ее к дереву, сверху накрыли балдахином наподобие тех, под которыми проводили ночи княжны и наложницы, чтобы комары да мухи не мучили, сказали: "Место" и пошли заниматься своими делами. Например, готовить еду, общаться с друзьями, просто загорать... А вокруг на свободе гуляют несколько братьев по разуму... Завоешь тут. И сразу хозяин с веником или кто-то вообще малознакомый, но к которому надо относиться с пиететом. В общем, собачья жизнь.

Эту собачью жизнь можно назвать курсом молодого щенка или воспитанием еще необученного, но перспективного охотника. Короче, натаска. Милое, любимое комнатно-диванное существо, которое холили и лелеяли, в котором души не чаяли и всячески баловали, вдруг столкнулось с чем-то резко выбивающимся из привычного ритма жизни. Здесь могут наорать, дать по морде, здесь не разрешают от души поноситься среди кастрюль и объедков. И все требуют, и все чего-то ждут...

"Натаска" - это не только школа для молодой охотничьей собаки, но и для ее владельца. Ведь никто до вылазки в поля не знает, как себя поведет пес, столкнувшись в первый раз с дичью нос к носу. Был случай, когда один такой комнатно-диванный вариант, выйдя в поле, грустно поджимал лапки (дескать, сыро вокруг), тянул носом исключительно в сторону машины, из которой только что выгрузился, поджимал хвост, а когда случайно наткнулся на дупеля, так некстати вылетевшего прямо из-под лап, нервы сдали окончательно. Псина опрометью кинулась к родному автомобилю, запрыгнула внутрь и носа наружу больше не показывала. Но это исключения. Гораздо чаще после первого же выхода в поле собака вдруг осознает свое предназначение, смысл жизни... Людям остается только завидовать.

Но не так было на лугу, где оба забывали обо всем. Здесь можно бегать, резвиться, гоняться за бабочками, барахтаться в траве - все было позволительно. Однако и здесь, после восьми месяцев жизни Бима, все пошло по командам хозяина: "Поди, поди!" - можешь играть, "Назад!" - очень понятно, "Лежать!" - абсолютно ясно, "Ап!" - перепрыгивай, "Ищи!" - разыскивай кусочки сыра, "Рядом!" - иди рядом, но только слева, "Ко мне!" - быстро к хозяину, будет кусочек сахара. И много других слов узнал Бим до года. Друзья все больше и больше понимали друг друга, любили и жили на равных - человек и собака.

"Белый Бим Черное ухо",
Гавриил Троепольский

Собака, с которой мы приехали в лагерь под Муром на натаску, - ирландский сеттер Грёза - до этого лучше всего охотилась на бабочек и явно не представляла, зачем ей нужны нос, длинные лапы и уши. Впрочем, на все невинные шалости пса мы смотрели сквозь пальцы: все-таки самая младшая в семье - год и 10 месяцев от роду. Кроме того, в отличие от нее мы хорошо знали, что этим летом она наконец "увидит птичку".

Правда, пока она только увидела лагерь. Помимо полыхающего костра, нескольких машин и десятка палаток здесь было очень много людей и собак. Впечатлений - масса. Есть с кем побегать, поиграть, есть кому погладить, покормить, есть где поваляться и к кому голову приклонить. Впрочем, собачье счастье - недолгое. Поначалу ей дают "малек перебеситься": пусть пообвыкнется. А пока она бесится, мы, в свою очередь, знакомимся с обществом давно, недавно и совсем не знакомых людей.

Люди и звери

Несмотря на наш приезд, палаточный лагерь живет по своему расписанию: время близко к полуночи, а здесь только собираются ужинать. Около двадцати человек с пустыми одноразовыми мисочками топчутся вокруг внушительного котла, который только-только сняли с огня. На взгляд свежего человека эта картина больше всего напоминает раздачу гуманитарной помощи в лагере беженцев. Так оно скорее всего и было. Только беженцы эти ничуть не были замучены свалившимися на них несчастьями, а скорее были самыми счастливыми людьми в стране, потому что им удалось вырваться из пыльных городов "на волю - в пампасы".

Вечерний треп, чай, 50-100-150 граммов на сон грядущий... Чем-то все это похоже на лагеря КСПэшников, только вместо привычных гитарных пассажей и хриплых голосов, а также непомерных возлияний и признаний чьей-то гениальности здесь всерьез обсуждают проблемы воспитания и лечения братьев наших меньших. В такой, можно сказать, интимной обстановке выбираются, назначаются лидеры, таланты в поиске, причуивании и поднятии птицы - главной награды на этих соревнованиях.

В этот вечер всех владельцев собак и главных устроителей лагеря - председателя сеттер-клуба "Гленкар" Елену Федулову и ее помощницу из Архангельска Наталью Ильину слегка "колбасило". Дело в том, что накануне из Москвы прибыла целая группа экспертов и наутро были запланированы испытания уже прошедших натаску псов. После обязательных тостов: "За ветер!" и "За птичку!" лагерь почти разошелся по своим палаткам. Около костра остались только самые стойкие и те, кому не надо было идти в пять утра "в луга".

Благодаря рыжим веселым собакам лагерь в лугах всегда превращается в некое сообщество людей самых разных профессий, которым в обычной жизни встретиться было бы весьма затруднительно. Ну скажите, где еще за чисткой картошки можно застать разом секретного ученого-физика, рок-музыканта, врача-анестезиолога и системного администратора? Возможно ли в обычной жизни представить завуча престижной школы, который запросто обыгрывает в карты 14-летних подростков, с удовольствием уличая их в жульничестве? Темы для разговоров в лугах не иссякают, появляются новые друзья, партнеры по бизнесу, иногда даже завязываются романы. Взрослые люди, в душе которых всегда сидела тоска по детству с его походами, кострами, гитарами и житьем в палатке "без родителей", теперь получают законную возможность вернуться в юность.

Впрочем, чаще всего разговоры у костра так или иначе сводятся к одному - собакам. Спор принципиальный - надо ли приливать "свежую" кровь от нерабочих, но перспективных по экстерьеру псов в "рабочую" группу и как потом нейтрализовать либо минимизировать неизбежные огрехи в охотничьем поведении будущих щенков. Спор тем более жесткий, если не сказать жестокий, потому что таких собак в этот год было немало.

- Так-с... А что это у вас песик аглицкий али фурлянский какой?

Старик любил при случае показать себя: дескать, и мы живали в свете!

- Не знаю, какой он породы, а хорош.

- Так-с... А с собаками изволите ездить?

- Своры две у меня есть.

Туман улыбнулся и покачал головой.

- Оно точно: иной до собак охотник, а иному их даром не нужно. Я так думаю, по простому моему разуму: собак больше для важности, так сказать, держать следует... И чтобы все уж и было в порядке: и лошади чтоб были в порядке, и псари как следует, в порядке, и все.

"Записки охотника",
Иван Тургенев

В этом году "Гленкару" исполнится 11 лет. Назвали клуб так вовсе не из любви к иностранным словам, а в честь родоначальника этой породы в России - кобеля Гленкара, выписанного знаменитым заводчиком Пеговым в 1888 году. Крови этой уникальной собаки есть во всех родословных современных российских ирландцев. Собственно говоря, клуб начался с собак Елены Федуловой, которая по неопытности попробовала отдать своего первого пса Альта на обучение натасчику. О том, что случилось там с собакой, она вспоминать не любит. Но всех остальных она решила натаскивать сама.

Так уж получилось, что теперь в руководстве клуба - одни женщины, этакие современные "амазонки", в багажниках машин которых лежат охотничьи сапоги и ружья. В этом нет никакой позы. Просто работает принцип: если собака хочет охотиться - я научусь стрелять. Ни для кого не секрет, что на Западе рыжий сеттер неуклонно превращается в шоу-собаку - этакую аристократическую болонку, достойное украшение для дорогого дивана. В "Гленкаре" - задача обратная.

Едва взошло солнце, вся компания собралась снова. Погрузились в машины и - вперед. Надо сказать, что или плохо говорили тосты накануне, или "это был не день Бекхэма", но в то утро из всех испытывавшихся собак дипломы получили только три.

Воспрянувшее над горизонтом солнце било по глазам, злобные с утра комары и оводы тоже оптимизма не внушали. И только запах свежескошенной травы навевал что-то ностальгическое. Впрочем, собакам запах лугов нес совершенно другую информацию. Двухлетний сеттер Цейя вилась в ногах, не понимая, что ей делать: то ли сесть, то ли встать. Ее буквально трясло от возбуждения: впереди - поле, а она - на поводке. Преданный взгляд в глаза: "Ну, пусти... Хочешь - сяду, руки полижу..." И вот - счастье: заветная команда: "Ищи!" Задние лапы впереди передних, нос по ветру... Стоп. Где-то там, и... не дождавшись команды хозяина - вперед скачками. Птица взлетает, но ложиться псу даже в голову не приходит, хочется догнать, сбить лапой, вцепиться зубами в хвост, в горло...

- Погнала, - скорее выдохнула, чем вздохнула ее хозяйка, 15-летняя Алена.

Да, что и говорить, отнюдь не охотничье поведение. На настоящей охоте

после такой погони птицу никогда не стреляют. Собаку отзывают, укладывают на несколько минут и только потом, когда пес слегка "остынет", возобновляют попытки. Так же случилось и здесь.

Вообще в этот день собаки вели себя на редкость отвратительно. Плохо искали птицу, "вспарывали" ее, "гнали" и не слушали команд ведущего. В обед в лагере царило уныние, граничащее с осенней скукой. Радовались только немногочисленные победители этого марафона.

Следующим утром Грёза впервые пошла "в луга". Отъехав от базы всего на пять километров, мы с Леной Федуловой вышли на некошеное болотце около одного из притоков Оки, за обилие дичи в просторечии именуемое Эльдорадо, и отправили пса в самостоятельный поиск. Собака резво взяла вправо, затем - влево, сделав вполне достойный "челнок", потянула к старой "сидке" дупеля, которого за 15 минут до этого "сковырнула" ее товарка, и послушно пошла дальше тем же макаром прочесывать осоку, держась по ветру. Мы шли молча, только я время от времени свистом разворачивал Грёзу, когда она слишком уж далеко, на мой взляд, уходила в поиск. Через три минуты она буквально налетела на матерого дупеля, и тот нехотя оторвал свою ожиревшию тушку от земли.

- Лежать! - не своим голосом заорал я, памятуя, как долго пришлось отучать от гоньбы свою прежнюю собаку.

Грёза, немного подбежав ко мне, плюхнулась в болотную жижу.

- Хорошо, - сказала Лена. - Думаю, за две недели мы ее "поставим". Сейчас бери ее на поводок и - к машине.

В тот момент из нас еще никто не знал, что мы только что сделали первую ошибку, исправлять которую придется все две недели. Последующие выходы только усугубили ее. Собака исправно слушала команды, следила за движениями ведущего и за ветром, но совершенно отказывалась "работать носом". Спас ситуацию мой друг, который привез "в луга" мою жену и дочь. На следующий день после их приезда и очередного малорезультативного выезда на натаску я чуть не поругался с супругой, объясняя, "что собака ничего нюхать не хочет". И в запале спора предложил ей сходить в поля самой - посмотреть на эту дуреху. Удивительно, но с этой бредовой идеей согласился и инструктор.

В итоге вечером я с другом отправились на рыбалку, а жена с Грёзой утром - "в луга".

Женщина с ружьем

Собака отказывалась "работать". Она постоянно оглядывалась на мужа, который всегда был для нее скорее божеством, чем хозяином, боялась ошибиться и предпочитала не делать ничего, нежели обмануть его ожидания. Это был замкнутый круг. И тогда "в луга" приказали идти мне. Сначала было обидно, просто до слез. Потом пришла злость - я докажу. В конце концов чем я хуже девчонок из "Гленкара"?

Что может заставить "домашнюю женщину", примерную жену и мать двоих детей оторвать в пять утра голову от подушки, надеть болотные сапоги и ходить, путаясь в траве, которая еще не просохла от росы? Теперь я знаю - только любовь к собаке.

Моя задача на первый взгляд проста - ходить, молчать и вовремя хвалить пса. Лена довольна - наконец-то Грёза расслабилась и начала искать птицу. Попутно она объясняет мне, почему это произошло: дескать, если в луга вышла даже "мама", то чего уж тут бояться? Почувствовав свободу, собака начала носиться на бешеной скорости. И тут - раз! Остановилась, потянула носом - и чуть левее из травы вспорхнула птица.

- Ты видела, видела? - кричит мне Лена. - Она ее причуяла!

Что она там причуяла - непонятно, носится себе, как реактивный самолет. Но, присмотревшись, вдруг я понимаю: собака не просто бегает - она увлечена, и этот азарт заразителен. Знать бы еще, что мы ищем. Кстати, а какие они, дупеля и бекасы? От отца слышала, что "на хороший суп нужно 15 штук". И тут у меня из-под ног вспархивает птица. Небольшая, вроде голубя, но с длинным носом. Он!!! И тут произошло невероятное. Рука, движимая какой-то особой, внутренней памятью, потянулась к плечу, где должно было бы висеть ружье. По-моему, именно в тот момент настоящую стойку вместо собаки сделала уже я. Вернувшаяся невесть откуда Грёза понюхала место и посмотрела вопросительно: "Это дупель?" Вздохнула и унеслась вперед. Из лугов мы пришли, всерьез озадаченные одним общим делом. Грёза, растянувшись на пледе возле палатки, смотрела на меня вопросительно: "Пойдем еще?" А я вдруг поняла - к следующему сезону обязательно куплю себе ружье. Будем учиться охотиться вместе.

Пахло чем-то неизвестным, что будоражило кровь. Бим приостановился и оглянулся на Ивана Иваныча. А тот повернул в сторону, ничего не заметив. Бим был удивлен: друг-то не чует. Да ведь он же калека! И тогда Бим принял решение с а м: тихо переступая в потяжке, стал приближаться к неведомому, уже не глядя на Ивана Иваныча. Шажки становились все реже и реже, он как бы выбирал точку для каждой лапы, чтобы не зашуршать, не зацепить будылинку. Наконец, запах оказался таким сильным, что дальше идти уже невозможно. И Бим, так и не опустив на землю правую переднюю лапу, замер не месте, застыл, будто окаменел. Это была статуя собаки, будто созданная искусным скульптором. Вот она, первая стойка! Первое пробуждение охотничьей страсти до полного забвения самого себя.

"Белый Бим Черное ухо",
Гавриил Троепольский

Игра на равных

Кстати, об охоте. Через полторы недели нашего пребывания в полях, ближе к вечеру в лагерь со своим сеттером по кличке Лора приехал шеф-повар 6-го разряда Анатолий Боровиков, которого все женщины ожидали с тайной надеждой научиться какому-нибудь новенькому блюду. Год назад, когда псина прошла натаску, на испытаниях не оказалось дичи, и собаку - так получилось - увезли домой без премиальных. В этот раз все было не так.

Буквально через пару часов после приезда хозяина и пса повезли "в луга", причем никто, хотя все знали, не предупредил Анатолия, что это не просто дежурный выезд, а натуральные испытания. Через пять минут работы Лора нашла дупеля, потянула... и встала, как на картинке. Еще не верящий ни во что хозяин подошел и скомандовал: "Вперед!" Рывок Лоры в два скачка - и дичь взлетела. Собака тут же легла - дескать, стреляй, хозяин, а тот просто замер в немом восхищении. Стрелять было нечем. Эксперт Наталья Ильина, проследив за полетом птицы, велела искать дальше. Дальше - больше. Через три мунуты "перемещенный" дупель (так на охотничьем сленге называют перелетевшую недалеко дичь) был найден еще раз. А это гораздо труднее, ведь запах от кормившейся на одном месте весь день птицы заметно сильнее, чем от только что прилетевшей. Лора стояла в стойке сколько могла, но когда Анатолий подошел к ней на три метра, слегка скосила глаза: "Мол, скоро ли ты? Сил больше нету!" Едва уловимое движение хозяина - "Вперед!" и... диплом 2-й степени. За дальность и верность, за послушание, за скорость хода, азарт и т.д. и т.п.

- Все. Вам теперь только на охоту, - произнесла вердикт Наталья, довольная на все сто.

- С этого дня и началась настоящая охотничья собака. С этого же дня Бим понял, что только он, только он один может узнать, где птица, и что хозяин-то беспомощен, а нос у него пристроен только для виду. Началась настоящая служба, в основе ее лежали три слова: "нельзя, назад, хорошо". А потом - эх! - потом ружье! Выстрел. Перепел падал, как ошпаренный кипятком.

И догонять его, оказывается, вовсе не надо, его только найти, поднять на крыло и лечь, а остальное сделает друг. Игра на равных: хозяин - без чутья, собака - без ружья.

"Белый Бим Черное ухо",
Гавриил Троепольский

На настоящую охоту мы поехали ранним утром в воскресенье. Дело в том, что охоту с легавыми обычно открывают на две недели раньше, чем для одиночных стрелков. И это еще один довод, чтобы завести рабочую собаку.

Кстати, собак натаскивают каждый год, предварительно выбирая угодья, где есть птица. Обычно искомое место находится примерно в 400 километрах от Москвы. Съездить, договориться с охотоведами, деревенским начальством, оповестить всех владельцев, подготовиться... Энтузиазм "дам с ружьем" поражает до того, что начинаешь завидовать: мне бы так! А ведь у них тоже, как у всех: дети, мужья, дом и даже работа.

Не все из них заядлые охотники. Но каждый, кто приезжает в лагерь "Гленкара", твердо убежден: заводя себе охотничью собаку, нельзя игнорировать ее интересы. Потому что прогулки в парке, вкусная еда, теплый дом и ежедневные поцелуи в нос - это только любовь к собаке. А натаска и охота - это, если хотите, уважение.

После "первого поля" собака приезжает совсем другая. Там ей открывается огромный, неведомый ранее мир, который оказывается много больше сквера под окном многоэтажки. И неожиданно повзрослевший пес начинает с легким презрением смотреть на остальных "домашних" собратьев, которым неведомы простые радости охоты.

P.S. Отпуск закончился. Мы приехали в шумную и пыльную Москву. Пока собака еще отказывается бегать в до боли знакомом парке. И еще целый год она будет с грустью вспоминать о птичке. "Пусть думает", - говорит Лена. А пока, положив голову на лапы, Грёза с тоской и надеждой смотрит на болотные сапоги, которые то и дело вынимают из шкафа. Она хочет в "луга". На охоту. И мы - тоже...