Поделиться
Юрий Лужков, мэр города Москвы:
— Церковь отделена у нас от государства, но не от народа. Понимание этой разницы и побудило меня заняться восстановлением храма Христа Спасителя. Сейчас уже можно сказать о том, что его появление в конце двадцатого столетия сыграло и объединяющую роль, и стало символом надежды на то, что в нашей стране, переживающей грандиозные перемены, все-таки можно рассчитывать на лучшую жизнь.
Но признаюсь, и сам я понял это не сразу. Решению возродить храм предшествовало почти мистическое событие. На прием ко мне пришла москвичка Валентина Ивановна Кокорева. Выложив на стол тяжелую книгу, она сказала: «Это уникальный экземпляр Библии, изданный в пятнадцатом веке. Антиквары дали бы за него любые деньги, но я доверяю книгу вам. Так завещал мне перед смертью муж — профессор, доктор исторических наук. Он верил, что именно вы заново отстроите храм Христа Спасителя». Ничего подобного в тот момент у меня не было и в мыслях, в чем я честно и признался. Но посетительница все-таки оставила Библию. А через три года действительно была заложена капсула в основание будущего храма. Драгоценную же книгу, как и было завещано, я передал Патриарху всея Руси Алексию II.
Дитя времени, которого с детства воспитывали безбожником, сам же и сейчас не привык строго соблюдать церковные обряды. Но в душе — верю. Более того, убежден, что в каждом человеке должен быть Бог, с которым и надо сверять свои дела и мысли. А поскольку в Москве живут люди многих национальностей и вероисповеданий, то у всех них должны быть условия, в которых могли бы реализоваться потребности их души. Именно поэтому я занимаюсь возрождением не только православных храмов, но и синагог, мечетей, старообрядческих церквей…
Власть обязана дать возможность любому человеку жить так, как жили его предки, — с учетом религии, языка, культуры. Отсутствие этого порождает протест. Для нашей страны это самое опасное. Ни лишения, ни какие-то неудобства, а межнациональная и межконфессиональная рознь. Как представитель власти скажу: мы не допустим ее. Воли и решимости, чтобы остановить подобные попытки раскрутить ее, предпринимаемые сейчас в других странах, у нас хватит.
Вопрос дня: Во что вы верите?
Николай Сванидзе, телеведущий:
— Верю в общую справедливость, добро и, безусловно, в самого себя: в свою мудрость и решительность. Что касается бога, то это для меня сложный вопрос. Не могу сказать, что верю в него, но в какую-то высшую силу — да. Что-то в жизни все равно не происходит случайно. Но я никогда не говорю никогда. Ведь может случиться и так, что я все-таки стану человеком религиозным. Пока же мне только близко своей гуманистической мудростью христианство, традиции которого я неоднократно и с чувством эстетического удовольствия наблюдал в наших храмах и церквях.
Никас Сафронов, художник:
— Двенадцать поколений по моему отцу были священниками, и вера соответственно не могла не передаться мне. Стараюсь соблюдать хотя бы половину существующих заповедей. У каждого человека должен быть в душе храм и дорога, ведущая к нему. Помните, как говорилось в фильме «Покаяние»: «Что за дорога, которая не ведет к храму?» Я даже специально квартиру купил с видом на Храм Христа Спасителя. Воспринимаю его как символ возрождения человеческой духовности после революционных, тяжелых для веры лет. Молюсь, глядя на него, и он помогает мне творить. Это прекрасно.
Павел Астахов, адвокат:
— Странный вопрос для адвоката — в букву закона. Я не раз убеждался на практике, что закон всегда торжествует. Религиозный же аспект очень личный. Не хотелось бы распространяться об этом на страницах газеты. Могу сказать только одно — я верую в высшую силу или, если хотите, в божественное провидение. Бог постоянно наблюдает за человеком, подмечает его огрехи и проступки. Все они обязательно всплывут на Страшном суде. В общем, если резюмировать, то я верю в справедливость земного суда и неотвратимость божественного.
Алексей Макаревич, продюсер:
— Чем больше я живу, тем больше перестаю во что-то верить. Мир меняется с предательской скоростью. Все, что когда-то было ценным и важным в жизни, перестало работать. На земле властвуют обман и глупость. Мне скорее хочется верить во что-то. В бога, например. Я хочу думать, что он есть внутри меня, является моей движущей силой. Во всяком случае, жить с такой мыслью надо. Это нравственно. Однако не могу сказать, что, посещая нашу церковь, я становлюсь ближе к богу. Церковное строение воспринимаю только как архитектурный памятник. Возможно, с годами это чувство изменится.
Татьяна Догилева, актриса:
- Я верю только в бога, но к нему пришла с возрастом. Не сразу. На мой взгляд, в жизни людей происходят обстоятельства, которые, в конце концов, приводят его к вере, по-настоящему сближают с богом. А у меня к нему был тяжелый путь. Те ощущения, что я испытываю в церкви, молясь, непередаваемые. Их не понять человеку неверующему, который не знает, что такое причащение и молитва.