Поделиться
Роман "В круге первом" я прочитал залпом, за одну ночь, в машинописной копии, захватанной множеством рук, - только так, в самиздате, когда-то приходилось нам читать почти все произведения А.И. Солженицына. И вот, сорок лет спустя, герои многострадальной книги ожили на экране, а за кадром звучит голос самого автора.
То, что мы сегодня видим и слышим, это, в сущности, четвертая версия романа, которому, как признался сам Александр Исаевич, пришлось пережить муки уже трех рождений: "Написан - 1955-1958, искажен - 1964, восстановлен - 1968".
Перелистывая теперь, вслед за телесериалом, собрание сочинений Солженицына (Москва, 1990, Центр "Новый мир"), я с немалым изумлением констатировал, что, оказывается, тогда, в 60-х, по рукам ходила именно "искаженная" версия романа. Александр Исаевич: "Чтобы дать ему хоть какую-то слабую жизнь, я сам его ужал и исказил, верней - разобрал и составил заново, и в таком-то виде он стал известен". Теперь эту версию, пожалуй, и не найдешь: в собраниях сочинений печатается, понятно, "восстановленная" ("восстанавливая, я кое-что и усовершил...").
Остается положиться только на память: "искаженная версия" была, конечно, намного мягче "восстановленной", хотя тогда роману и это не помогло. Нынешняя, экранизированная, еще жестче, еще непримиримей к сталинскому режиму и к вождю всех народов "Ё-Сарионычу". Меня - как, думаю, и вас - поразил эпизод ночной встречи Сталина с министром госбезопасности Абакумовым. В "восстановленной версии" этот эпизод заканчивается так:
" - Но товарищ Сталин! - осмелился возразить Абакумов. - Разве мы сейчас не сажаем?
- Эт-та разве сажаем!.. - отмахнулся Сталин с добродушной усмешкой. - Вот начнем сажать - увидишь!.. А во время войны пойдем вперед - там Йи-вропу начнем сажать! Крепи органы. Крепи органы! Шьтаты, зарплата - я тыбе ныкогда нэ откажу.
И отпустил мирно:
- Ну, иды-пока".
Абакумов вылетел из сталинского кабинета чуть не на крыльях: пронесло! Он так и не сказал Всемогущему про записанный на пленку, но еще не опознанный голос какого-то сотрудника МИД, который украдкой, из уличной телефонной будки, сообщил в посольство США: "На днях в Нью-Йорке советский агент Коваль получит важные технологические детали производства атомной бомбы в радиомагазине по адресу..." В книге это "абакумовское счастье" прокомментировано очень точно: "Именно из-за того, что, никому не доверяя, Сталин развел параллелизм, каждый запряженный мог тянуть вполплеча". То есть Сталину уже могли доложить Берия или Вышинский, а еще верней - самому Абакумову могли в эту ночь и не доложить. Сатрапы прятались друг за друга. Но чего не ведал грозный министр госбезопасности, так это что сам Сталин в эту ночь напрочь позабыл, зачем его вызывал, и вспомнил только после "иды-пока". Вспомнил и написал на календаре: секретная телефония.
А в телевизионной версии Сталин свой вопрос не забыл, больше того, в порыве служебного рвения Абакумов вдруг сообщает ему о звонке еще не расшифрованного дипломата в посольство США. То, что дальше происходит на экране, иначе, чем апоплексический удар, не назовешь. Со Сталиным происходит такая истерика, что нам даже не решаются его показать: слышны какие-то завывания, всхлипы, угрозы, вождь громко колотит кулаком по столу, еще немного, и начнет крушить мебель. Абакумов спиной выходит в дверь и - был таков, но только до следующей грозы.
Чего Сталин мог так сильно испугаться в декабре 1949 года? Что советский агент Коваль провалится сам и провалит задание Родины? Но Родина уже произвела первый испытательный взрыв своей атомной бомбы - это произошло ровно за полгода до изображаемой сцены, 29 августа 1949 года. Если с кем и была истерика после этого события, так с президентом США Трумэном, который уверял сограждан, что ядерная монополия Америке обеспечена как минимум на 10-15 лет. Он отказывался поверить в "русскую бомбу" даже после того, как ученые представили неопровержимое доказательство - результаты анализа радиоактивного дождя из зараженного облака. Но через три недели, 23 сентября 1949 года, в обращении к американскому народу Трумэн твердо заявил, что у русских произошла всего лишь "ядерная авария", а бомбы у них нет. Увы, это, как говорится, уже не отвечало правде истории.
Разумеется, перед нами не исторический, а художественный роман, соответственно и экранизация не историческая, а художественная, тем более что и она предпринята с участием автора. Стало быть, незачем ломиться в открытую дверь: ведь у художника нельзя отнять право на вымысел. При этом все же правомерен, наверно, вопрос: а насколько сам художник вправе удаляться от исторической правды? "Восстановленная" и экранизированная версии романа "В круге первом" от нее заметно дальше, чем "искаженная", которой так зачитывались мы в годы цензуры и самиздата. И это странно, потому что за минувшее с той поры время из-под цензуры вышла не только литература, но и история.
Возьмемся за руки, ученые друзья
В августе 1942 года создан "манхэттенский проект", во главе которого ставят полковника Лесли Гровса - вместе с должностью он получает и новый, генеральский чин. Это он находит Роберта Оппенгеймера и пробивает его кандидатуру в научные руководители проекта, закрыв глаза на то, что когда-то Оппенгеймер слишком близко знался с коммунистами. В это время Джулиус Розенберг и его жена Этель решили покинуть Нью-Йорк, где им жилось очень трудно, и сняли комнату на восточной окраине Манхэттена. Им едва перевалило за двадцать лет, они были вполне счастливы: подрастали уже двое сыновей, а Джулиус, незадавшийся бизнесмен и неудавшийся раввин, целый год отдавший изучению иудаики, был принят на работу в "манхэттенский проект" инженером-электриком...
Да, это был первый круг ада, и нельзя не задаться вопросом: а была ли альтернатива, чтобы не попасть во второй и третий круги? Была. В 1954 году Черчилль признал: величайшей ошибкой Запада было то, что он не поделился секретами атомной бомбы со своими русскими союзниками. США не пожелали поделиться монополией уже не только с русскими, но и с западными союзниками.
"Если бы я знал, что немцам не удастся достичь успеха в создании атомной бомбы, я бы никогда и пальцем не шевельнул..." - с горечью признался после войны "отец физики" Альберт Эйнштейн.
Он "шевельнул пальцем" в августе 1939 года: по инициативе многих ядерщиков-антифашистов подписал письмо президенту США Франклину Д. Рузвельту с пожеланием "установить постоянный контакт между правительством и группой физиков, ведущих исследования над цепной реакцией в Америке".
Апрель 1945 года. Уже известно, что германский "урановый проект" был явно переоценен. Уже почти все ведущие ядерщики третьего рейха: Вернер Гейзенберг, Отто Ган, Карл Фридрих фон Вейцзеккер, Макс фон Лауэ и др. - оказались у американцев в плену. Выяснилось, что эти ученые всячески тормозили разработку фашистской ядерной бомбы, остужая и рвение преданных нацизму коллег...
Альберт Эйнштейн пишет президенту США новое письмо с просьбой заморозить разработку атомной бомбы за ее полной ненадобностью. Но Рузвельт умер, не успев ответить на письмо, а новый глава Белого дома предостережениями ученых пренебрег. Глубочайшим образом поразил Эйнштейна этот не укладывающийся в голове факт: не диктаторский режим Гитлера, а так называемый "демократический мир" первым разработал и первым пустил в ход бесчеловечное оружие массовых убийств! "Не следует забывать, что атомные бомбы были сделаны в Соединенных Штатах в качестве предупредительной меры против применения атомного оружия (в случае его создания) немцами. А сейчас мы перенесли к себе и хорошо освоили недостойные приемы наших врагов в последней войне".
Альберт Эйнштейн был изгнан нацистами из Германии в 1933 году. Приведенные выше слова он сказал через 14 лет в США. Именно в это время Петр Капица пригласил Эйнштейна приехать в СССР "для работы в области физики в самой свободной для творчества стране мира". Это вызвало небывалый переполох в американских спецслужбах.
В зареве над Хиросимой и Нагасаки многие европейские ученые с ужасом увидели отблески первых ядерных реакций, осуществленных в их лабораториях. Жолио- Кюри этот отблеск увидел еще раньше зарева. Сначала - когда специальная эсэсовская команда опечатала его лабораторию в Коллеж де Франс. Затем - когда американская команда "Алсос" нагрянула с сургучными печатями "Made in USA". Через неделю после освобождения Парижа бывший социал-демократ заявил, что еще в 1942 году вступил в компартию. Отсюда возникла идея привлечь Жолио-Кюри к атомным разработкам в СССР, тем более что он и сам готов был ехать в Москву: за твердую политику отказа от работ военного характера американцы добились его отстранения от должности верховного комиссара Франции по атомной энергии. Однако Сталин рассудил, что знаменитый физик полезнее на своем новом посту - возглавив Всемирный совет мира, он стал фактически лидером пацифистски настроенных ученых.
Тогда по предложению Капицы решено было пригласить в Москву Нильса Бора. Письмо с таким предложением было ему передано в советском посольстве в Лондоне. Увы, к подобному шагу датский ученый оказался не готов. Но придет время, и он сделает шаг куда более отважный. Когда наш атомный проект подошел уже к своей финальной стадии и встал вопрос о выборе одного из двух путей реализации атомной бомбы, наши представители опять обратились к Бору. Об этом контакте он проинформировал английское правительство - но умолчал о том, какие вопросы обсуждал с ними. Между тем именно Бор дал нам стратегическую информацию, какой тип бомбы можно быстрее довести до испытания на полигоне.
Стоит упомянуть еще один факт истории: когда американское подразделение "Алсос" по всей Германии вылавливало немецких ядерщиков и опечатывало их лаборатории, подобная команда действовала, разумеется, и с нашей стороны. Уже в июне 1945 года в СССР были вывезены, вместе с семьями, нобелевские лауреаты Г. Герц и Н. Риль, профессора Р. Допель, М. Вольмер, Г. Позе, П. Тиссен, Г. Борн, Р. Ромпе - всего около двухсот специалистов, из них 33 доктора наук. Многие знали, что за ними охотятся американцы, и сами поспешили в расположение советских войск. Николс Риль впоследствии стал Героем Социалистического Труда.
Так что нашу бомбу в какой-то мере можно назвать русско-немецкой, хотя я и не возьмусь определить "процент".
Запоздалый звонок
Почему она нам все-таки понадобилась, да еще так спешно?
Свидетельство Аллы Ярошинской, главного редактора первой в мире "Ядерной энциклопедии": "С лета 1945 года военно-политическое руководство США начало разрабатывать план ядерного нападения на СССР, определять цели. Первый проект (доклад N 329) назывался "Стратегическая уязвимость России для ограниченной воздушной атаки" и был датирован ноябрем 1945 года. В 1948-1949 гг. был подготовлен детальный план бомбардировки СССР. Предполагалось смести с лица Земли 70 городов и индустриальных центров, около двух тысяч объектов. Было подсчитано, что за месяц 2,7 миллиона людей будут убиты и еще 4 миллиона ранены. Опасаясь ядерной атаки со стороны США, советское руководство начало блефовать. В 1947 году министр иностранных дел Молотов заявил, что "в СССР раскрыт секрет ядерной бомбы и что СССР уже обладает ядерным потенциалом". Хотя до первого испытания было еще два года. Ради создания видимости ядерных испытаний в разных углах СССР проводились оглушительные взрывы с применением обычной взрывчатки".
Свидетельство П.А. Судоплатова, курировавшего контрразведывательное прикрытие советского атомного проекта: "Наши источники информации и агентура в Англии и США добыли 286 секретных научных документов и закрытых публикаций по атомной энергии. В своих записках в марте - апреле 1943 года Курчатов назвал семь наиболее важных научных центров и 26 специалистов в США, получение информации от которых имело огромное значение. Проверка ФБР в 1948 году установила исчезновение более 1500 страниц из отчетной документации по созданию атомной бомбы в Лос-Аламосе. С точки зрения деятельности разведки, это означало оперативную разработку американских ученых в качестве источников важной информации. Мне кажется, что между Бором, Ферми, Оппенгеймером и Сцилардом была неформальная договоренность делиться секретными разработками по атомному оружию с кругом ученых-антифашистов левых убеждений".
Академия наук СССР поставила вопрос о развертывании работ по ядерной тематике и сформировала комиссию по урановой проблеме еще в июле 1940 года. Но ровно через год проект был закрыт - в связи с нападением фашистской Германии. Единственное, что осталось тогда от едва проклюнувшейся советской ядерной физики, это архивы... Которые продолжала пополнять разведка. И когда в феврале 1943 года Сталин подписал постановление правительства об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях, в эти архивы впервые были допущены ученые. Там скопилось свыше двух тысяч страниц донесений, никем, кроме разведки, не читанных! Сначала их показывали ученым, закрывая ладонями имена агентов, эти имена никому не полагалось знать. Мало-помалу все же определилась группа ученых, которым, как оказалось, можно было доверить и высшую государственную тайну. Курчатов, Капица, Харитон, Зельдович, Флеров читали в документах такие знакомые имена - Нильс Бор, Энрико Ферми, Лео Сциллард, даже Роберт Оппенгеймер, руководивший атомным проектом США! Конечно, никто из них друг за другом не шпионил, но и убеждений своих никто не скрывал, только поэтому разведчикам, которые держали ухо востро, удавалось так много узнавать из самых первых уст.
Сложнее всех, конечно, случай Оппенгеймера. Пока фашистская А-бомба мифом или явью маячила перед учеными "манхэттенского проекта", задача, которую они решали, без труда истолковывалась как "патриотическая". Ситуация кардинально изменилась, когда явь опровергла миф. Несмотря на возражения большинства авторов проекта, американской военщине не терпелось продемонстрировать бомбу на "живых объектах", и она находила все больше соглашателей от науки. С такой же точно последовательностью, как раньше за бомбардировку Хиросимы, научный руководитель "манхэттенского проекта" Юлиус Роберт Оппенгеймер проголосовал за следующий шаг в гонке вооружений - за водородную бомбу.
Генералитет и контразведка десять лет ловко держали его "на крючке", манипулируя болезненным честолюбием ученого и "уязвимыми" местами его биографии.
Когда "физика смерти" подверглась всеобщему осуждению, в США понадобились "козлы отпущения". Именно на Оппенгеймере сорвали зло преследователи "ведьм". И за то, что Советский Союз так быстро ликвидировал атомную монополию США - не в последнюю очередь, благодаря утечке информации. И за уход многих ученых из лабораторий.
Оппенгеймеру, по большому счету, повезло: избежав судебного процесса, он подвергся только "проверке на лояльность США". Перед историей он предстает в ореоле мученика, осудившего дело своих рук и ума.
В этом ряду западных диссидентов менее всего перед Америкой провинились Джулиус и Этель Розенберги. Однако именно им отечественное правосудие отомстило особенно жестоко, посадив, друг за другом, на один и тот же электрический стул. За них просили Альберт Эйнштейн, Томас Манн, даже Папа Римский Пий XII - все было напрасно. Кто-то должен был ответить жизнью за провалы ЦРУ - Розенберги только потому подошли на эту роль, что отказались просить прощения у "американского народа". Они так и умерли с убеждением, что не причинили ему зла.
Свидетельство академика
Ю. Б. Харитона, который создал и до 1992 года возглавлял ядерную программу Арзамаса-16: "Уже следующая советская атомная бомба получилась более чем в два раза мощнее первой, которая была сделана наподобие американской. Ее диаметр был существенно меньше американской бомбы, и она была почти в два раза меньше. Важно отметить, что проработки этого более совершенного варианта имели весьма ясные очертания уже в 1949 году. Ныне макеты этих двух атомных бомб, одна из которых была сделана по американской схеме, а другая создана на основе собственных разработок и исследований и испытана в 1951 году, стоят рядом в музее ядерного оружия Арзамаса-16".
Так за какими же американскими секретами мог охотиться советский агент Коваль в декабре 1949 года, когда дело обстояло уже прямо наоборот? Доведя Сталина до немотивированной истерики,которой, кстати сказать, в романе-то нет, экранизаторы, боюсь, ущемили не только историческую, но и художественную правду.
Последнее свидетельство - из уст судьи Ирвинга Кауфмана, огласившего смертный приговор супружеской паре Розенбергов, к которому он добавил комментарий "от себя": "Мысль о том, что граждане нашей страны способствуют уничтожению Соединенных Штатов самым разрушительным оружием, известным человеку, является настолько шокирующей, что я не могу найти слов, чтобы описать это чудовищное преступление".
Полвека тому назад Америка, втянутая в охоту на "красных ведьм", поверила этим словам - но давно уже остыла, передумала. И очень жаль, что теперь в роли "советских розенбергов" экран преподносит нам государственного советника второго ранга, подполковника дипломатической службы Иннокентия Володина, чей звонок на Запад явно запоздал.