Поделиться
Российская газета | Владимир Григорьевич, насколько известно, ситуацию в Воронежской области безоблачной не назовешь. Перед встречей с вами провели своего рода блицопрос жителей. Очень многие жаловались на "позиционную борьбу" чиновников из разных структур власти, на трудности с экономическим ростом, поминали недобрым словом известную теперь всей стране историю с убийством иностранного студента... Крайним, как всегда в подобных случаях, называли губернатора. Приходя на свой пост, вы готовы были стать ответственным за все, что творится в области? Вас не охватывает иногда чувство беспомощности?
Владимир Кулаков | Я знал, что так будет. И беспомощным себя, поверьте, не чувствую. Конечно, мне требуется время, чтобы преодолеть наследство, которое мне досталось от предшественника. Пытаюсь справиться, повышаю собственный управленческий уровень. Вот недавно диссертацию защитил... Теорию управления приходится проверять практикой, и, поверьте, поспешность тут ни к чему.
РГ | На губернаторский пост вы пришли, дослужившись до генерала в системе ФСБ. Для вас самого генеральские погоны - помощь или помеха?
Кулаков | Не вы первый меня об этом спрашиваете. Да, это другая сфера, здесь все иначе, чем в армии. Но тем не менее теория управления для всех едина. Различны лишь масштабы. Проблемы "удачливых" генералов во власти и "отстающих", думаю, во многом происходят от тех стартовых возможностей, которые каждому из них достались на новом посту. Одно дело - процветающий регион, и совсем другое - такой, где вместо "прорыва" приходится воевать на всех фронтах сразу. Здесь нужны большие силы, которых не всегда хватает. Вот, например, в Воронежской области, когда мы начали работать, бюджет был принят предыдущей Думой. Нам достались в наследство 660 миллионов рублей долгов по детским пособиям, накопившихся за прежние годы. Посчитайте, скольким людям мы задолжали, если на каждого ребенка полагалось по 70 рублей в месяц, а во всем регионе население - два с половиной миллиона человек. Того, что называют "социальной сферой", на селе просто не было. 94 процента клубов и домов культуры к работе были не пригодны, тяжелым бременем висели долги энергетикам. Во всей области были только 32 районные больницы и областная клиника, поэтому людям порой приходилось ездить к врачам чуть ли не за 200 километров. Село было в гораздо более жалком состоянии, чем в советские времена.
С промышленностью дело обстояло не лучше. Основу ее в Воронежской области составляет оборонка, на ВПК работала львиная доля наших предприятий. Он рухнул, и поднимать его никто не собирался. Крупнейший в России авиастроительный завод 10 лет стоял, не выпустив ни единого самолета. Стояло крупнейшее научно-производственное объединение "Электроника", а работали на нем 45 тысяч человек, средний возраст которых составлял 40 лет. Классные специалисты вынуждены тогда были стать "челноками". Перебивались случайными заработками, возили из Турции, Греции или Китая шубы, тряпки какие-то.
Я не говорю, что сейчас проблем нет. Но смотрите сами: в 2001 г. общий доход бюджета Воронежской области составлял 6 миллиардов рублей. Сейчас - 23 миллиарда. Промышленность стала возрождаться, мы уже можем сказать, что постепенно выкарабкиваемся из кризиса. Мы полностью закрыли долги по детским пособиям. Темпы роста зарплаты пока, правда, невысокие, средний оклад по области около 6 тысяч рублей. На то, чтобы доходы людей росли, мы обращаем сейчас особое внимание. Например, когда идет речь о новых инвестиционных проектах, первый и основополагающий вопрос - о том, сколько будут получать занятые на новых рабочих местах люди. Независимо от
того, кто хозяин и какова доля участия государства. Без этого ни один проект вообще не подписывается.
РГ | Однако говорить о том, что Воронежская область испытывает наплыв инвесторов, по-видимому, не приходится...
Кулаков | Отчего же? По инвестиционной привлекательности мы занимаем среди российских регионов 28-е место. Причем сочетаются как внутренние, так и внешние капиталовложения. Это достаточно хороший показатель. Другое дело, что не все зависит от региональной власти. Есть вопросы, решения которых мы ждем на федеральном уровне. Например, в сфере совершенствования земельных и налоговых отношений, закрепленных в законодательстве. Так, например, еще в 2003 году возникла проблема с одним из крупных американских концернов, который решил построить в Воронежской области крупнейший в Европе комбинат по производству растительных масел. Однако, собираясь вложить свои 20 миллионов долларов, инвесторы стремились максимально прояснить вопрос с землеотводом и правами на землю. Ясности добиться так и не удалось. Участок, который они выбрали, находился в федеральной собственности. Ровно год в Москве никак не могли принять решение по этому вопросу. Через год, не получив необходимых гарантий, американцы проект свернули. Правда, следом за ними появились бразильские бизнесмены, которые все-таки взялись строить подобное предприятие в том же районе. Думаю, в скором времени завод по производству растительных масел будет окончательно построен. Мы собираемся запустить серьезный проект с немцами в агропромышленном комплексе - его стоимость сопоставима с пятью областными бюджетами: речь идет о создании вертикально интегрированного животноводческого холдинга. Но проблемы-то остаются, и на будущее решать их надо.
У меня порой складывается впечатление, что многое будто нарочно тормозится. Вот, например, обсудили на Госсовете проблемы авиационной отрасли. Наш авиационный завод подписал соглашение на производство самолетов Ан-148 - это российско-украинский проект, очень удачная машина, чьи характеристики получили высокую оценку специалистов. И все затягивается так, что мне в голову поневоле закрадывается мысль о неприкрытом саботаже. Я, в общем-то, догадываюсь, в чем дело: на этих заказах чиновникам не светило получить "откат".
Мы создали лизинговую компанию и через этот лизинг стали финансировать строительство самолетов. Кстати, создание этой компании стало одним из первых примеров частно-государственного партнерства, о необходимости которого сегодня говорится на самом высоком уровне. И при этом мы встречаем противодействие оттуда, откуда и не ожидаем. В апреле по надуманному поводу в отношении лизинговой компании возбуждается уголовное дело, арестовываются ее акции. С тех пор деятельность компании проверили, наверное, все мыслимые структуры и организации: наши и зарубежные аудиторы, Счетная палата, контрольно-ревизионное управление минфина, контрольное управление администрации президента... Никаких нарушений! Следственные действия давно прекращены. Есть судебное решение о том, что дело это возбуждено незаконно. Что еще, казалось бы, надо? А дело до сих пор тянется.
Но работа авиапредприятия так или иначе продолжается. В прошлом году на нем сделали два самолета Ил-96, заканчивают изготовление заказа для кубинцев. На сегодняшний день в работе заказ на 22 самолета Ил-96, подписан контракт на выпуск 81 машины Ан-148, созданной при поддержке украинских специалистов. К сожалению, с выпуском этого лайнера до сих пор много неясного. По моему мнению, этот проект нуждается прежде всего в организационной и политической поддержке на федеральном уровне. И только в ней: средства на его реализацию найдутся у негосударственных инвесторов.
Обиднее всего то, что более 10 лет назад представители "Боинга" во время пребывания на Воронежском авиазаводе четко сформулировали свою цель: Россия впредь не будет производить дальнемагистральные авиалайнеры (эту нишу займут "Боинг" и "Аэробас"), а станет выпускать только ближние и среднемагистральные самолеты. И мы покорно следуем в русле их стратегии.
РГ | Простите, а вам не кажется, что вы излишне категоричны? В этом, кстати, вас постоянно упрекают представители оппозиции, с которыми вы крепко не в ладах. Искать компромиссы в политике, и не только в ней, вы считаете излишним?
Кулаков | Это нужно, и это хорошо, но в разумных пределах. Иногда компромисс попросту нереален. Я это понял уже тогда, когда в первый раз дал согласие баллотироваться в губернаторы. Сказать, что кампания моих противников была разнузданной, это еще мягко выразиться. Они-то считали, что народ их просто внесет во власть на руках. Когда вместо ожидаемых 70-80 процентов коммунисты получили 20, для них это стало шоком.
В областной Думе у нас сейчас - конституционное большинство "Единой России". Мы тут политикой не занимаемся. А есть люди просто "отмороженные", которые не слышат никаких рациональных аргументов и с ходу отрицают любые инициативы, если они исходят от администрации. И занимаются оголтелой критикой. Наш уровень жизни, мол, в разы хуже, чем у соседей. Спрашиваешь: откуда цифры? Ответ: "Люди говорят". Ну, все понятно.
К тому же нас трудно сравнивать, например, с Липецкой или Белгородской областями: у них совершенно другие стартовые условия, промышленная база и т.д. Честно говоря, я в последнее время на бесплодные дискуссии стараюсь времени не тратить. Проблемы есть, но мы над их решением работаем и надеемся, что все со временем будет нормально.
РГ | Воронежская область в последнее время завоевала печальную славу "столицы ксенофобии". Как вы ее решаете?
Кулаков | Надо различать реальные сложности и искусственно раздутые поводы для кампаний. С убийством перуанского студента все не так уж однозначно, как это представляли СМИ. Была драка в зоне отдыха в выходной день. Насколько мне известно, трое иностранцев были вместе с группой российских студентов, и хулиганы избивали всех, невзирая на национальность. Перуанец - не негр, его внешность вряд ли сразу могла привлечь внимание скинхедов. То, что случилось, это трагедия для города и позор для его правоохранительных органов. Но я за то, чтобы подходить к делу объективно, взвешенно, без истерик. Только тогда мы сможем действительно справиться с криминалом, да и не только с ним. Вы меня простите, но кампания вокруг "ксенофобов" кажется мне хорошо организованной и проплаченной политиками определенного сорта.
РГ | Это единственный вывод, который сделали власти из подобной истории?
Кулаков | Конечно, выводы делаются. Но боюсь, что мы пока не застрахованы от повторения подобных ситуаций. Хотя бы потому, что в воронежских вузах учатся около двух тысяч иностранцев, мы в этом смысле регион выдающийся. Эти ребята зачастую просто не понимают, что не стоит, например, гулять вечером в местах скопления нетрезвых малообразованных подростков и скинхедов. Не в каждом районе города можно появиться пьяным в темное время суток без риска быть избитым и ограбленным. Да, надо увеличивать количество милицейских патрулей в таких местах, но и они не всесильны. Разумные меры безопасности предпринимать надо и самим студентам. Они же не полезут у себя на родине купаться в озеро, если знают, что оно кишит крокодилами. Я вынужден признать: да, мы, к глубокому сожалению, не можем гарантировать безопасность ни иностранным, ни российским гражданам на всей территории Воронежа и области. Мы делаем все, чтобы свести криминал к минимуму. На территории общежитий и студенческих городков никаких подобных случаев не происходило и не происходит, посмотрите сами по милицейской статистике. Но милицейские патрули должны быть не только на входе и выходе, а по всему городу - там, где черт знает что может случиться. Сейчас увеличиваем их количество. Правоохранительные органы заняты тем, чтобы число скинхедов и подобных группировок резко сократилось и было взято под плотный контроль. Но полностью - говорю вам горькую правду - мы от них избавимся еще не скоро.
РГ | В свое время, помнится, при городских администрациях действовали общественные советы, которые помогали справиться со многими проблемами, в том числе и националистического характера. В них входили руководители всех крупных предприятий, органов местного самоуправления и т.д. Вы не пытались такие структуры возродить?
Кулаков | Пытались. Только еще на стадии обсуждения, например, проблемы скинхедов, городские власти сразу вскидываются: а в каком это законе записано, что мы должны заниматься иностранными учащимися? Никто не хочет брать на себя лишнюю работу и дополнительную ответственность. И все-таки пусть со скрипом, но такие советы, дружины, студенческие отряды, в которых участвуют россияне и иностранцы, в Воронежской области возрождаются.
РГ | Ввод в действие 131-го закона о местном самоуправлении отложили во многом из-за того, что регионы были к этому не готовы. Как с МСУ обстоят дела в Воронежской области?
Кулаков | Мы с 1 января 2006 года приступаем к выполнению закона в полном объеме. Все необходимое для этого уже подготовили. Прошли выборы в местные органы власти, сейчас завершаем передачу полномочий, имущества, уточнение налоговой базы, земельных взаимоотношений и пр. Сколько можно было откладывать - такими темпами мы и через три года оказались бы "не готовы" к введению 131-го закона в силу. Конечно, что-то придется отлаживать в процессе работы. Вот, например, в законе записано, что местные власти отвечают за оказание первичной медицинской помощи населению. В каждом селе должна быть больница или амбулатория и подстанция "Скорой помощи", готовая к выезду. А в Воронежской области, между прочим, 535 вновь образованных поселений, к которым это положение закона относится. Придется строить здания, покупать машины, а на это нужны деньги. Их еще надо откуда-то взять, да и транспорт наш автопром должен для этих целей выпустить... Не только для "Скорой помощи", но и для пожарных, для уборки улиц и так далее... Понятно, что часть расходов придется взять на себя Федерации, часть - региону и часть - местным органам власти. А дальше, по мере собираемости налогов, мы и будем выполнять закон, что называется, "по нарастающей".
Так происходит во многих областях - мы постепенно берем на себя все большую часть расходов, изыскиваем резервы интенсификации экономики региона. Много удалось сделать, чтобы вывести реально имеющиеся в Воронежской области средства из теневого оборота, легализовать экономику. Совместно с муниципальными властями будут осуществляться проекты строительства и огромных манежей с катками и тренажерными залами, и скромных дворовых стадионов. Ведем газификацию области, строим мощную дорожную сеть (через нашу область проходят сегодня автомобильные трассы Москва - Новороссийск, Москва - Волгоград, Курск - Воронеж - Саратов с выходом на Украину и на Запад). В планах - реконструкция вокзала и аэродрома (тем более что он сейчас один на несколько областей, потому что в соседних регионах аэропорты практически не функционируют). Мы предложили создать консорциум из железнодорожников и авиаторов, вложить около 10 миллиардов рублей и создать современный транспортный узел. Причем обязательно с таможенным терминалом, тогда это позволит разгрузить уже задыхающуюся от потоков транспорта Москву. Если удастся осуществить такой проект, это позволит поднять экономику не только Воронежской области, но и соседних регионов. В такой аэропорт мы сможем обеспечить доставку пассажиров из прилегающих к нам областей на небольших самолетах или другим транспортом. Есть и несколько других, не менее заманчивых с экономической точки зрения проектов. Здесь надо, конечно, рассчитывать на помощь Федерального центра, но и самим выкладываться на сто процентов. Это - прямая задача исполнительной власти регионов, которую мы никому перепоручить не можем.
РГ | Вы заняли свое кресло по результатам голосования граждан. Собираетесь ставить вопрос о доверии перед президентом?
Кулаков | Вообще-то я считаю, что решение изменить систему избрания губернаторов было абсолютно правильным. Из вертикали власти не должно выпадать ни одного звена. Иначе это вообще не власть, а аморфная масса ничем не объединенных между собой людей. Если же губернатор в оппозиции к Кремлю, значит, по всей логике, пусть и идет в политическую оппозицию, продвигает свои идеи через парламент, а не саботирует действия исполнительной власти в своем регионе. Думаю, когда вступит в действие закон, по которому кандидатуру губернатора предлагает правящая партия, это дополнительно стабилизирует систему.
Что же касается вопроса о доверии, то я его пока не ставил. Срок моих полномочий истечет в 2009 году. Да и подобные заявления кажутся мне своего рода заигрыванием с Москвой. Ну, напишу я прошение о переназначении. Для чего? Чтобы получить от президента одобрение, мол, я тебе доверяю еще больше, чем доверял? Несерьезно. Если президент решит, что я работаю плохо, думаю, он пригласит меня в Москву или даже просто позвонит по телефону и скажет об этом. Тогда я без разговоров напишу заявление об отставке. А все эти игры в доверие-недоверие мне кажутся политиканством.