Поделиться
О том, что Пелевин работает над этим заказом и что это будет переложение мифа о Тесее и Минотавре, стало известно задолго до появления "Шлема ужаса" (М.: Открытый Мир, 2005). Версия Пелевина написана в форме пьесы. Несколько человек неизвестно как оказались в неком виртуальном лабиринте, в разных комнатах и могут общаться друг с другом только через интернет-чат, да и то контролируемый и подцензурный. Они пытаются выяснить что-то друг о друге (информация тут же вымарывается и подменяется набором символов ххх), определить, где находится Минотавр и когда появится Тесей, который выведет их из лабиринта. В результате скучных, даже занудных переговоров, которые, впрочем, разнообразит один очень смешной юзер, пребывающий в состоянии перманентного алкогольного опьянения, они выясняют, что Минотавр сидит внутри них самих и кончать надо не с внешней угрозой, а с собственными страхами и комплексами. Короче, каждый сам себе по жизни Тесей. Таким образом Пелевин переиначил не столько античный миф, сколько пьесу Евгения Шварца "Дракон", ставшую знаменитой благодаря фильму Марка Захарова "Убить дракона". Остается надеяться, что заказчики из Эдинбурга этой подмены не заметят.
Что ни говори, в Пелевине всегда была загадка. Начинал как обычный фантаст, а стали читать люди, далекие от фантастики. Написал сатиру на советскую действительность - "Омон Ра", а получилась эзотерическая повесть об одиночестве человека во Вселенной. Написал, в общем-то, хохму - "Чапаев и Пустота", - и стал одним из самых популярных российский писателей. В "Жизни насекомых" обыграл оскомину набивший анекдот о глисте, который говорит сыну: "Это твоя родина, сынок!", а вышла язвительная сатира на любое человеческое общество. Пиком его развития стал роман Generation П, где он дал исчерпывающее медицинское заключение поколению 90-х годов, метнувшемуся от идеализма к циническому прагматизму. Беда в том, что Пелевин сам из этого поколения. После Generation П он стал стремительно деградировать.
С тем, что Пелевин не стилист, давно смирились. Тем более что стилистов сейчас пруд пруди, а вот живых писателей, способных принять в себя грязный селевый поток современности, где смешаны все привычные ориентиры, - единицы. Пожалуй, Пелевин среди них действительно был Первый. То, что он не эстетствовал, как Сорокин, не играл в политические игры, как Проханов, не услаждал публику интеллигентной "попсой", как Акунин, а главное - соблюдал жесткую дистанцию между собой и медиа, вселяло надежду, что из Пелевина, чем черт не шутит, проклюнется новый Достоевский.
То, что Пелевин "сломался" (или начал ломаться), стало понятно из вроде бы мелочи. Из "виртуального" писателя-невидимки, о котором спорили, существует ли он вообще в действительности, он незаметно стал обыкновенной "звездой" и как-то заявил в интервью, которых раньше принципиально не давал, что отказался от наркотиков и алкоголя, плавает в бассейне и накручивает педали на велосипеде. Дело, конечно, похвальное, но объявлять об этом не следовало. Уж больно это банальный прием - публичная смена имиджа, причем в заданном направлении. От Пелевина повеяло могильным холодком строго ориентированной на Запад саморекламы.
Пелевин стал повторяться. "Диалектика переходного периода" очень напоминала Generation П, но только без пронзительной интимной струны, без личного сопереживания главному герою. Просто смешно поиздевался над миром "новых русских", подписал приговор русскому "среднему классу" и всей бестолковой новой России.
В нынешних интервью Пелевин бодро объявляет, что избавился от интернет-зависимости. Грубо говоря, он "кинул" своих замороченных интернет-фанатов, которым устраивал безумные виртуальные пресс-конференции, для которых являлся своего рода засланцем в высокий мир художественной литературы. "Свой в доску парень" повзрослел, поумнел, больше не ест галлюциногенные мухоморы и не ловит кайф от круглосуточного торчания в электронной Сети.
Дело благое, но опасное для творчества. Опасность в том, что за Интернетом, мухоморами и "новыми русскими" обнажится реальная, а не виртуальная Пустота.
Прежде Пелевин мифологизировал современные реалии - бизнес, рекламу, Интернет, массовые душевные и умственные комплексы. Он делал это иронично, абсурдистски, но все-таки серьезно, намекая на некоего таинственного Минотавра, который живет в современном, бесконечно вариативном и оттого похожем на лабиринт мире, где всякий выбор является роковым и ведет к гибельному финалу. Теперь Минотавр сдох. Бизнес - это зарабатывание "бабла" и перевод его за границу. "Будем зеленеть в офшоре!" ("Диалектика переходного периода"). Реклама, Интернет - зарабатывание "бабла" через манипуляцию массовым и индивидуальным сознанием. Минотавр - это страхи и комплексы, которые живут внутри нас и вполне излечимы здоровым образом жизни и хорошей западной психиатрией. Вот примерный абрис нынешнего состояния ума "главного писателя", которому Лев Данилкин в "Афише" советует не стесняться звания "гуру" и "гуровать" по полной программе.
Так психиатр объявляет больному, что отныне он совершенно здоров. Действительно можно поздравить Пелевина, что отныне он не болен современностью и уж тем более - Россией. Это ведь ужасно трудно, неприятно и невыгодно. За это не будет хвалить критика. Под это не выдают глобальных литературных заказов. Правда, благодарный пелевинский читатель рано или поздно от него отвернется, потому что - зачем ему нормальный Пелевин? Нормальный Пелевин это так же дико, как сумасшедший Акунин или высокоморальный Сорокин. Но инерции прежней славы хватит ему надолго.
Но как жить со сдохшим в себе Минотавром?