Поделиться
Габор Немеш | Сейчас я живу здесь последний год, но очень давно я учился в Москве, это было в 1966-1971 годах. Боже мой, как давно это было! Ну и в промежутках бывал здесь много раз. До того, как я приехал сюда, я много раз уже был за границей, правда, в основном в странах Восточной Европы. И Москва, Россия была совершенно не похожа ни на одну страну. Я просто помню это ощущение и то, как этот чужой город вдруг стал для меня совершенно родным, и это были мои лучшие годы. Будапешт тоже был не маленьким городом, 2 миллиона жителей, но Москва для меня была просто огромной! И тогда еще существовала одноэтажная Москва, я ее очень любил. И очень любил старую московскую архитектуру, и теперь мне очень не хватает тех домов, что за эти годы снесли.
Российская газета | В чем для вас главная разница между Москвой того времени и современной?
Немеш | Мне кажется, что много московских новостроек не встраиваются органично в облик города. Они, может быть, хороши отдельно, но я не могу ни об одной сказать: "Вот это да!" Часто видно: вложено много денег, но мало вкуса. Но беда не в этом... Старые московские районы, Китай-город или Замоскворечье, или другие, в разных концах Москвы, у каждого из них был свой стиль, но они составляли единство. Теперь я этого единства не чувствую. Я не могу понять, как можно было снести гостиницу "Москва"! Нравится - не нравится, но она принадлежала городу!
РГ | Но я была в ней незадолго до сноса, там стены просто рассыпались!
Немеш | Есть много разных решений. Я боюсь, что люди несколько небрежно обращаются с домами, которые определяют облик города. Сейчас я сижу напротив гостиницы "Украина" - мне кажется, если ее снесут, это будет уже не Москва. Парижанам никогда не пришло бы в голову снести какой-то дом только потому, что он старый и не соответствует сегодняшним нормам.
РГ | А что еще было в старой Москве?
Немеш | Тогда Москва была более русской. Я не оцениваю сейчас это - многообразие обогащает метрополии. Но это был более однородный город. И тогда были особые человеческие отношения, отличавшиеся даже от венгерских. Очень теплые, очень интенсивные. Мы приходили в гости в 12 часов ночи с практически незнакомыми людьми, и нас принимали, и это было нормально. И не потому, что мы тогда были студентами, тогда так жили все. Все, что сегодня важно, тогда было не важно, потому что не было особых денег, и карьера тоже не имела большого значения. Люди тогда жили в мире, может быть, ограниченном и узком, но создали его теплым и непосредственным. Это теперь каждый занимается своим делом, занимается деньгами. Вообще нувориш - это всегда ужасно!
РГ | Почему?
Немеш | Первая генерация богатых - это везде страшно. Но тот, кто очень быстро стал очень богатым, это еще хуже. Понимаете, русскую "держиморду" и в бюрократическом варианте тяжело перенести. А в новом варианте, когда у него появляется огромное количество денег, он ведет себя соответственно. Богатый человек в России ведет себя так, как он видел, как ведет себя власть. В Венгрии, если кто-то сидит в автомобиле определенного типа, я ничего не могу сказать о нем: агрессивный он или нет, как он ведет машину. В России совершенно ясно, что он чувствует себя королем, ждет, что другие будут уступать и т.д. Я приехал сюда из Китая, там тоже есть много богатых людей, которые еще двадцать лет назад были практически никем. Они тоже ведут себя не очень хорошо. Но разница в том, что средний китаец верит в "американскую мечту": "если я буду хорошо работать, я тоже смогу разбогатеть". И там это часто осуществляется. Но в России средний человек злится на богача, потому что знает, что сколько бы он ни работал, у него нет шансов добиться такого богатства. И люди обозляются от этого ощущения бессмысленности. Особенно в Москве. Потому что в других районах России я чаще чувствовал "свежий ветер" в настроениях.
РГ | А как Венгрия прошла этот путь?
Немеш | Венгрия - специфическая страна: венгры всегда чувствовали себя хуже, чем они жили. Мы - чемпионы мира по пессимизму. Но путь от социализма к капитализму мы прошли более плавно, не так, как Россия. У нас все было более органично, все шло от общества, которое было более открытым, у нас и рынок был какой-то... А здесь все это пришло "сверху", благодаря политической воле.
РГ | А как вы себя сейчас чувствуете в Москве?
Немеш | Я настолько хорошо чувствовал себя в Москве всегда, что все удивлялись! Но сейчас в Москве несколько сложнее, потому что общаться с местной бюрократией все сложнее. Нигде в мире я так себя не чувствовал! Перед тем как мне нужно заняться оформлением каких-то бумаг, я за два дня чувствую в животе комочек беспокойства: "Ох, боже мой, надо опять идти туда"... Потому что я был во множестве коррумпированных стран. Я привык к коррупции. Но здесь открыли новый ее вид! Везде коррупция такова: идешь, платишь - и все идет как по маслу. А в России - идешь, платишь, и все равно хамят. И множество моих коллег не знают этих проблем, потому что у них есть русские "толкачи", которые все это решают. Но я все это делаю сам, и поэтому чувствую себя немножко хуже.
РГ | А что вы здесь любите?
Немеш | Здесь необычайно чувствуешь пульс большого города. Здесь есть все. Ты можешь найти здесь все. Все можно купить. Были бы деньги. Но я, например, считаю, что безобразно платить 8 тысяч рублей за билет в Дом музыки. Но я люблю тут все. Включая московский грязный рынок, на который я хожу каждый божий день и покупаю горячие лепешки. Вот что самое уникальное здесь: допустим, в тридцатиградусный мороз прямо из печи узбек дает тебе горячую лепешку! И мне даже не надо ехать в Узбекистан для этого.