Поделиться
- Рудольф Максимович, чем заняты сейчас, на что направлены усилия спортивного психолога номер один?
- Какая щедрость на комплименты. Занят же я тем, что опекаю 120 спортсменов, разбросанных по всему миру. В основном это наши, есть и выступающие там, в зарубежье. А в олимпийском сезоне работаю со сборными России по женским и мужским лыжам, потом наступит очередь биатлона, затем - бобслея.
- И что беспокоит, над чем задумывается доктор психологии, столько всего прошедший и добившийся?
- Я в непрерывных раздумьях, пытаюсь понять, что же изменилось в спортсменах, что так гложет и бередит душу. Может, то, что на последних трех Олимпиадах я замечаю признаки безразличия друг к другу.
- Это вы о тренерах, о спортсменах?
- И о спортсменах тоже. Почти никто ни за кого не болеет. Вот идет награждение, а на него коллеги по сборной не приходят. Если раньше, выигрывая медаль, получали дополнительный заряд оптимизма, то сейчас такого нет - откуда же? Я ощущаю отсутствие поддержки и интереса даже со стороны партнеров по своему виду спорта. Об этом говорил олимпийский чемпион Игр-2000 батутист Саша Москаленко.
- Очень хороший и сердечный парень. В Афинах в свои за 35 выиграл "серебро" и подвергся шквалу таких упреков...
- Он приехал уже к концу афинской Олимпиады, ожидал поддержки, помощи и... ничего этого не дождался. Ведь еще в Сиднее было братство, команда как одна семья. А теперь некоторые проходили мимо и не здоровались. Саша признавался мне, что был этим потрясен.
- Да, не пропуская за последние годы ни одной Олимпиады, я тоже замечал неприятные если не изменения в отношениях, то явные тенденции к этому. Но задача ли это психолога - налаживать в команде нужный климат, создавать товарищескую атмосферу? Ведь у него и помимо этого забот столько.
- Да. Задача - реконструировать личность. Если еще возможно. И отдать этому надо полностью всего себя, всю свою жизнь. Психологу надо быть к этому готовым.
- Вы готовы?
- Я готов. Но всегда возникает вопрос: ради чего и зачем?
- Помнится, когда у фигуриста Алексея Ягудина перед Олимпиадой в Солт-Лейк-Сити не заладилось, они с тренером Татьяной Анатольевной Тарасовой обратились к вам, и вопросов не возникло.
- Ягудин тогда сказал: я не могу без вас. Я ему отдал пять месяцев жизни, и мне не было их жалко, потому что я относился к Леше как ко второму сыну.
- Не слишком ли сильно сказано?
- Моя теория: психолог должен уметь влюбляться с первого взгляда. И я, как правило, работаю как "скорая помощь".
- И какой случай за три с лишним десятка лет практики самый сложный?
- Самый трудный - Леша Ягудин. Там работали с нуля. Он был на грани ухода из спорта, и сам говорил об этом. Для него наша работа стала огромным испытанием. Но он умел впитывать каждое слово. Пять месяцев работы скульптора. Я здесь себя не рекламирую. Но приходилось лепить по частям, иногда заново.
- У вас с Ягудиным был контракт?
- Какой контракт? Я говорил: выиграй, потом разберемся. И было важно, чтобы Алексей знал: нас с тренером Татьяной Анатольевной Тарасовой интересует только первое место. А отвечая на ваш вопрос, скажу, что Леша был абсолютно благодарен.
- Рудольф Максимович, многие считают, что вы одним своим появлением около бортика укладывали на лед соперников Ягудина.
- Есть грань, которую психологу переходить нельзя: мешать конкурентам, делать подлые вещи. Нельзя встречаться даже взглядом: у глаз функция не только зрительная, но и воздействующая. Нельзя давать интервью, потому что пресса воздействует на спортсмена...
- Ну, неужели прочитал чемпион статью, что кто-то посильнее его, и проиграл.
- Если я говорю в беседе, что спортсмен Икс сильнее Игрека, то это типичное воздействие. Я таких вещей и не делал. Плющенко на лед я не ронял. Но я знал, что в той дуэли, в той холодной ледовой войне он проиграет. А так, как феноменально откатал Ягудин композицию "Зима" в Солт-Лейк-Сити, не катал никогда и никто. Чему я учу спортсмена, так это вести себя с позиции силы. И грехом это не считаю. А реально помочь спортсмену психолог тоже имеет полное право. К примеру, перед матчем с чехами на Олимпиаде я контролировал сон нашего голкипера Хабибулина.
- Отстоял Хабибулин блестяще.
- Накануне он меня спрашивает: я завтра буду хорошо стоять? И я отвечаю: да. Умение в глаза сказать "да" важнейшее для психолога. Спортсмен очень часто его проверяет. Смотрит в глаза, задает вопрос. Если твои глаза лгут или ты их отводишь, то все, тебе больше не верят. Так вот перед игрой я обещал Хабибулину: буду помогать все два с половиной часа. И я стоял за бортиком у линии ворот, строил мысленно кирпичную стену.
- Ладно, давайте слегка переменим тему. Теперь в спорте появилось немало психологов-дам. Как вы к этому относитесь?
- Женщина вообще не может быть психологом.
- Вообще?
- Конечно. Мужчина ее не может воспринимать как психолога, он воспринимает ее как женщину. А как она, допустим, сможет мобилизовать мужчину на бой? Это же анекдот. Разве только ночью. Да, иногда имеет психологический эффект. Потому что вовремя переспать с хорошей женщиной, не больше одного раза, естественно, помогает снять напряжение. Но это уже совсем иное.
- Однако в повседневной жизни женщины так часто подавляют мужчин.
- В 90 процентах наших российских случаев. Женщины умеют испортить настроение. А в спорте этого уже достаточно. Больше ничего не надо делать, для поражения вполне достаточно. Уже никакой психолог не поможет. Знаете, за что знаменитый велосипедист и тренер бельгиец Эдди Меркс штрафовал членов своей команды? 500 долларов штрафа за звонок жене; связь с ними, с подругами ослабляет волю спортсмена, и здесь я с Мерксом согласен. Перед крупными турнирами вызываю жену. Говорю, Люсенька, твоему Васеньке нужна победа на Олимпиаде, вы благодаря ей решите вопрос с квартирой. А сейчас ваши телефонные звонки могут этому помешать. Раньше, когда не было мобильных, спортсмены уходили на почтамт и часто возвращались оттуда в плохом настроении. Не та интонация жены или что-то не такое сказала. А возьмите эпистолярный жанр. Письмо вроде бы нормальное, но сквозь строки супруга сообщает нечто о своих проблемах. И спортсмен чувствует, переживает, проигрывает. Я как-то изучал влияние радиограмм на состояние моряка. Знаете, что вводит в стресс морского волка? Слова: "Петя, дома все в порядке".
- И что здесь стрессового?
- К человеку, надолго оторванному от дома, а спортсмены сидят на сборах месяцами, надо обязательно обращаться "дорогой Петя". Вот это и есть психология. Я ею и занимаюсь. На сборах первый встаю и последний ложусь.
- И хватает сил?
- Слово "усталость" я советую забыть. Олимпиада длится 17 дней, и я знаю, что спать придется короткими урывками. Рано утром мне надо видеть, кто в каком настроении проснулся. Это важно. Я бегу в номера к тем, кому нужна моя помощь, моя интуиция, и опыт подсказывает, кто нуждается в ней прежде всего. Поднимаю настроение. Я говорю игроку, что он в прекрасной форме. Что тренер его расхваливал и обязательно поставит на игру. Человек мне верит, у него загораются глаза, и я прошу тренера действительно поставить этого игрока в команду, ибо гарантирую: он на пике и сыграет действительно прекрасно. Психолог может быть волшебником. Я даю ему знать: я приехал, я знаю, как мобилизовать вас на этот бой. А он помнит, что со мною люди побеждают. Так что ко всему прочему психолог должен быть и фартовым.
- А вы фартовый?
- Исключительно. Я за 36 лет работы не выбывал ни из одной команды. Это главное мое достижение.
- И за эти 36 лет в большом спорте у вас были любимцы? Ягудин - самый трудный случай. А самый любимый?
- Тоже фигуристка - Лена Водорезова. Я посвятил ей четыре года, и работать с нею было приятнее всего.
- Рудольф Максимович, а что же все-таки будет в олимпийском Турине? В начале беседы вы отозвались об атмосфере в команде довольно критически.
- Я сейчас как раз знакомлюсь с ребятами из зимних видов спорта. Народ у нас замечательный.
- Но в начале беседы вы высказали беспокойство некоторыми морально-этическими качествами... Разве это вас не волнует?
- Волнует. Это беспокойство, опасения. Но ради того, чтобы все встало на свои места, мы же и работаем. В процессе нашей дружбы, простите за нескромность, они становятся лучше. Ради этого я всем этим и занимаюсь.